– Она вернется. Она здесь работает.
– Она должна работать у меня!
Ни за что в жизни. Ни за какие деньги!
– Лариса – наша домработница, – рявкнула Кристина, усевшаяся рядом с отцом Иоанном, или как там его в миру. – Мы с Сержем ее не отпустим. Она – лучшая домработница из всех, кто у нас был!
Неужели оценила?
– Но я обеспечу ей славу! – заорал Попковский. Я все слышала на кухне, по крайней мере, реплики режиссера. – А у вас эта изумительная женщина заперта в доме. Ее не видят люди! А благодаря мне ее увидят миллионы!
Но мне это не нужно!
Я вернулась в комнату, на этот раз – с пакетиками чая, банкой растворимого кофе, банкой сухих сливок и сахарницей. Поставив все на стол (под вопли Попковского), сходила за чайником, который как раз вскипел, вернулась и подошла к Кристине.
Жена работодателя уже положила себе кофе в чашку, я налила кипятку. Все определились с напитками, за исключением Попковского, который прыгал вокруг меня как сумасшедший.
– Я ведь и кипятком вас могу ошпарить, – спокойно заметила я. – И хорошо если вас. А если пострадает кто-то невинный?
– Какой голос… – мечтательно произнес Попковский и аж зажмурился от удовольствия.
Я непроизвольно встретилась взглядом с одним из мужчин, которые не представились. Он пожал плечами и легко улыбнулся.
– Вы не составите нам компанию? – спросил второй не представившийся.
Я покачала головой.
– Но мы хотели бы побеседовать и с вами.
– Хотите – пойдемте на кухню. Мне работать надо.
Мужчина встал, взял свою чашку с чаем и пошел за мной. А этому-то что от меня нужно?
Попковский сделал попытку последовать за нами, но его задержали.
– Но я не могу ее отпустить! – заорал он так, что дрогнули стены. – Я искал ее три месяца!
– Ой, Лариса Михайловна, а вы, случайно, мой телефон не находили? – подал голос отец Иоанн.
– Я находила, – сказала Кристина.
«Значит, «Даша» звонила на аппарат отца Иоанна? Откуда она узнала номер?»
– Пойдем ко мне, – Кристина встала из-за стола.
Отец Иоанн последовал за ней. Неизвестный мужчина пошел за мной на кухню. Попковский так и орал.
– Этот псих на самом деле – известный режиссер? – уточнила я у мужика.
– Даже гениальный. Но ведь все гении немного того, не правда ли?
Я усмехнулась и принялась за работу. Мужчина уселся за стол и внимательно меня разглядывал.
– Вы бы хоть представились, – сказала я.
– Майор Сердюков. Виталий Васильевич. Уголовный розыск.
– Теперь уголовный розыск занимается подбитыми глазами актеров? – удивленно посмотрела я на Виталия Васильевича. – Или вас Попковский подключил? Достал ваше начальство так, что вас сюда направили? Так я под любой присягой подтвержу, что за дело он в глаз получил. Вот вы бы что сделали, если бы застали чужого мужика спящим на одной кровати с вашей женой?
Виталий Васильевич хмыкнул.
– Они что, такие идиоты, что прямо в этом доме? Когда мог вернуться муж?
Я вздохнула.
– Секса, насколько я понимаю, не было и даже не планировалось.
Виталий Васильевич удивленно вскинул брови. Я кивнула.
– Они разговоры разговаривали. Потом утомились и заснули. В одежде. Причем этот еще и в рясе был.
– Вообще я бы тоже дал в глаз и спустил с лестницы, – признался Виталий Васильевич.
– Этот отец Иоанн заявление накатал? – уточнила я, чтобы предупредить Сергея Юрьевича или хотя бы адвоката, который должен вскоре подъехать.
– Пока ничего не писал. И насчет глаза и сорванных съемок ваш хозяин будет разбираться с Попковским и адвокатом. Мы с коллегой здесь совсем по-другому делу.
Я вопросительно посмотрела на Виталия Васильевича.
– Вы бывали по адресу… – и Виталий Васильевич назвал дом на Бухарестской улице, откуда мы с Кристиной забирали отца Иоанна.
Я кивнула.
– А что вы там делали?
– Я лично отвозила Кристину.
– Вы здесь и водителем служите? – рассмеялся мужчина.
– Вообще-то нет. Это было впервые. Надеюсь в дальнейшем заниматься только своими обычными обязанностями. Но Кристина была не в состоянии сесть за руль, попросила меня.
Я пожала плечами. Виталий Васильевич попросил меня подробно рассказать о посещении квартиры на Бухарестской улице. Мне что – я рассказала.
– А что случилось-то? – спросила я после того, как закончила.
– В той квартире проживало четверо актеров, которые задействованы в очередном сериале у Попковского.
– А чего ж звезду-то поселили в таких условиях? – хмыкнула я, имея в виду отца Иоанна.
– Этот провинциальный мальчик очень хорошо умеет считать деньги, – сказал Виталий Васильевич. – Так что при вашей хозяйке он не просто так подвизается. И вполне может быть, что без секса. Судя по информации, которую на него удалось собрать… У него на первом месте деньги, на втором месте деньги и на третьем месте деньги. Они и только они. Никаких чувств. Вроде бисексуал, хотя от природы или по собственному желанию в карьерных целях, сказать не могу. Скорее последнее. Если ваша Кристина ему будет за разговоры платить, он с ней будет разговоры разговаривать. Но он – известный альфонс. Это я так, к слову. А насчет квартиры… Если съемки идут долго, в гостинице селить актеров невыгодно. Снимают квартиры. Здесь возможны варианты. Или арендой занимается компания, или актерам на руки выдают деньги. По крайней мере, у Попковского так. В данном случае выдали деньги. Большинство актеров предпочитает брать деньгами и селиться у дальних родственников и знакомых. А здесь народ решил сэкономить на аренде и потратить эти деньги на выпивку. Тем более что все задействованы в разное время, кто-то периодически остается ночевать в другом месте. Словом, положение вещей всех устраивает. И четверо мужиков поселились в однокомнатной квартире.
