А я ведь совсем недавно думала то же самое. Мы с Петром одинаково мыслим?
Петр Васильевич не стал заезжать во двор, где был вход в подъезд, оставил машину на улице. Во двор мы пошли пешком и на самом деле обнаружили там «Шкоду» с нужным номером.
– Где ты видел эту машину? – спросила я у Петра.
– У того дома Сюзанны, в котором побывала ты.
– Теперь что? – Паша посмотрел на Петра Васильевича.
Измайлов поднял голову и посмотрел на окна. Он точно знает, на какие смотреть? Он знал.
– Темно, – задумчиво произнес он.
– А на другую сторону какие-нибудь окна выходят? – уточнила я.
– Нет, все сюда.
– Может, в ванной? В коридоре?
– Если бы свет в коридоре горел, было бы заметно. А там сплошная темень. А вот направо…
– Что направо? – не поняла я.
Паша же понял сразу и слегка повернул голову. Я тоже повернула.
Свет горел в окне комнаты, примыкавшей к квартире, где поживали американцы. И мы все увидели силуэт…
Мы встретилась глазами с Петром Васильевичем.
– Лариса, твои предложения?
– Пообщаться, – сказала я.
– Паша, ты давай сюда, – Петр Васильевич кивнул на подъезд, в котором располагалась дверь в квартиру американцев. Мы же с Петром Васильевичем отправились в соседний.
– Ты думаешь, Сюзанна захочет сбежать? – спросила я.
– Я не знаю. Но ведь вполне может.
– И между квартирами есть проход? То есть дверь. То есть…
– Не исключаю такого варианта.
Петр посмотрел на меня внимательно. Я глубоко задумалась. Подобный проход, или дверь, или я не знаю что, объяснял массу вещей. Например, пропавшие в неизвестном направлении документы. Пока американский шпион занимался любовью с чужой женой, Сюзанна – или кто-то из ее квартиры – мог стащить эти самые документы…
– На кого она работает? – спросила я.
– Понятия не имею. Но не на государство. То есть не на наше государство. Это точно. Скорее всего – на себя, любимую. Чисто за деньги. Ради обеспеченной старости. Я же тебе говорил, что эта девочка всеми силами старается обеспечить себе старость. Она совсем не дура, хотя прилагала немалые усилия, чтобы ею казаться. Уж практичности и хватки ей точно не занимать.
Мы поднялись на нужный этаж, и Петр Васильевич позвонил в дверь. Никаких звуков с другой стороны до нас не доносилось. Хотя в этом доме толстые стены, да и дверь в квартиру была внушительной. Петр Васильевич позвонил еще раз. Безрезультатно.
Но минут через пять, когда мы уже думали спускаться вниз, на мобильный Петра Васильевича позвонил Паша.
– С моей стороны приходите, – предложил он. – Скрутил я дамочку. Ты был прав, Петр. Пыталась сбежать.
Даже до меня из динамика донесся отборный мат. Вообще-то приличные женщины так не ругаются… То есть не должны бы.
Мы с Измайловым отправились в соседний подъезд. Паша дверь не запирал, так что мы без труда вошли в квартиру, сдаваемую американцам. Петр Васильевич задвинул защелку.
Руки Сюзанны были стянуты за спиной наручниками. Паша их постоянно с собой носит? Девушка сидела на стуле посреди кухни. И еще ее ноги были прилеплены к ножкам стула скотчем! То есть убежать она могла только со стулом… И как Паша умудрился так быстро все это сделать?
Я смотрела на Сюзанну и не узнавала ее. Вроде она, а вроде и не она. Хотя Паша сорвал парик и по плечам рассыпались настоящие светлые волосы. Но как-то она неуловимо изменилась. Я не могла точно определить, в чем состояли изменения.
– Добрый вечер… Эдуард Витальевич? – поздоровался Петр Васильевич.
Я пораженно посмотрела на Измайлова.
– Я не ошибся? – невозмутимо и немножко ехидно продолжал Петр Васильевич. – Или посмотрим, что у тебя под юбкой? Здесь все – взрослые люди, никто ничего нового не увидит. Давай попросим Ларису Михайловну приподнять тебе юбку.
Петр Васильевич повернулся ко мне.
– Приподними девушке юбку, Лариса. Вдруг на самом деле девушка.
– У нас свободная страна, – заорала Сюзанна или кто это был на самом деле. – И любой человек может носить любую одежду!
– Знаете, я здесь недавно прочитал, что стиля унисекс не существует, – разговорным тоном заметил Паша. – Унисекс – это то, что могут носить оба пола. А оба пола носят джинсы, пиджаки, пальто, некоторые даже юбки… Единственный элемент гардероба, который не попадает в категорию унисекс, – это бюстгальтер. Ведь женщины теперь даже галстуки носят.
– Еще боди, – сказала я.
– Как насчет боди, Эдуард Витальевич? – спросил Петр Васильевич и сам поднял юбку-шотландку.
Я поняла, что Рафик искал в трусах у Сюзанны…
– Присаживайся, Лариса. – Петр Васильевич подвинул мне стул. Почему-то на этой кухне табуретки отсутствовали.
Я плюхнулась на предложенный стул, моему примеру последовали Петр Васильевич и Паша.
– Это родной брат Сильвы-Светланы-Сюзанны – если ты еще не поняла, – пояснил мне Петр Васильевич. – Следы которого на определенном историческом этапе теряются. Но потом они начинают действовать вместе с сестричкой и… Кто еще был? Кем вам приходится Стасюс Кальвинскас? Или это ненастоящее имя?
