Что будет со мной, если когда-нибудь я дождусь и признания от него? Меня уж точно поглотит то самое Солнце, о котором велась речь. От этого и грустно становится.
— Нет, просто мало ли, — отмахиваюсь, пытаясь всё свести в шутку, — вдруг у тебя изменились планы. Кто ж вас, тихушников, знает?
Эмир подхватывает мою руку. Некоторое время он молча перебирает мои пальцы, потом подносит ладонь к прохладным губам своим, концентрируясь на дороге.
Если я правильно поняла, дорога эта ведёт в Текирдаг. И ехать нам осталось по меньшей мере километров тридцать.
— София не такая уж и глупая, — нарушает молчание, не выпуская моей руки из своей. — Она знает, чем её беременность может обернуться. Поначалу она постарается всячески меня шантажировать, но будет молчать, так как ей дорога жизнь. Но она не учла один момент: у меня тоже имеется запасной план. Через неделю нас уже не будет в стране, а нечестивую Софию, как только вскроется правда, в лучшем случае вышвырнут на улицу ради сохранения репутации.
Мысль о том, что мы покинем страну уже так скоро, воодушевляет меня и пробуждает всех спящих бабочек в моём животе, но вместе с этим на меня накатывает волна горечи.
Здесь весь останется частичка Эмира…
— И тебе не жалко своего ребёнка?
Остановившись на перекрёстке, он откидывает голову на подголовник и выдыхает из себя кажется весь запас кислорода. Выпрямляется резко и накрывает нашими ладонями мой живот. С трепетом смотрит не в глаза, а в самое сердце, заставляя его биться в ускоренном ритме.
— Вот мой ребёнок, Диана. Здесь моя кровь и нигде больше. Доверься мне. Думай только о себе и о нашем ребёнке, хорошо? Об остальном я сам позабочусь, — тепло улыбнувшись, он убирает свою руку с моего живота, кладёт на руль и трогается с места. — Велика вероятность, что София вообще не беременна. Мне слабо верится в то, что она могла поставить на кон всё, включая свою жизнь, ради того, чтобы испытать радость материнства.
— Не ради материнства. Эта стерва одержима тобой, — рассматривая людей за окном, ревностно проговариваю себе под нос, думая, что Эмир не услышит даже, но он слышит всё. Он видит меня и осевшую во мне ревность насквозь.
— Этой одержимости уже шесть лет. София должна была стать моей женой, — фыркнув, говорит он нехотя, чем заставляет меня вернуть свой взгляд на него. — Каплан был уверен, что она поможет мне забыть о Мерьям. Не помогла. Накануне свадьбы я сбежал в Штаты, и Назару пришлось встать на моё место, чтобы не последовало скандала. Очевидно, теперь София желает вернуть себе то, что ей по праву предназначалось шесть лет назад.
Закатываю глаза, мысленно стирая Софию в порошок.
— И почему я нисколько не удивляюсь этому? — с ещё большей ревностью в голосе проговариваю. — Кажется, меня уже ничем не удивить.
— Очень на это надеюсь.
Дальше мы продолжаем путь в безмолвии. Чтобы не засорять свою голову дурацкими мыслями, я включаю радио и делаю заметку подучить на досуге турецкий. Хотя бы базовую его часть, чтобы понимать текст песен. Эмир больше не желает мне с этим помогать. Он категорически против того, чтобы я углублялась в его изучение. Считает, что этот язык мне не пригодится, а то, чему он уже успел меня обучить, вполне достаточно, но если мне что-то понадобится, то я всегда могу обратиться к нему.
Но что, если его не будет рядом?
По его словам нам осталось подождать всего неделю, но если Эмир ошибается. Если он слегка переоценил свои возможности?
В таком случае знание языка не помешает мне.
Я не ошиблась, когда предполагала, что Эмир направляется в соседний город Текирдаг.
По прошествии часа с небольшим мы паркуемся в живописном районе, с отстроенными уютными домами в одинаково привлекательном дизайне. Машина Шаха паркуется за нами.
— Диана, открой бардачок, — прежде чем выйти из машины, говорит Эмир. Я открываю бардачок и тут же его закрываю. Совсем не ожидала увидеть там пистолет. — Чёрт, забыл, что он там, — ругается он вполголоса, и сам тянется корпусом, чтобы открыть бардачок, потому что я вдруг окоченела.
Эмир убирает в сторону пистолет и выуживает из бардачка два телефона, один из которых вручает мне.
— Я думала, ты не пользуешься телефонами, — заикаюсь я, разглядывая новенький гаджет, уже и забыла, когда держала что-то подобное в руках.
— Очень редко, но пользуюсь, — обхватив легонько мой подбородок двумя пальцами, он поднимает голову, чтобы я посмотрела на него. — Пользуйся им только в экстренных случаях. Как можно чаще меняй пароли, удаляй всю переписку, подчищай журнал звонков. Однёрка — мой номер, двойка — Шаха, на тройке находится номер Анастасии, а решётка — сброс всех настроек, вплоть до полного удаления данных. И ещё, если оставляешь телефон без присмотра на какое-то время, то проверяй его внутренности на наличие жучков и прослушки. Для этого тебе нужно просто снять крышку, — Эмир на примере снимает крышку на своём телефоне и достаёт из него батарею. — И не забывай проверить все имеющиеся отверстия в нём. Если увидишь что-то странное, сразу же сообщай мне или Шаху, но уже не по телефону.
