В конверте лежало пять тысяч евро. Какая у меня хорошая работа! Может, вообще в частные детективы податься? Или там так не платят? Да и опыта у меня нет. Или, может, наберусь в доме Сергея Юрьевича? Мне на самом деле было интересно разобраться, что происходит.
Ночью мне на мобильный никто не звонил. Утром я встала, чтобы приготовить завтрак Сергею Юрьевичу, проводила его на работу, а сама отправилась за покупками. Когда вернулась с полным багажником (я решила затовариться по максимуму, а то мало ли отправят еще на какое-то задание), Кристина уже встала и сидела на кухне.
При виде жены хозяина я моргнула. Я никогда не видела ее такой. Она даже не удосужилась расчесаться. И вообще голову бы следовало помыть – волосы висели патлами, блеск пропал, лицо опухло. Более того, Кристина ела бутерброд с колбасой! Она отрезала себе толстый кусок булки (которую не ела в принципе, как и все мучное), от души намазала его маслом, отрезала толстый кусок колбасы, сверху положила огурец и впивалась в свое кулинарное творение ровными белыми зубами.
Я вспомнила целую лекцию о росте живота от хлеба, которую в свое время услышала от Кристины. Я не спорила. Зачем портить себе нервы? И какой смысл что-то доказывать бывшей модели и нынешней жене олигарха? Правда, вскоре мне попалась статья об опровержении мифа о том, что хлеб способствует увеличению веса. Он создает ощущение сытости и, более того, как доказали ученые – полностью усваивается организмом! Поэтому после хлеба человек меньше ест и, соответственно, худеет. Конечно, и хлеб нужно есть в меру, и есть не сладкие булочки, а именно хлеб, причем неважно, белый или черный. Кроме того, углеводы (а хлеб – это легкоусвояемые углеводы) необходимы человеческому организму для питания нервных клеток (я тогда еще не знала, что у Кристины есть нервы), работы головного мозга (сомневаюсь, что он у нее вообще работал и в этом была необходимость), повышения работоспособности (обежать большее количество бутиков за один день), улучшения памяти (имена всех модельеров и названия коллекций Кристина и так помнит). Но я не стала показывать жене работодателя эту статью. Не стала бы она ее читать – ведь не в гламурном журнале была напечатана. А Кристина и Сюзанна прислушивались к советам только вполне определенных журналов, отпечатанных на глянцевой бумаге.
– Кристина, что вам приготовить? – спросила я.
– Вы, случайно, пирожные не купили?
Я покачала головой. Пирожные в этом доме мне не заказывали никогда. Несколько раз я пекла Сергею Юрьевичу пирог с капустой. Сергей Юрьевич любил датское печенье, конфеты «Чернослив в шоколаде», причем только определенной фабрики, и зефир.
Я сказала, что есть.
– Зефир давайте, – промычала Кристина с полным ртом.
Пока я разгружала пакеты из супермаркета, распределяя продукты по холодильникам (их здесь было два) и кухонным шкафам, Кристина продолжала пировать. А ей не будет плохо после длительного воздержания от калорийных продуктов? Но я не лезла ни с какими советами и замечаниями. Не мое дело.
Я уже собралась ставить на плиту суп, когда Кристина спросила:
– Вы можете съездить со мной в одно место, Лариса?
– Могу, – кивнула я.
Сергей Юрьевич просил меня помочь с расследованием. А поездка с Кристиной – куда бы то ни было – могла этому способствовать. Успею приготовить ужин.
– Когда и куда поедем?
– Через час. Мне нужно привести себя в порядок.
Так, у меня есть час… Мясо поставлю. Дом приберу частично.
– Куда поедем?
– Я не знаю.
Я странно посмотрела на жену работодателя.
– Я место помню только примерно! Мне нужно найти одного человека. Я была у него всего один раз. И я тогда себя плохо чувствовала. Я сама не могу сесть за руль. И я… В общем, мне нужно, чтобы вы меня туда отвезли и вместе со мной пошли по квартирам.
– А куда хоть территориально? На сколько времени рассчитывать?
– Время будет зависеть от того, как быстро мы его найдем. Вообще Бухарестская улица.
Так, Фрунзенский район.
– Улица длинная, – заметила я.
– Я дом помню. И подъезд – примерно.
Уже лучше.
Кристина отправилась приводить себя в порядок, я поставила мясо и позвонила Петру Васильевичу, чтобы сообщить о наших планах.
– Поезжайте. Лучше, если вы будете вдвоем, без сопровождения моих людей. Но в случае каких-либо непредвиденных обстоятельств сразу же звоните. И после того, как выяснится что-то определенное, тоже звоните. А я как раз часа через полтора подъеду со своим человеком, и мы поищем сумку с мышьяком. И еще что-нибудь интересное…
Для выезда в город Кристина выбрала черные обтягивающие брючки, слегка расклешенные книзу, сапожки на примерно шестисантиметровых каблуках. Сверху был надет нежно-голубой свитерок с V-образным вырезом, поверх него – короткая курточка. Никакого головного убора. Хотя мы же будем на машине, а потом ходить по подъезду…
Не знаю, какие маски и косметические средства использовала Кристина, но припухлость ушла, лицо выглядело свежим. Волосы она заплела в косу и заколола, глаза подвела, губы накрасила, щеки припудрила. Не могу сказать, что она выглядела так же роскошно, как еще неделю назад, но все равно несравненно лучше, чем час назад. На плече у Кристины висела сумочка из крокодиловой кожи, окрашенная в черный цвет.
