– Слушаю, – произношу устало, потому что знаю, что сестра снова зарядит одну и ту же песню про пропажу мужа. Но на этот раз я ошибаюсь. На том конце трубки слышны всхлипы, и я напрягаюсь. – Жанна, что случилось?
Я первый раз слышу, что моя сестра ревёт. Изнутри начинает глодать нервный червячок, предвещая что-то нехорошее.
– Папа… – говорит сестра.
– Что с отцом, Жанна? – кричу на неё я. Не могу больше ждать ответа.
– Он умер, – произносит она, и у меня из рук выпадает телефон. Я медленно оседаю, привалившись спиной к стене, и чувствую, как меня подхватывают сильные мужские руки и куда-то несут. По щекам текут проклятые холодные солёные слёзы. Слышу, как Оскар с кем-то говорит, а затем меня обнимают. Всё это время я смотрела в одну точку, практически не моргая. Папа умер. Что мне делать? Нужно что-то же делать? Но я не могу пошевелиться. Единственный мой родной человек умер. Всё моё тело охватывает паника.
– Софи! – слышу голос Оскара где-то совсем рядом, но я не обращаю на него внимания. – Софи! – снова его нежный голос. – Посмотри на меня, девочка! Давай!
И я оборачиваюсь. Только не вижу его лица. Оно размыто из-за потока моих слёз. И тут из меня начинают вырываться рыдания.
– Успокойся. Слышишь меня? Я с тобой! – Оскар прижимает меня к своей груди, и я утыкаюсь в неё носом, вдыхая родной, любимый и не принадлежащий мне вместе с мужчиной аромат.
– Мне нужно к нему, – шепчу я.
– Хорошо. Только успокойся. Ладно?
Пытаюсь унять свои слёзы, но они меня не слушаются. Они уже живут своей жизнью и льются без конца. Встаю и на ватных ногах иду в сторону ванной комнаты. Чувствую, как Оскар идёт следом за мной. Но я захлопываю перед его носом дверь ванной и остаюсь одна.
Мне нужно собраться. Нужно ехать к отцу. Я слышала, как Оскар говорил с Жанной, и она сказала, что отца ночью увезли в больницу и там он умер. Я только днём с ним встречалась, мы вместе обедали, и теперь его нет. Он ведь ничего так и не узнал о беременности. Не знаю, сколько я просидела в ванной комнате, но очнулась только тогда, когда Оскар стал стучаться в дверь.
Глава 29
Софья
Нельзя прожить свою жизнь для других.
Надо выбрать то, что нужно именно тебе,
даже если это не понравится твоим близким.
Николас Спаркс
Дни до похорон были у меня словно день сурка. Я всё время пыталась абстрагироваться, но у меня это не получалось. Даже малыш меня не отвлекал. Я забывала, что мне нужно есть, дышать свежим воздухом, двигаться. Всё это время я практически не выходила из дома, если не считать балкона, куда я выходила подышать. Я просто лежала на кровати в тишине и в руках держала фотографию отца. С ней я засыпала и просыпалась. Боль забрала меня с собой. Она накрыла меня с головы до ног. Я всё делала на автомате – чистила зубы, ела (если вспоминала про еду), расчёсывалась, ходила в душ. Словно погрузилась в чёрно-белый жуткий фильм, где в конце нет хеппи-энда и конец у всех одинаков.
Я была одна. Оскар ни разу не пришёл и не проведал меня. Даже не позвонил узнать, как дела. Я не должна была на это злиться, но не могла. Он сейчас был с женой, поддерживал её, а я одна. Наверное, я это заслужила. Даже на похоронах, он держал её за руку. Был рядом с ней, не отходил ни на секунду, а я стояла в стороне, словно чужая. Да я и была в этой семье чужой. Эля была единственной, кто меня хоть как-то поддерживал. Она несколько раз приезжала и постоянно звонила.
Но беды не приходят поодиночке. Если они уже есть, то сваливаются все подряд как снежный ком, не жалея тебя ни на йоту. После поминок я решила поехать в дом отца и забрать все свои оставшиеся вещи. Потому что знала, что теперь в этот дом мне вход уж точно заказан. Я уже собиралась уходить, но в комнату ворвалась Жанна. Глаза её пылали гневом. Все эти дни я её видела только издали. Мы не подходили друг к другу, пытались держаться подальше.
– Решила собрать свои вещички? – по-хозяйски прошлась она по комнате и остановилась у окна. Я промолчала. Не хотелось с ней о чём-либо говорить.
– Эй, ты оглохла, что ли? – она чувствовала свою победу надо мной и задирала свой нос ещё выше. – Ну молчи, раз так хочешь. То, что вещи решила забрать, это правильно. После оглашения завещания тебе здесь ничего не достанется.
И тут-то я подняла голову, смотря в эти змеиные глаза.
– Это дом моих родителей. Моего отца и моей матери.
– Этот дом, как и всё остальное, отец переписал на меня и маму, так что твоего здесь ничего нет. Я всё у тебя заберу, даже твоего ребёнка. Ты останешься одна. Никому не нужная. А я буду смотреть и наслаждаться, как ты корчишься от одиночества и боли. – Я машинально прикрыла живот ладонями.
– Откуда в тебе столько злобы, сестра? Почему ты такая?
Жанна рассмеялась так громко, что её смех словно ультразвук, от которого хотелось закрыть уши. Противный, убивающий.
