– О, Мишель, нет…
– Я не могу с вами разговаривать, но должна буду об этом доложить!
Мне страшно хотелось ей помочь, но я знала, что ничего не могу сделать. Мишель была убеждена, что Уилл – жертва, а не бессовестный манипулятор, и я прекрасно понимала почему. Он очень умело контролировал людей и мог убедить их в самой фантастической истории. Стоило поговорить с ним – и ты уже думал, что эта немыслимая история и есть единственно возможное объяснение странных событий. Уилл принял вызов и теперь старался удержать хотя бы одну жертву.
Он говорил мне, что Мишель пыталась избавиться от меня, видя во мне соперницу в борьбе за его деньги. Она хотела получить все деньги для себя и своих детей. Уилл говорил, что для нее главное – деньги. Мишель знала, что он любит меня, что я стала главной в его жизни. Я же не знала, чему верить, но поняла, что не могу доверять ни Мишель, ни Уиллу.
Прошло несколько месяцев, прежде чем мне удалось снова поговорить с Мишель. За это время в моей жизни произошли тяжелые события. У мамы обнаружили рак, и она проходила курс химиотерапии, болела целый год, но никогда об этом не говорила. Я изо всех сил старалась помочь ей, а она упрямо продолжала общаться и не позволяла никому говорить, что проигрывает битву неходжкинской лимфоме.
Летом ее состояние ухудшилось. Она сильно похудела, стала задыхаться. К июлю стало ясно, что болезнь побеждает. Поскольку я не работала, то взяла на себя уход за ней, возила ее к врачам. Отец не мог этого выдерживать, поэтому я стала главным связующим звеном между мамой и ее медицинскими консультантами.
7 августа 2006 года я сидела в кафе после разговора с медиками. Смотрела на большую чашку кофе и думала, что нужно позвонить брату и сестрам, а потом ехать к отцу. Я пыталась понять, как сказать им, что мама умирает и ей осталось жить несколько недель – это в самом лучшем случае. Маме уже сказали, но она этого не приняла. Все твердила, что должна верить в выздоровление. Она всегда была такой – сильной и оптимистичной. Я буду страшно скучать по ней. Она всегда играла главную роль в моей жизни, была моей опорой, особенно в это трудное время. Хорошо, что она увидела, как я вырвалась из своей тюрьмы, и поняла, что я на пути к выздоровлению.
Зазвонил мой мобильник. Я увидела номер Мишель, но поздно – я уже ответила. Мишель была настроена агрессивно:
– Он все еще дает вам деньги?
– Что? – спокойно переспросила я.
– Деньги продолжают исчезать. Он все еще дает вам деньги? – обвиняющим тоном спросила Мишель.
Мне удалось взять себя в руки.
– Мишель, – тихо сказала я, – больше не собираюсь отвечать на ваши вопросы. Я только что узнала, что моя мать умирает, и я больше не хочу иметь к вам никакого отношения. Почему вы все еще даете ему деньги? Почему вы все еще с ним?
Я наконец поняла, что она воспринимает меня как назойливую любовницу. Поняла, что Мишель манипулировала мной в своих интересах. Она не видела во мне такую же жертву – она считала, что я просто пыталась увести ее мужа. Ей казалось совершенно немыслимым, что он должен поддерживать своих детей от меня.
Мишель отступила, но не сдалась.
– Я не с ним. Он забирает деньги у детей.
– Тогда заберите детей у него, – посоветовала я.
Она быстро сказала, что ей нужно идти, и отключилась.
Но еще до этого неприятного инцидента я прошла сложный путь открытий и откровений. Узнав первую информацию об Уилле, мне страшно захотелось узнать больше. Во мне была уверенность, что он обманывал и других женщин, и мне хотелось спасти их. Я позвонила по нескольким номерам из старого счета за мобильный телефон, который оплачивала компания, то есть я, а не сам Уилл. Я поговорила с коллектором, который пытался получить неоплаченный налог за дом Мишель в Ланкашире. Другой мужчина сказал, что он друг семьи, но почему-то он часто и долго беседовал с Уиллом рано утром. А потом мне ответила девушка. Она спросила, кто я, мой ответ прозвучал так: одна из жен Уилла. Это оказалась Анна, девушка, которую он растлил в детстве. С ней я уже говорила раньше, и она отправила мне заявление, в котором опровергала обвинения против Уилла.
Анна сказала, что теперь ей многое стало ясно. Я спросила про ее заявление, и она ответила, что говорила лишь то, что ей велели, – точно так же, как несколько раз поступала я сама. Никаких заявлений она мне не отправляла. Я рассказала, что тоже подверглась растлению в детстве, и спросила, что случилось с ней, но она ответила, что ей слишком тяжело об этом говорить.
В последующие месяцы я несколько раз говорила с Анной. Она пыталась убедить меня, что Уилл работает на министерство обороны – в этом она была уверена, потому что он несколько раз возил ее на военно-авиационные базы. Анна говорила, что он страдает без меня и даже начал пить. Она никогда его таким не видела. Я пыталась сказать, что все это ложь, что он не тот, за кого пытается себя выдать, но она мне не поверила. Знала, что все мои попытки тщетны, но должна была попытаться. Чувствовала, что Анна – главная жертва Уилла, что он насиловал ее в детстве, манипулировал ею и продолжает это делать даже сейчас. Я не могла ей помочь, и это меня мучило.
