Мы стали спускаться на лифте к операционным. На третьем этаже двери распахнулись, и мы потеснились, давая место сестре-хозяйке и ее тележке.
– Привет, Чарльз! – по улыбке Адама можно было решить, что он встретил старого друга.
– Ну вас с вашими шутками, док, – рассмеялась женщина.
– Чарльз? – растерянно повторила я.
Бросив взгляд на нагрудную карточку женщины, я прочла имя «Чарлин». Невысокая дамочка средних лет с проседью в черных волосах.
– Только представьте, он зовет меня Чарльз, – женщина нажала на кнопку первого этажа; на щеках ее проступил румянец. Очевидно, что и она не смогла устоять перед чарами нового доктора.
Я проработала в больнице семь лет и едва ли не каждый день встречалась с этой женщиной, но ни разу не удосужилась прочесть ее имя. Мое приветствие ограничивалось обычным кивком. Адам Поллард провел тут неделю – и уже шутит с ней, как со старой знакомой.
– Как поживает большой парень? – поинтересовался у нее Адам.
– Еще немного, и он сведет меня в могилу, – Чарлин многозначительно закатила глаза.
Двери лифта распахнулись.
– Держись, Чарльз, – Адам дружески коснулся ее плеча, направляясь за мной к выходу из лифта. – Нам тут без тебя не справиться.
– Вы что… были знакомы с ней до приезда сюда? – спросила я, шагая рядом с ним к операционной.
– Да нет, – пожал он плечами. – Она тут крутится день-деньской. Вкалывает за двоих. А еще помогает дочери воспитывать внуков.
– А большой парень – это кто?
– Ее десятилетний внук. За него она переживает больше всего. Вот только не помню, как парня зовут. С именами у меня плохо.
– Как вы успели узнать все это за неделю?
– Беседуя с людьми, – пожал он плечами. – Как же еще?
Операция Лани Роланд прошла своим чередом. Сразу после этого Адам подловил меня в коридоре.
– Поужинаем сегодня, – сказал он. Не спросил, а именно сказал. Как если бы у меня не было других планов на вечер.
– Хорошо, – ответила я, поскольку так оно, собственно, и было.
– Как насчет ресторана? Что-нибудь обычное или пошикарней?
– Обычное.
– Может, «У мамы Дип»? Я скучал по этому местечку.
– Ладно, – кивнула я. – Встретимся в ресторане. Я освобожусь где-нибудь к половине седьмого.
– Прекрасно, – он игриво ущипнул меня за руку, как если бы мы были подростками, и я невольно расхохоталась.
Спустя несколько часов, когда я вошла в ресторан, Адам сидел за столиком у окна и весело перешучивался с официанткой. При моем приближении он встал.
– Привет, Майя. – Прозвучало это так, будто мы знали друг друга долгие годы. Наклонившись, он поцеловал меня в щеку. – Доктор Уорд, это Ки-Ки, сегодня она будет обслуживать наш столик. Ки-Ки, это потрясающий хирург, Майя Уорд. Она сшивает маленькие детские косточки, – он подвинул стул так, чтобы мне удобно было сесть.
Ки-Ки широко улыбнулась нам.
– Что будешь пить, милочка? – поинтересовалась она у меня.
– Лимонад, – сказала я, разворачивая салфетку.
Стоило Ки-Ки отойти, как у Адама вырвался смешок.
– Я представил тебя как хирурга, и она тут же назвала тебя милочкой. Вот за что я люблю Юг. Как тебе такая фамильярность? Не раздражает?
Мне нравилось смотреть, как улыбка морщит уголки его глаз.
– Ничуть, – ответила я.
Я знала немало женщин, которых покоробило бы подобное обращение. Сама же я прожила в Северной Каролине слишком долго, чтобы обращать внимание на такие мелочи.
– Я так просто в восторге, – заметил Адам. – Не пойми меня неправильно – в Бостоне тоже было здорово. Но никто там не называл меня душкой или солнышком. А добрых слов много не бывает. Понимаешь, о чем я?
– Вполне.
Ки-Ки вернулась с напитками, и я опустила соломинку в лимонад.
– Ты не похожа на местную, – заметил Адам. – Откуда ты родом?
– Из Вирджинии.
– Каким же ветром тебя занесло к нам?
– Приехала вслед за сестрой. Она поступила в медицинский колледж, и ей тут очень понравилось. Вот и я пошла по ее стопам.
– Вот это да! – воззрился на меня Адам. – Выходит, есть сразу два доктора Уорд? А где она практикует?
– Она работает на эту организацию – «Врачи в кризисных ситуациях». А потому она то здесь, то там.
– DIDA! – воскликнул Адам.
– Знаешь о ней?
– Я и сам хотел предложить им руку помощи, но до дела так и не дошло. Пожалуй, мне стоило бы пошевелиться. Что ни говори, а такая работа – это по-настоящему круто, – он отхлебнул чаю. – Твоя сестра – она из филантропов?
– Она… – Я никогда не думала о Ребекке в подобном ключе. При мысли о ней у меня возникало другое слово – неуемная. Но она и правда горела желанием помогать – и это касалось не только DIDA. Ребекка всегда была моей героиней.
– В общем-то, да, – ответила я. – Я не видела ее уже пару месяцев, хотя мы регулярно созваниваемся, когда она находится в зоне доступа. Сейчас она в Китае – в районе, где было землетрясение. И дозвониться до нее просто невозможно.