– А за что тебя жалеть-то? Может, за то, что ты решила увести моего мужа? Или за то, что когда поняла, что он не уйдёт к тебе, ты пытаешься его переманить к себе ребёнком? Чем ты его так цепляешь? Почему он не смотрит на меня так, как смотрит на тебя? Я знаю, что ты его любишь. Но тебе не забрать у меня Оскара. Я сделаю всё, чтобы тебя размазать. Хотя… – она задумалась. – Мне делать ничего не нужно. Ты сама уже всё сделала. Представляешь, что он сделает тебе, когда узнает, что это ты сбила его брата.
Я онемела. Что она сказала про его брата? Это что, очередная уловка от сестрички?
– Что смотришь? Я сама только недавно узнала. Когда отцу стало плохо, нужны были его документы, а я единственная, кто знал пароль от его сейфа. И там нашла очень интересные и старые бумажки. Я, честно сказать, сама сперва в шоке была. Не стала тебе сразу говорить, хотела подождать.
– Я тебе не верю, – шепчу я и опускаюсь на кровать. Прикрываю глаза и вспоминаю день, когда ко мне приехал пьяный Оскар. Мне Жанна ещё вечером позвонила, искала мужа, сказав, что в этот день погиб его брат. Вспомнила прошлое и сопоставила даты. Всё сходилось. Нет, это просто какое-то жуткое зазеркалье. Вот сейчас я проснусь, и всё будет хорошо. Прикрыла глаза, пыталась себя щипать, но всё без толку. Я не спала.
– Ладно, оставлю тебя одну. Подумай хорошенько о том, чтобы продолжать смотреть на чужого мужчину. Если не хочешь, чтобы он всё узнал, то держись от него подальше, сестрёнка.
Жанна ушла с высоко поднятой головой, оставляя меня одну в растерянности. А мне безумно захотелось сбежать от всей этой жуткой реальности, которая постоянно на меня обрушивается, не жалея и не щадя меня.
Я всё-таки кое-как смогла собрать свои вещи в коробку и вызвала такси. По дороге к машине никого из своих «родственников» не встретила. Дом словно опустел. Перед тем как сесть в машину, я ещё раз на него взглянула, тяжело вздохнув. Видимо, от стресса и всех новостей у меня ужасно разболелась голова и живот. За какую-то неделю я испытала столько, сколько некоторые и за несколько лет не переносят. Боялась, что из-за всех переживаний может что-нибудь случиться с ребёнком. Как могла, старалась держать себя в руках, но выходило довольно плохо.
Такси наконец-то подъехало к моему дому. Расплатившись, я вышла из машины, прихватив с собой коробку с вещами, которые забрала из дома отца. Немного мою душу согревало то, что я сейчас приду домой, приму душ и наконец-то лягу в кровать. Моя поясница просто раскалывалась от усталости.
Подошла к двери подъезда и полезла за ключами, когда почувствовала, что кто-то подошёл сзади.
– Давайте я вам помогу, – прозвучал мужской голос, и я замерла всё в той же согнутой позе, что и стояла. Снова этот голос.
– Не нужно, – проговорила я и постаралась не обернуться.
– Софья, я ещё в прошлый раз тебя узнал, – огорошил Марк. Меня тут же затрясло. Ну сколько можно? Сначала смерть отца, которую я еле пережила, и то ещё не оправилась. Сообщение Жанны о том, что я убила брата Оскара, а теперь ещё и призрак прошлого, который искалечил мне жизнь. Ну что ещё судьба мне преподнесла? Сколько мне ещё отдуваться за все ошибки, которые я совершила?
Я медленно разворачиваюсь лицом к Марку, и наши взгляды пересекаются. Страх от того, что он сделает мне снова больно, заполняет меня. Я до сих пор его боюсь. И мужчина словно считывает страх в моих глазах.
– Я не сделаю тебе ничего плохого, – улыбаясь, говорит. У него всё такая же красивая улыбка, как когда-то. В неё-то я сперва и влюбилась, а потом уже и в её хозяина. От его обещания мне не становится легче. Боль в животе только усиливается, и я прижимаю ладонь к животу. Марк берёт из моих рук коробку и открывает дверь.
– Заходи, – показывает он мне глазами на открытую дверь, и я шагаю внутрь. Ноги словно ватные. Мы в молчании доходим до лифта, и он открывается. Входим внутрь. Я стою, не двигаясь, прижимаясь к прохладной стене.
– У тебя ведь пятнадцатый?
– Да. – Киваю ему быстро, и Марк нажимает кнопку лифта.
– А где муж? – он смотрит на мой округлившийся живот.
– На работе, – тихо произношу я, а Марк улыбается.
– Ты так и не научилась врать. Я видел несколько раз, что к тебе приходит мужчина, но чаще видел тебя одну. Боялся подойти. Знал, что ты меня узнала.
– Зачем тогда сегодня подошёл?
– Хотел извиниться за прошлое, – улыбка спадает с его лица.
– То, что случилось в прошлом, остаётся в прошлом, и его уже не исправить.
– Да, ты права. Я на следующий день, когда вспомнил, что случилось, искал тебя, но так и не нашёл. Приезжал к твоему отцу, а он сказал, чтобы больше не искал. Ты уехала навсегда. Я был конченой мразью. – Неужели в его глазах жалость и сожаление? Вот так сюрприз через столько лет.
– Не нужно. Пожалуйста. – Останавливаю Марка. Не хочу вспоминать прошлое. Уже ничего не изменить. И нет смысла просить прощения. Лифт быстро поднимает нас на мой этаж, и мы выходим. Марк ставит коробку у входной двери.