— А что…, — останавливаю его в проходе, — что будет с Софией?
— Ничего. Чтобы бросаться такими обвинениями, нужны доказательства. У тебя их нет, поэтому пока всё пустили на тормозах. Диана, я не смогу больше довериться тебе. Надеюсь, ты это осознаёшь?
— Невелика потеря! — кричу я ему вслед и захлопываю с силой дверь, когда он уходит.
Эта комната становится моей темницей на целых три недели, а я становлюсь её единственной узницей.
На протяжении трёх недель я видела Эмира лишь из окна. Он не приходил больше, не беспокоил меня своим присутствием. Есть доля вероятности, что он чувствует за собой вину, а, может быть, на то есть другие причины.
Я тоже особо не высовывалась. Правда, однажды мне захотелось подышать свежим воздухом, но стоило попасться на глаза Назару, как я тут же вернулась в свою комнату. Мне было неловко смотреть на него, держать в себе всю правду о его жене и не решаться открыть ему глаза на неё.
Наверное, он единственный, к кому я испытываю здесь жалость.
Стук в дверь ранним утром нарушает мой спокойный сон. Прислуга обычно приходит в девять, чтобы принести мне завтрак, а сейчас стрелки часов только-только приближаются к восьми утра.
— Кто там? — сипло спрашиваю, навострив уши.
— Я, открывай, — голос Эмира ровный и спокойный.
Приподнявшись с кровати, я набрасываю на себя халат, кутаюсь в нём. Беру с тумбы ключ и открываю им дверной замок.
— Что тебе нужно? — с нескрываемым раздражением спрашиваю, высунув голову в щель.
— Собирайся. Через двадцать минут жду тебя у машины, — говорит он и тут же в спешке уходит.
— Куда это?
— На приём к гинекологу, — обыденно произносит уже с лестницы. — У тебя задержка, насколько я знаю.
Моё тело моментально бросает в жар, в глазах темнеет и ноги ватными становятся.
Откуда он узнал о задержке?
Даже я о ней не знала до настоящего момента.
Но покопавшись в памяти, я действительно прихожу к выводу, что у меня сбой в цикле.
Но это ведь ещё ничего не значит…
Нет…
20. Ложные надежды
Мой разум подвергается бесконтрольной панике всю дорогу, ведущую до клиники. Я никак не могу понять себя. Не могу разобраться в тех эмоциях, ощущениях, одолевающих меня. Сознание моё устраивает самый настоящий бунт, попеременно проваливаясь в небытие. По телу будто бы пропустили электричество, наполнив меня живительной энергией. Но наряду с силой появляются и ещё большие опасения. Инеем покрывается кожа от мысли, что я могу оказаться беременной, а в следующую секунду замечаю, как по венам моим уже во всю свою мощь струится непривычное тепло.
Я расхожусь во мнении с собой же. Мои чувства по поводу задержки разделились на два лагеря.
Мне безумно волнительно, но волнения мои имеют различный характер.
С одной стороны, я чувствую как за спиной моей потихоньку вырастают крылья. Огромные, красивые, с широким размахом. Но с другой стороны, я уже предчувствую, как эти крылья вырывают с корнями.
Сначала мне позволят взлететь до самых небес, а потом вынудят разбиться о скалы своих несбывшихся надежд.
Если я и беременна, то этот ребёнок не станет моим продолжением. Называть "мамой" он будет другую женщину. У меня отнимут его, а как распорядятся со мной, я даже и думать пока не хочу.
— Доброе утро, госпожа Бахар, помните нас? — громогласно произносит Эмир, войдя в кабинет гинеколога без стука.
В залитом солнечным светом помещении находится всё та же девушка, что осматривала меня в предыдущий раз.
Она несколько сконфужена.
Неудивительно.
По всей видимости, наш визит оторвал её от важных бумажных дел, а агрессивный настрой Эмира, читаемый не только в выражении лица, но и в том, как он громко дышит, не сулит ничего доброго.
Девушка выдавливает доброжелательную улыбку, сверяясь со временем на своих наручных часах. Отодвинув всю бумажную волокиту в сторону, она приподнимается из-за стола и подходит к нам нерешительной походкой. Складывается впечатление, что она не рада нас видеть, но она помнит нас. Момент моего побега, наверное, надолго запечатался в её памяти, поскольку я допускаю мысль, что после того случая Эмир запугал эту ни в чём неповинную девушку.
— День и впрямь сегодня добрый. Во всяком случае был, — её ирония заставляет меня испустить саркастический смешок, после чего с губ уже слетает болезненный стон. Эмир сдавил моё предплечье, грозясь расплюснуть руку к чёртовой матери, если я хотя бы ещё раз пискну без его позволения. — И конечно же, я помню вас, господин Эмир. Вас и вашу жену, — склоняет она перед ним голову, чувствуя его превосходство.
Эмир не отпускает меня ни на секунду, будто без него я потеряю точку опоры. Его хват даёт понять, что теперь я и шагу ступить не смогу без него.
Наступает неловкое молчание, девушка вопросительно смотрит на Эмира.
— Приступайте к своим обязанностям, чего вы ждёте? — распоряжается он командным тоном.
Доктор округляет в смятении глаза, да и я тоже в ужасе от того, что Эмир и не думает выходить из кабинета. Девушка прочищает горло и достаёт с полки баночку, которую вручает мне.