Ки-Ки принесла мне жаркое, а Адаму – тарелку с шашлыком.
– Что-нибудь еще? – спросила она.
– Нет-нет, все в порядке, – ответил Адам, по-прежнему не сводя с меня взгляда. – Выходит, вы очень близки с сестрой, – заметил он, когда Ки-Ки ушла на кухню.
Мне хотелось рассказать ему обо всем. О своей жизни. О Ребекке и наших с ней непростых отношениях. Обо всем. Впервые в жизни я чувствовала себя подобным образом. Обычно я держала свои чувства на замке, как и подобает профессиональному хирургу. Я рано научилась скрывать свои недостатки. Ребекка терпеть не могла мою слезливость, и я привыкла вести себя как человек, который ничего не боится. Вот и теперь я подумала о том, что мне еще предстоит работать с Адамом. Пусть уж лучше он видит во мне компетентного специалиста, чем женщину, которая до сих пор не может разобраться со своим прошлым.
– Да, – ответила я безо всяких комментариев. – Мы и правда близки.
– Повезло тебе.
– А как насчет тебя? Братья, сестры? – я наконец-то взяла ложку, но разговор настолько увлек меня, что я совсем позабыла опустить ее в тарелку.
Адам покачал головой, прожевывая кусочек свинины.
– У меня нет семьи, – ответил он. – Родители погибли, когда мне было пятнадцать.
От удивления у меня перехватило дыхание. Мне вновь захотелось поведать ему мою собственную историю, но я и на этот раз удержалась.
– Сразу оба? – спросила я. – Что, несчастный случай?
– Именно. Они возвращались из гостей, и тут пьяный водитель.
– Господи, как жаль. И что, с тех пор ты жил с родственниками?
– Да у меня их просто не было. Только дед с бабушкой. Но они были в таком преклонном возрасте, что не могли меня взять. Пришлось отправляться в детский дом.
– Трудно тебе пришлось?
Сама я, к счастью, была избавлена от подобной участи. Я с трудом прожевала ложку жаркого. Обычно мне нравилось, как готовили «У Мамы Дип», но сейчас я едва различала вкус.
– Я оказался в хорошем месте, – Адам промокнул губы салфеткой. – Дети редко задерживаются в таком доме надолго, но я прожил там несколько лет. До сих пор общаюсь с ними. Хорошие люди.
– Твоему оптимизму можно позавидовать, – улыбнулась я.
– Таким уж я родился, – пожал плечами Адам. – Избыток серотонина или что-то в этом роде. Помогает справляться с трудностями.
Я прожевала еще ложку, так и не почувствовав вкуса еды.
– Мне было четырнадцать, – промолвила я.
– Четырнадцать?
– Когда умерли родители.
Адам положил вилку и откинулся на спинку стула.
– Серьезно? Что, тоже несчастный случай?
Я помедлила. Мне и правда хотелось рассказать ему обо всем, но я пока не решалась заходить так далеко.
– Да, несчастный случай.
– Тоже оказалась в итоге в детском доме?
– Нет, – я перевела взгляд на тарелку. – Ребекке – моей сестре – было уже восемнадцать. Она сказала, что сама позаботится обо мне. И она это сделала.
– Тебе здорово повезло.
– Ты прав.
– А где живет твоя сестра в то время, когда возвращается из своих поездок?
– Здесь. То есть в Дареме. Она живет с Доротеей Ладлоу. Это…
– Я знаю, кто это, – заметил Адам. – Основатель DIDA. Крутая дамочка. Так твоя сестра живет с ней? Она что… – он вскинул брови. Должно быть, ему и правда было многое известно о Доротее.
– Нет. У Доротеи давняя и прочная связь с художницей по имени Луиза Голден. Они живут в чудесном викторианском доме, а Ребекка снимает у них комнаты на втором этаже.
– А как насчет тебя? Замужем?
– Ты слишком прямолинеен, – улыбнулась я. – Стоит тебе о чем-то подумать, и это тут же срывается у тебя с губ.
– Тебя это раздражает?
Я на секунду задумалась.
– Скорее нравится. И я не замужем.
– Невероятно, – заметил Адам. – Такая симпатичная, умненькая… словом, загляденье. С головой ушла в работу?
Про меня часто говорили «симпатичная» – что значило «ничего особенного». Вот Ребекка, та была красавицей. На сайте DIDA висело несколько ее фотографий. Без макияжа, со встрепанной копной каштановых волос, с больным ребенком на руках. Взглянешь – и не оторвешься. И хотя сама я была белокурой, голубоглазой сестрицей, на фоне Ребекки я попросту терялась. Что и говорить, непросто мне было расти в ее тени.
– А как насчет тебя? – спросила я.
– Развелся. Два года назад. Чудесная женщина. Жаль только, что передумала насчет детей.
– В каком смысле передумала?
– Видишь ли, мы с самого начала поговаривали о том, чтобы завести парочку детей. А то и больше. Даже имена им придумали – знаешь, все эти красочные мечты. По вполне понятным причинам мне всегда хотелось большую семью.
Я кивнула. Я-то его полностью понимала.
– Франни была репортером на одной из телевизионных станций в Бостоне. Работа настолько ее захватила, что она и думать забыла о детях. Самое плохое, когда вы все еще любите друг друга, но не в силах прийти к согласию по таким важным вопросам. И никакие компромиссы тут невозможны. Ты либо хочешь детей, либо нет.