Мы поехали на моей машине.
– Я так давно не ездила в таких машинах, – призналась Кристина. – Ни у кого из знакомых здесь таких нет. Расскажите, как там мама!
Переход был резким, но я ему нисколько не удивилась и решила воспользоваться возможностью и получить сведения о папе.
– Понятия не имею, где он, – призналась Кристина. – Матери он много крови попортил. Ходок был еще тот. То к одной бабе уходил, то к другой, возвращался, снова уходил. Правда, не пил. Сейчас у мамы хороший поддавальщик, но по бабам не шляется. Она говорит, что так лучше. Выпьет, закусит, песни попоет – и спать. И не дерется.
– А вы как считаете? – мне было просто интересно.
– А я считаю, что нужен мужчина с бабками, только не извращенец. Все остальное приемлемо. Ходит по бабам, не ходит, импотент, не импотент, запойный, не запойный – все равно. Главное – чтобы меня содержал и ножом не резал.
– Вас кто-то резал?
– Меня – нет, но я знаю девчонок… Это ужас! Но мне очень повезло с Сержем. Он много работает, перед глазами постоянно не маячит, мало пьет, меня не достает и при этом деньги дает. Идеальный муж!
Я так не считала, но ведь у всех свои идеалы, не правда ли? Насколько я понимала, душевная близость Кристине была не нужна. Да и знала ли она, что это такое?
Дом мы нашли быстро, я въехала во двор, Кристина показала, где припарковаться, потом повела меня к подъезду.
– Ой, сколько их здесь, и все одинаковые! – воскликнула жена работодателя.
Я пожала плечами. Дом был длинным и подъездов на самом деле было не меньше пятнадцати. И, конечно, они все выглядели одинаковыми! Здесь же никто при строительстве не рассчитывал, что для бывшей модели необходимо над каждым подъездом написать имя какого-нибудь модельера, чтобы она запомнила нужный.
Почему-то вспомнилось, как я в раннем детстве ездила в лагерь. Родители работали, никакой дачи и бабушки не было. Чтобы маленькие дети, не умеющие или плохо умеющие читать, не путали одежду, мамы каждому пришивали или своих зайцев, или мишек, или еще какого-то зверька. В более старшем возрасте уже пришивали бирки с фамилиями. А для маленьких существовали эти зайки и мишки. Я не знаю, где родители брали такие своеобразные бирки. У меня везде был мишка.
А мои дети никогда не ездили в лагерь… В раннем детстве я очень скучала по родителям, а в подростковом возрасте мне в лагере очень нравилось. Теперь основная масса детей не ездит никуда. А ведь приближается лето. Нет, до него еще, конечно, далеко, три месяца, но надо уже думать, куда отправлять младшую. Да и старшую бы с внучкой неплохо вывезти на природу…
Я вспомнила о пяти тысячах евро, полученных в виде премии. Пожалуй, мне удастся этим летом организовать отдых своим дочерям. С другой стороны, и на черный день надо что-то отложить. В моей жизни бывали черные дни, и я знала, что к ним нужно быть готовой. Да и рассчитывать я могу только на себя. Миши давно нет в живых. То есть не очень давно, но иногда мне казалось, что я живу без него уже несколько лет.
– Мне кажется, что этот подъезд, – объявила Кристина, показывая наманикюренным пальчиком на закрытую железную дверь. – Вы представляете, Лариса, я ноготь сломала!
И жена работодателя сунула мне под нос безымянный палец на левой руке. Длина ногтя на самом деле была значительно меньше, чем других.
Я пожала плечами. У меня не было таких проблем. Я стригла ногти коротко, лаком их не красила, к маникюршам не ходила. У меня полно других дел и проблем.
– Лариса, как здесь дверь открывается?
– Здесь установлен домофон, – пояснила я Кристине элементарную вещь. – Номер квартиры вы не помните?
– Нет, я же говорила! Расположение помню. Но не помню этаж. Где-то в середине. Я когда из окна смотрела…
– На улицу или во двор? – перебила я.
– Что? – хлопнула глазами Кристина.
– Смотрели из окна куда? Вид помните?
Кристина обвела глазами двор.
– Да, вон ту помойку помню. И крышу пятиэтажного дома. Владимир говорил, что там ковры моют.
– Кто?
– Жильцы, наверное. Вы наши ковры на снежок выносили перед домом, а здесь люди выносят на крышу. Там и снег есть, и химикатами удобно пользоваться. В квартире пахнуть не будет.
Задав Кристине еще несколько вопросов и осмотрев окна дома, я решила, что нам следует отправляться в соседний подъезд.
– К кому мы все-таки идем? – уточнила я, подходя к следующей двери, которая, естественно, тоже была закрыта.
– К отцу Иоанну.
– Вы же только что говорили о Владимире.
– Так по жизни он – Владимир.
Вроде бы имя меняют только монахи. Хотя я могла и ошибаться.
– Что вы от него хотите?