— Госпожа Диана, вам необходимо сдать анализ мочи, — указывает она на выход, — Туалет по коридору направо и до самого конца, а затем жду вас на осмотр.
Как я и думала, Эмир будет преследовать меня всюду, куда бы я ни отправилась.
Даже в туалет я не могу войти без его строгого надзора.
А чего я ждала после побега?
Он предупреждал, что не сможет теперь мне доверять.
— Как ты узнал, что у меня задержка? — прежде чем скрыться в кабинке задаю волнующий вопрос.
— Тётушка Айсу отслеживает запасы твоих гигиенических средств. Ты не пользовалась ими ни разу с момента нашей первой встречи, хотя со здоровьем у тебя всё в порядке, как меня убеждали.
Тётушка Айсу — это именно та прислуга, которая захаживает ко мне с самого первого дня моего пребывание в этой стране.
Так вот, оказывается, чем она занимается в ванной комнате. Ведёт подсчёт моих средств женской гигиены.
И кому только в голову пришёл этот бред?
Сделав свои дела, мы возвращаемся в кабинет. Эмир закрывает дверь на замок, провожает меня до ширмы, а сам присаживается на оконный подоконник, прямо возле гинекологического кресла.
Дикость несусветная.
Я ставлю баночку с анализами на рабочий стол и под растерянный взгляд доктора захожу за ширму.
Из-за шторки я могу видеть, как некомфортно девушке находиться в одном помещение с Эмиром. Привычная для её профессии работа даётся ей с большим трудом. Её руки трясутся, пипетка валится на пол, и она вынуждена искать новую, чтобы в итоге сделать элементарный тест на беременность.
В волнительном ожидании проходит несколько минут. Я по пояс раздета, но всё никак не решаюсь выйти из-за ширмы и показаться на глаза Эмиру.
Мне противно, но чем быстрее я отстреляюсь, тем скорее узнаю причину своей задержки. Она волнует меня многим больше, чем Эмир и его твердолобое упрямство.
— Отлично! Тест готов, теперь нам необходимо осмотреть вас, Диана. Можете выходить.
Я высовываюсь, оставаясь наполовину спрятанной от людских глаз. Как раз той половиной, которую не всякому готова показывать.
— Эмир, ты можешь хотя бы пересесть за стол? — моё лицо становится пунцовым при виде его пронзительных глаз. Он словно способен видеть всё, даже то, что спрятано от него. Мои уши начинают гореть, во рту пересыхает, но я не слишком-то убедительна, раз Эмир бездействует. — Я прошу тебя только об одном. Тебе не следует это видеть. Показывая мне свой характер, ты ставишь не только меня в неловкое положение, но и госпожу Бахар.
Эмир переводит на доктора тяжёлый взгляд. Именно тот, который я считаю самым бесспорным из всех прочих, имеющихся в его арсенале. Тот, когда и без слов всё должно быть понятно.
Под действием этой тяжести плечи девушки визуально никнут, уголки губ тоже опускаются. Оказывается, не на меня одну этот взгляд действует таким образом.
Я замечаю как Эмира буквально перекашивает от нежелания повиноваться мне, но он всё пересаживается за стол. Хоть и нехотя, но скрывается за ширмой, существенно понизив градус в помещении.
Пока доктор занимается осмотром, я не спускаю с глаз локоть, принадлежащий Эмиру. Это единственная часть тела, которая осталась видна моему взору. И пока локоть его не двигается, я ощущаю себя более или менее спокойно. Спустя время доктор хмыкает, чем вынуждает меня перевести взгляд на неё.
— Диана, можете одеваться.
Она снимает с рук резиновые перчатки, пересаживается за свой стол.
— Господин Эмир, мне очень жаль, но ваша жена не беременна, — выносит она преспокойно вердикт.
Я замираю, стоя за ширмой. Сердце пропускает болезненный удар. Теперь оно всегда будет работать с перебоями, не в полную свою мощь.
Я вроде бы и рада, что у Эмира ничего не вышло, но и огорчена тем, что минуты счастливого ожидания продлились недолго. Я по-прежнему остаюсь бесполезной женщиной.
— Вы уверены? А как же задержка?
Замечаю в голосе Эмира что-то напоминающее безысходность, а когда показываюсь ему на глаза, выйдя из-за ширмы, то убеждаюсь, что не ошиблась. Он в отчаянии. Секунду назад над ним светило яркое солнце, на чистом небе не было ни одного облака, а в следующий миг небо озарила вспышка молнии и оно скрылось за нависшими чёрными тучами, которым нет конца и края.
— Ошибки быть не может. У меня были вопросы по шейке матки, но всё хорошо. Ваша жена абсолютно здорова, а задержка может быть связана с изменением климата или банальным стрессом. Диане необходим отдых. Как бы женщина ни была здорова, в условиях постоянного стресса забеременеть ей будет крайне не просто. Окружите свою жену заботой, внимательностью и любовью, — произносит она твёрдо. Я восхищаюсь этой девушкой. Хотя бы потому, что ей удалось смутить самого Эмира, поскольку теперь он находится в абсолютном замешательстве, граничащим со злобой. Он рассержен на эту девушку, ведь она посмела тыкнуть его носом, уязвить его гордость. И у него не находится слов, как поставить её на место. — Поверьте мне, господин Эмир, это самая благоприятная среда для зачатия. Ваша жена расцветёт как бутон самой прекрасной розы. Она подарит вам не только долгожданного ребёнка, но и признание. Вот увидите!