— Нет, это ты мне скажи, как ты вырубил этих громил? Они ведь дрыхли у нас на газоне. Ты что, пересмотрел все фильмы с Брюсом Ли?
Эмир выдерживает недолгую паузу, а потом качает головой, растягивая застенчивую ухмылочку. Я смутила его. Я вогнала в краску самого Эмира Элмаса.
— Не все, парочку оставил на особый случай, — отвечает с долей сарказма.
— Кажется, я поняла! — прикусываю губу, меряя комнату большими и уверенными шагами. Несмотря на то, что день сегодня с самого утра пошёл наперекосяк, у меня довольно боевой настрой. — Ты же можешь всех их истребить, как грёбаный "терминатор"! Давай выкосим их и дело с концом!?
Эмир рвения моего не разделяет. Он меня вообще не слушает.
— Диана, никогда так больше не делай, — останавливает меня, схватив за запястье, вынуждает посмотреть на него. И я вижу в нём страх, сковывающий сердце. Он боится не за себя, за меня. — Я не прощу себе, если вся злость, накопленная внутри этого человека, обрушится на тебя… Ты не представляешь, на что способен пойти этот злопамятный человек.
Эмир считает мой поступок с сорочкой по меньшей мере глупым. Я теперь тоже так считаю, но меньше всего мне сейчас хочется думать об этом и выслушивать то, на что способен этот кусок дерьма.
Тогда собравшись с духом, я выпаливаю громко:
— Я беременна!
— Что? — раскрывает он рот, внешне превратившись в неподвижную скалу.
Меня бросает в жар, я начинаю размахивать у лица ладошками, боясь свалиться в обморок от разрывающего меня ощущения счастья и лёгкого головокружения.
Боже, как же я долго ждала этих слов. Я и не думала, что когда-нибудь произнесу их….
Я как никогда счастлива, и больше всего хочу, чтобы Эмир разделил со мной этот счастливый момент…
— Эмир, я говорю, что мы беременны. Я не вытерпела и сделала в туалете торгового центра тест. Он оказался положительным.
Эмир немигающим взглядом смотрит на меня, словно переваривает сказанное, и до него пока не дошёл смысл, но затем улыбка его становится всё шире и шире и волнение меня отпускает. Он приближается ко мне вплотную, душит мою талию кольцом своим рук, соприкоснувшись своим лбом с моим. Щемящая нежность исходит от него, обволакивая меня от макушки до пят. Мне так хорошо сейчас.
Постепенно улыбка его увядает, а в глазах застывает отчаяние. Он задумался о чём-то. Подозреваю о том же, о чём и я в данную секунду.
Если так и дальше пойдёт, то Эмир не увидит своего ребёнка. Он не застанет его, если будет и дальше мириться со своей участью.
— Это и есть тот самый сюрприз, о котором ты говорила с утра? — спрашивает он и я киваю, боясь проронить слезу. Он крепче обнимает меня, задушит сейчас своей ласковостью. — Диана, это самые лучшие слова, которые я когда-либо слышал, — произносит он надломленным голосом.
Чувствую, как его струящееся дыхание уже понемногу выжигает мне кожу на лице. А потом он целует меня. Забирает моё дыхание и дарит своё собственное. Этот поцелуй олицетворяет саму нежность. И она сводит меня с ума. Я вздрагиваю от удовольствия и плавлюсь, мечтая, чтобы его чувства ко мне были настоящими, а не вынужденными. Я ведь не о многом мечтаю.
— Не говори никому. Никто не должен знать о беременности, — тихо предостерегает он, поглаживая меня по плоскому животу.
Я слегка отстраняюсь назад, чтобы посмотреть на Эмира, мысленно прокладывающего дальнейший наш путь.
— Почему?
— Так нужно, Диана. Никому, даже Марии…
Он что-то задумал. Все эти тайны появляются неспроста.
Эмир готовится к какому-то важному шагу. И я искренне надеюсь, что это шаг мы сделаем вместе.
— Я обещаю. Никто не узнает, — прошептав, оставляю поцелуй в уголке его губ.
29. Поворот не туда…
— Диана, точно ничего не нужно? Может, принести чай или травяную настойку тётушки Айсу? — встревоженно глядя на меня, Эмир заботливо вытирает мои губы платочком.
— Нет, это нормально. Уже всё прошло, — отмахиваюсь я, упиваясь его добротой и вниманием. Затем перевожу взгляд на поднос с едой и морщусь, так как новая волна тошноты подкатывает к горлу, но на сей раз я держусь. — Просто этот запах тушёных бобов…
Эмир тотчас подлетает к столику, подхватывает тарелку с упомянутыми бобами и направляется с ней в ванную комнату. Я слышу звук смывающегося унитаза, а спустя миг Эмир возвращается ко мне уже с начисто вымытой тарелкой.
— Надо бы сказать Айсу, чтобы больше никогда не готовила эти чёртовы бобы! — всерьёз он говорит, открываю нараспашку балконную дверь. Занавески отодвигает, впуская в спальню потоки свежего воздуха. Эмир лёгкой поступью походит ко мне, прижимает мою голову к своей груди и целует в темечко. — Есть ещё что-нибудь, что вызывает у тебя тошноту? Ты только скажи… Я в этом деле полный ноль.
На последнем осмотре у гинеколога госпожа Бахар предупреждала меня, что токсикоз возможен вплоть до пятнадцатой недели, а, учитывая то, что я всего лишь на двенадцатой, мучиться мне ещё от этой напасти предстоит не один раз.