Когда он оказался в тюрьме, я снова с ней связалась. Она начала понимать, кто он такой. В свое время какой-то человек из министерства обороны велел ей сказать мне, что Уилл ее не растлевал и что он работает на военно-авиационных базах. Я сказала, что такого человека нет и это был сам Уилл. Теперь Анна это поняла – ведь человек из министерства обороны перестал связываться с ней с начала сентября 2006 года, и тогда же прекратилось ее общение с Уиллом. Анна поняла, что с ней произошло. Она очень сильный человек и чувствует свою ответственность за других. Я уверена, она выдержит эту бурю. Если ей удастся окончательно избавиться от Уилла и оборвать все связи с ним, тогда все будет в порядке. Но не знаю, сможет ли она кому-то доверять в будущем – к примеру, мне это слишком трудно.
Я связалась еще и с Элис – она была подругой Уилла, но, хотя он говорил, что знает ее по службе, это явно было не так. Может быть, у нее были какие-то ответы, которые бы помогли мне. Я отправила письмо по старому адресу – писала, что хочу поговорить с ней о некоторых деловых проблемах, связанных с Уиллом. Она перезвонила мне, и мы поговорили. Все оказалось совсем не так, как я думала.
19. История Элис
Элис не работала на разведку и не была нервной особой, как говорил мне Уилл. Она оказалась очень осторожной и разумной девушкой, хотя и поддалась на его очарование.
Элис – мать-одиночка, у нее двое детей. С Уиллом она познакомилась в интернете в мае 2005 года – всего через несколько дней после того, как он забрал серверы после моего переезда и впервые увидел нашего маленького сына.
День рождения Уилла 22 мая. Он написал ей, что ее ответ станет лучшим подарком на его сорокалетие. Ее он соблазнял точно так же, как меня, и даже назначил ей свидание в день моего сорокалетия, 5 июня, но почему-то не явился. Потом он умолял о прощении, говорил, что был занят работой, и Элис согласилась встретиться с ним в другой день.
Они познакомились, и у них начались отношения – страстный роман на расстоянии. Уилл говорил, что работает в сфере информационных технологий и у него есть контракт с крупной компанией по производству программного обеспечения. Он назвался руководителем британского филиала, говорил, что работает в Великобритании и Брюсселе.
Они встретились лишь несколько раз, когда он попросил у нее денег. В июне 2005 года Уилл в панике позвонил ей, сказал, что у него угнали машину со всеми кредитными картами и ноутбуком. У него остался лишь мобильный телефон. Ноутбук не застрахован, нужно покупать новый. Он в отчаянном положении. Ему очень неудобно, но не могла бы она одолжить ему денег? Элис отдала ему деньги, полученные за недавно проданную машину – 4500 фунтов. Уилл обещал все вернуть через месяц. Она позволила ему воспользоваться своей кредиткой для оплаты мобильного телефона, чтобы он мог спокойно вернуться к работе.
Он говорил, что ведет дела с десятью гражданами США, все они занимаются программным обеспечением по заданию министерства обороны. Уилл рассказал Элис, что именно он переводил в цифровой вид съемки взрывов в Лондоне 7 июля. Еще до выхода новости о трагедии он сообщил ей о том, когда информация поступит в прессу и что именно появится в новостях до реальных выпусков на телевидении. А потом предложил заключить контракт с его компанией – взять ее на работу с зарплатой 800 фунтов еженедельно и квартальной премией в 4000 фунтов. Элис согласилась и в июле 2005 года начала работать на него. Она отправляла мне документы шесть раз, считая меня бухгалтером компании и близким другом Уилла, но я ни разу их не получала. Он дал ей факсы и адреса, но мы до сих пор не знаем, что случилось с документами.
Уилл быстро предложил Элис съехаться с ним и отвез ее в Лондон, по-видимому, в его лондонскую квартиру – теперь-то мы знаем, что этой квартиры попросту не существовало. Но до квартиры они не доехали. Уиллу позвонили, чтобы он немедленно вылетел в Брюссель для решения сложной юридической проблемы, возникшей у компании. Элис пришлось остановиться у своей двоюродной сестры.
Все то время, когда я жила у родителей, она хранила у себя серверы – Уилл сказал, что в его офисе нет для них места и придумал целую историю. Как-то вечером он забрал у нее технику и отправился в Эдинбург, чтобы установить их в моей квартире, куда я переехала в августе 2005-го.
Он сказал ей, что познакомился с парой людей в интернете и встречался с двумя женщинами с того же сайта свиданий, на котором познакомились и они. Уилл брал Элис с собой в Лондон. Однажды он звонил ей целый день, потому что бухгалтер (то есть я) перевела на ее счет 1200 фунтов для него – с его собственным счетом возникли какие-то проблемы. Элис должна была снять деньги и привезти наличные в Лондон, а потом они собирались сходить в театр и провести вечер вместе. Уилл встретил ее на вокзале Паддингтон и отвел в японский ресторан. Она заметила, что официанты ему улыбаются, и после моего рассказа поняла почему. Тогда он сказал ей, что встречался здесь с одной из знакомых женщин. Он заказал «обычный» очень дорогой стейк терияки и весь вечер пил шампанское. Казалось, деньги для него не проблема, но заплатить пришлось Элис, потому что та сумма, которую она привезла ему, предназначалась для чего-то более важного. Разумеется, он пообещал вернуть ей деньги «очень скоро». Потом они пошли на «Призрак Оперы», и кассирша явно узна