Петр повернулся ко мне и сказал, что «Шкода» принадлежит некоему Стасюсу Кальвинскасу. Именно он прятался в шкафу у Сюзанны, когда я к ней приезжала одна. И приезжал он туда на той же «Шкоде».
Удивительно похожий на Сюзанну мужчина в женской юбке отвернулся и посмотрел в окно. Я не знала, можно ли ему что-нибудь предъявить. Вряд ли можно доказать его участие в исчезновении документов у американца, у банкира Виктора. Ведь там явно без него не обошлось! Я помнила, что говорила жена Виктора, Надежда. Да и мужа Сюзанны могли убить не без участия родственника. Или это сделал он сам. А что случилось у Рафика? Там ведь вроде бы тоже что-то пропало, и у его семьи начались проблемы. Наверное, были и другие пострадавшие, о существовании которых я не знала.
Но где Сюзанна? Она жива?
Я задала эти вопросы вслух.
– Вас на самом деле это волнует? – спросил Эдуард. Теперь я точно видела, что это не та девушка Сюзанна, с которой мне неоднократно приходилось общаться.
– Да. Она жива?
– А что ей сделается-то? – хмыкнул братец.
– Она уже за границей? – уточнил Петр Васильевич.
– Конечно. Мне вот только пришлось немного подзадержаться, подчистить хвосты.
– Хвост – это Кристина Лопаткина? – уточнил Петр Васильевич ничего не выражающим тоном.
Господи, неужели это правда? Неужели этот… я не знаю кто нажал на пульт, заставляющий сработать взрывное устройство, которое было подложено в машину Кристины? Значит, подкладывала Сюзанна? Почему? За что?
Ответ немедленно пришел мне в голову.
Наверное, Кристина увидела брата Сюзанны, этого самого Эдуарда, и стала опасной. Ведь язык у Кристины был как помело. Она могла где-то ляпнуть о существовании брата, а это совсем не требовалось ни Сюзанне, ни Эдуарду.
Мужчина в женской юбке молчал.
– Кто у вас был третьим? Только не говори мне, что третьего не было, – Петр Васильевич неотрывно смотрел на брата Сюзанны. – Это был Стасюс Кальвинскас? Кто он?
– Ты до него не доберешься, товарищ начальник, – хмыкнул Эдуард. Сейчас он был больше похож на мужчину, а не на женщину. – И какое тебе дело? Твоего шефа никто не тронул и не собирался – с такой ищейкой, как ты. Мы же очень внимательно изучаем клиентуру.
– С какой целью твоя сестра изначально проникла в дом Лопаткина?
– Да не нужен ей – и всем нам – был дом твоего шефа, товарищ начальник! И твой шеф не нужен. Сильва просто познакомилась с Кристиной – я даже не помню, где и когда, – и они нашли общий язык. Общаться ей надо было с кем-то! С бабой! А Сильва вообще ненормальная в плане тряпок. И Кристина такая же была. Да мы чуть не погорели из-за барахла моей сестры! Но что не сделаешь ради любимой сестренки… А то бы еще взбрыкнула, когда работать надо. Так что вернули ей тряпки.
«Интересно, как такое количество барахла вывозили за границу?» – подумала я, но спрашивать вслух не стала.
– Они вместе ходили по бутикам, по презентациям, – продолжал объяснения брат Сюзанны. – Мы не исключали, что нам придется с кем-то познакомиться через Кристину, через шефа твоего, товарищ начальник. Сильва постоянно расширяла контакты. Так что успокойся: у нас не было никаких планов в отношении твоего шефа.
– Но Кристина… – не могла сдержаться я.
– Увидела то, что не должна была видеть. Была очень непунктуальна. Приезжать надо в точно оговоренное время. Если не можешь – звонить и предупреждать. А она приперлась, когда не следовало. Стала вопросы задавать. И язык у нее был… Вы это не хуже меня знаете. Ваш начальник найдет себе новую бабу. Это же была третья только официальная жена, если не ошибаюсь? Одной больше, одной меньше. И срок уже подходил. У этих же олигархов принято менять жен раз в три года. Выкинул бы он ее на улицу пинком под зад – лучше бы было? Что бы она делала? Или стала бы дешевой проституткой, или прыгнула бы из высотного дома вниз головушкой, как уже сделала некоторые брошенные жены. А то ты не знаешь, товарищ начальник. Слушай, чего тебе от меня надо?
Петр Васильевич молчал и думал.
– Может, развяжете и разойдемся? Отвечу уж на ваши вопросы. Так и быть. Но вначале развяжете. Подумайте сами: вам ничего не доказать. А скандал может быть крупный. Международный. Я адвоката найму самого лучшего. Бабки есть. И за границей мои родственники поднимут шум. Знаете, на что будут давить? Там и так много шума из-за ущемления в России прав геев и лесбиянок. А здесь еще и я… Можно же любой вопрос по-разному повернуть, не правда ли, товарищ начальник?
Эдуард усмехнулся. Петр Васильевич напряженно думал. А ведь на самом деле ничего не доказать… И американец сам покончил жизнь самоубийством, и его любовница, и банкир Виктор в общем-то сам виноват, что упустил документы. Муж Сюзанны? Да кто его помнит-то теперь? Сколько времени прошло? Наркоман Рафик с подружкой, тоже наркоманкой Ириной, вроде бы тоже что-то потерявшие? Или это были документы семьи Рафика? Хотя какая разница? И вообще какое нам с Петром дело до кого-либо, кроме нашего работодателя? Хотя Паша – действующий сотрудник органов… Но нужна ему лишняя головная боль? Тем более что доказательств на самом деле нет.