— Не знаю. Мне порой кажется, что меня мутит от всего.
— От всего? — хмыкает Эмир, нахмурив брови. — Даже от меня?
Хихикаю негромко, обвивая вокруг его шеи свои руки.
— Ты — исключение. Ты единственный, от кого в этом доме меня не тошнит. Так что можешь выдохнуть.
И он реально с облегчением выдыхает.
— Ты так с этим не шути больше. Я уже хотел строить в этой комнате баррикады, чтобы спрятать тебя от себя, — игриво он произносит, пробегаясь пальцами по моей спине.
Я невольно вспоминаю ещё одни слова госпожи Бахар: согласно поверьям, чем больше тошнит во время беременности, тем больше шансов, что родится девочка.
— Эмир, а если отбросить всё, то кого бы ты хотел больше: мальчика или девочку? — смотрю на него с замиранием сердца, примерно представляя что он ответит, но он меня удивляет быстрым ответом:
— Девочку, конечно, — расплывшись в улыбке, он задумывается, словно уже представил себе эту девочку, а мне до того приятно, что я готова лужицей стечь к его ногам. — Независимо от обстоятельств я бы предпочёл дочку.
— Почему? — хлопаю глазками в неверии.
Он ласково гладит меня по волосам, стискивает ладонями лицо и наклоняется так, что кончики наших носов соприкасаются.
— Она будет такой же прекрасной, как и её мама, — выдыхает он мне в губы и я таю в его руках, а в сердце моём распускаются цветочные сады.
Обожаю такие моменты, когда предо мной предстаёт беззаботный, озорной мальчишка. Самые ценные моменты, ведь их крайне редко удаётся застать и заканчиваются они очень быстро, что и насладиться ими не успеваешь.
Эмир выпускает меня из объятий, забирает поднос с посудой.
— Куда ты? — я уже приготовилась к новой порции уныния. Без него мой мир становится тусклым и безрадостным.
— Пойду в столовую схожу, да с Назаром нужно кое о чём поговорить. Я ненадолго. Скоро вернусь, — улыбнувшись, подмигивает мне и скрывается в коридоре.
Чёртова клетка.
Если раньше меня силой удерживали в ней, то теперь мне дозволено делать что угодно в стенах этого дома. Но дело в том, что я самолично заточила себя в четырёх стенах и не высовываюсь дальше лестничного пролёта без сопровождения Эмира. Я не могу терпеть злые глаза девушек, смотрящих на меня свысока, не могу видеть лицо Каплана, считающего меня нахлебницей. И не желаю встречаться с Назаром, который, как мне кажется, до сих пор не понимает по какой причине я оказалась здесь.
За всё время моего нахождения здесь у меня набралось немалое количество вопросов, но Эмир несгибаем в этом отношении. Он просвещает меня только в те темы, которые считает менее опасными для моего понимания.
Будто в том, что Анастасия вышла замуж за Шаха, есть что-то опасное.
Несмотря на долгие уговаривания, Эмир не поделился со мной, почему их брак покрыт тайной. Он также не рассказал мне, какую цену запросил Рифат за его свободу.
А на моё выдвинутое предположение: Он хочет меня?
Эмир ответил: Он хочет совершить акт возмездия! Ты для него лишь пешка! Я ему нужен! Я!
Не то чтобы у меня появилось желание принести себя в жертву во имя спасения Эмира. Не совсем так. Я всего лишь думаю, что могу оказаться ни какой не пешкой, а самым настоящим козырем. Я могла бы сыграть роль джокера в этой игре двух непримиримых врагов.
Чтобы мысли в голове не плодились так стремительно, подобно микробам, я решаю отвлечь за себя за рисованием. В последнее время я часто берусь за лист с карандашом, вспоминая свою детскую мечту стать дизайнером модной одежды. Дизайнером одежды я так и не стала. Все свои силы и навыки я направила на изучение дизайна интерьеров, но руки-то помнят.
Устроившись на софе, расположенной на балконе, отключаю разум и делаю первый набросок на листке. Ещё толком не знаю, что собралась рисовать. Доверяю силе своего воображение и рукам. Они и подскажут мне очерёдность движений и плавность линий.
Постепенно я начинаю различать очертания, изображаемой мною фигуры. Прорисовываю контур, а затем принимаюсь за прорисовку мелких деталей. Всё на автопилоте, словно мой разум находится где-то в глубоком трансе.
Отвлекает меня голос Эмира. Предположив, что он вернулся, я заглядываю в спальню. В ней его нет. Голос повторяется, и теперь я понимаю, что он доносится сверху. Он находится в какой-то из комнат третьего этажа.
Замираю, задрав голову, и прислушиваюсь к звукам.
— Сколько это будет продолжаться? Как мне ещё сказать тебе, чтобы до тебя, наконец, дошло? — тон Эмира не очень-то и дружелюбный для разговора с двоюродным братом.
— Не переживай ты так. Я всё понимаю.
Я издаю нервный всхлип, когда отвечает ему вовсе не Назар, а София.
Пульс мой ускоряется, а воображение уже рисует в голове картинки, способные вывести меня на ревность по щелчку пальцев.
— Если понимаешь, то какого чёрта тебе нужно от меня сейчас? — рычит Эмир.
— Мне нужно, чтобы ты прекратил играть в спектакль под названием: "муж и жена", — она не говорит, она командует.