Потирая взмокший лоб, я киваю. Много раз.
Чувствую себя девушкой Джеймс Бонда.
— Да не переживай ты так, — усмехнувшись, он прижимает моё одеревенелое тело к себе. — Это всего лишь меры предосторожности.
— Если так, то могу ли я воспользоваться этим телефоном и позвонить своей сестре? — спрашиваю я, и не надеясь, что Эмир позволит.
— Конечно, — одаривает меня тёплой улыбкой. — Позвони, почему нет?
Вот это Таня офигеет, если я расскажу, что со мной приключилось за каких-то пять месяцев.
Больше чем уверена, что она даже не вспомнила обо мне ни разу.
Мы не из тех сестёр, что привыкли звонить друг другу по любому поводу.
Мы не очень-то ладили, потому что она всерьёз считает меня главной причиной развода своих родителей: папа ушёл к моей маме, как только та узнала, что беременна мною.
Это после продажи квартиры моя сводная сестра узнала, что мне негде жить, и пригласила меня пожить к себе, а до этого у нас были натянутые отношения.
Больше никого у меня нет. Ни друзей, ни подруг. Волноваться обо мне некому, писать заявление о пропаже тоже.
Но вдруг я и здесь ошибаюсь? Что если в российских газетах уже во всю трубят о странном исчезновении Дианы Усмановой.
— Дорогая, ты выходить собираешься? — из размышлений вырывает Эмир, протягивающий мне руку.
С благодарственной улыбкой я вкладываю в его ладонь свою и мы входим на территорию небольшого двухэтажного домика с уютным живописным садом вокруг него. Проходим по тропинке, аккуратно выложенной из брусчатки. В нос бъёт аромат цветов. Кто-то ведь ухаживает за цветочными клумбами, которых здесь просто не счесть.
Как же я мечтала раньше о таком домике. Чтобы поутру можно было налить себе чашку бодрящего кофе и спокойно выйти на веранду, где можно было бы любоваться восходом солнца, вдыхая в себя смешение ароматов росы и цветов.
— Шах будет жить с нами? — шёпотом проговариваю, слыша позади себя его тяжёлые шаги. Эмир едва слышно угукает. — Тогда, может быть, пригласим сюда Анастасию?
Эмир громко хмыкает, прищуривается, а потом оборачивается, глянув на Шаха, а у того на лице написано: пожалуйста-пожалуйста.
— Ты как смотришь на то, что пригласить к нам свою жену?
А у Эмира довольно игривый настрой, который вполне может преобразоваться в целую вечеринку по случаю нашего побега.
— Я был бы весьма рад, — сдержанно отвечает Шах, заметно покраснев.
Я подпрыгиваю на месте, радостно хлопаю в ладоши, несвязно улюлюкая. Прям как маленький ребёнок, которому только что сказали, что мамы с папой дома не будет, и весь дом в моём распоряжении.
33. Смерть при жизни
— Ты уверена, что хочешь этого? — любопытствует Эмир, припарковавшись напротив клиники, и я уверенно киваю.
Он повторяет этот вопрос уже в который раз. Сегодня этот вопрос стал самым популярным вопросом за всю историю когда-либо заданных вопросов. Но я настроена весьма решительно, и вряд ли что-то сможет изменить моё решение.
— Да, я хочу этого, — перевалившись на водительскую сторону, я накрываю его щёку ладонью, — и я вижу как этого хочешь ты, поэтому тут и думать нечего. Нам обоим это необходимо именно сейчас.
Я решила сделать неинвазивный тест ДНК. С помощью него врачи могут с максимальной точностью определить пол ребёнка. Точнее, чем УЗИ.
Вчера я проконсультировалась с доктором Бахар насчёт этого метода диагностики. Уточнив срок беременности, та одобрила моё стремление, но предупредила, что данное удовольствие не из дешёвых, а если учесть, что Эмир планирует доплачивать за сверх срочность, то это выльется ему в кругленькую сумму.
Эмир был не против. Его смущало только то, что я наотрез отказалась сдавать анализы незнакомому доктору из Текирдага. После долгих часов уговоров ему пришлось пойти на уступки и отвезти меня в Стамбул всё так же в сопровождении Шаха.
"На всякий случай", — как выразился Эмир.
Доктор Бахар встречает нас приветливой улыбкой, потому что на сей раз мы додумались заблаговременно записаться на приём.
На всю процедуру уходит от силы минут десять. Всё это время Эмир не оставляет меня без присмотра ни на секунду. Только если в прошлый раз он был вынужден присматривать за мной, чтобы я не удрала от него, то сейчас он не отпускает меня ни на шаг ради соблюдения мер предосторожности.
Мне хочется думать, что он делает это по любви. Хочется верить, что он любит меня. Я ни разу не слышала от него подобных слов, но не единожды наблюдала любовь в его глазах.
— Госпожа Бархар, скажите, когда мы сможем уже узнать результаты? — интересуется Эмир, держа меня за руку.
Доктор сверяется с настольными часами, прикусив кончик ручки.
— Учитывая срочность, уже сегодня. Ближе к семи часам.
— А вы не могли бы позвонить нам, чтобы мы не мотались туда-сюда?
— Да, конечно.