– Так в чем дело все-таки?
– Из четверых мужчин, которые снимали квартиру на Бухарестской, двое мертвы, один в тяжелом состоянии в реанимации, а отцу Иоанну крупно повезло, что он оказался здесь у вас и получил в глаз.
Я моргнула.
– В каком они были состоянии, когда вы уезжали из квартиры? – спросил Виталий Васильевич.
– По-моему, все были с большого бодуна, – честно сказала я. – И я не уверена, что видела четверых… Вроде троих, включая отца Иоанна. Если честно, я не приглядывалась. Одного, наверное, узнаю, если снова увижу. Того, который дверь открывал.
– Они были именно с бодуна или обкуренные? – уточнил майор.
Я удивленно посмотрела на него.
– Я вообще-то с наркоманами в своей жизни дел не имела. Мое поколение, да и предыдущие, в основном спиртными напитками баловалось и продолжает употреблять. У наркоманов вроде бы со зрачками что-то происходит?
– И со зрачками тоже, – вздохнул майор. – А кокаинистов по носу можно определить, но не на начальной стадии. Кстати, ваша хозяйка не балуется? В их среде это – обычное дело. Выложить дорожку, выровнять золотой кредитной картой и втянуть через стодолларовую купюру. Тьфу!
Я сказала, что Кристина пьет испанское вино и что ее недавно чуть не отравили. Виталий Васильевич не знал о событиях в этом доме, поскольку к тому расследованию не имел никакого отношения, и с интересом выслушал мою краткую версию.
– Ничего себе… Вы говорите, что в испанском вине был мышьяк? – вдруг встрепенулся он, будто до него только что дошло то, что я рассказала.
Я кивнула.
– В квартире на Бухарестской тоже отравление мышьяком, – сообщил Виталий Васильевич. – Мы поэтому к вам и приехали.
– А логика где? Если вы не знали, что Кристину пытались отравить мышьяком?
– Так эти кретины сами достали из сумочки Кристины Лопаткиной мышьяк и сами его наелись!
Я моргнула. Потом вспомнила, что мне по телефону говорила «Даша», когда я находилась в их с Кристиной родном городе. А Петр Васильевич с помощником не смогли обнаружить мышьяк в сумочке Кристины. В тот день она, как назло, выбрала именно ту сумку, в которую некто подложил мышьяк…
По словам Виталия Васильевича, единственному выжившему очень повезло, что отец Иоанн вернулся раньше, чем планировал. Если бы вернулся на следующий день, а то и позднее, трупов было бы три, а так у одного есть неплохой шанс выжить. Отец Иоанн вызвал «Скорую».
Правда, врачи при виде жертв очень забеспокоились – симптомы отравления мышьяком имеют сходство с симптомами холеры.
– Правда? – удивилась я.
– Я сам не знал, – признался Виталий Васильевич. – Но дело в том, что бригада «Скорой», да и, наверное, все врачи в том районе, как, впрочем, и не только врачи, не так давно обсуждали строительство торгово-развлекательного комплекса на месте старого холерного кладбища. Какой идиот мог это придумать?
– Какого холерного кладбища? – спросила я шепотом. – Когда у нас была холера?
– Не волнуйтесь, Лариса Михайловна. Давно. В первой половине девятнадцатого века. Все санитарные нормы соблюдены. – Виталий Васильевич описал место рядом с Ново-Волковским кладбищем, где находилось холерное кладбище. – Там много лет вообще ничего не строили. Я, кстати, проезжая там, всегда думал, почему там ничего нет. А оказывается нельзя было. А теперь можно. Сроки вышли.
– Но торгово-развлекательный комплекс? – у меня это не укладывалось в голове.
– Он уже построен. И сделать ни вы, ни я ничего не можем. Вообще не можем ни на что повлиять. Только я принципиально туда никогда не пойду. Как не пойду в крупнейший развлекательный центр нашего города, потому что он стоит на площади, на которой вешали пленных немцев. Привезли – и вешали. Не нацистских преступников, а простых солдат, которые выполняли приказ… Не могу я развлекаться в таком месте. Но мы отвлеклись от темы. В общем, бригада «Скорой» почему-то подумала на холеру.
– А на мышьяк не подумали?
– Что какие-то идиоты нажрались мышьяка?
– Они в самом деле нажрались? Они нашли в чужой сумке мышьяк…
– Они искали деньги – так сказал тот, который в реанимации. Но у вашей хозяйки наличных денег в сумке не оказалось. Вообще. Только две кредитные карты. Кредитные карты они не взяли. Как бы они ими воспользовались? Им наличные требовались, чтобы купить то ли выпить, то ли понюхать, то ли уколоться. Но они увидели порошок. Его взяли. То есть увидел и взял один тип, который уже мертв. Так говорит выживший. Подтвердить или опровергнуть никто не может. Вот они втроем стали пробовать порошок. Втянули ноздрями, потом в водичке развели… Выжил тот, который только втянул ноздрей.