Ну дает эта Ким! Только что вся Москва валила в Мавзолей посмотреть на старинную мумию Ленина – лысого вождя советской эпохи. Изначально мумия и лежала в Мавзолее, потом ее передали Музею истории. А в Мавзолее некоторое время находился магазин «Луи Виттон», тут торговали сумками и чемоданами. После Большого Поворота в Мавзолее открыли интерактивную детскую площадку. Но ради Ким, нашей авангардной художницы-лауреатки, деток на месяц выперли. Ким вытребовала мумию Ленина и уложила ее в винтажный же чемодан Луи Виттона. Ника, конечно, потащила меня посмотреть. Ей понравилось, как желтизна мумии гармонирует с коричневым цветом старинного чемодана в желтых вензелях. Толковала мне про «два мира», которые Ким таким образом соединила. Мне все это показалось довольно противным. Мертвец есть мертвец, и таскать его туда-сюда попросту нечестно. Он ведь не может возразить. Или я просто не разбираюсь в современном искусстве?
Теперь вот, значит, у Ким рядом с Мавзолеем – красные елки. Наверняка тоже что-то символизируют. Ну о’кей.
Я покрутила педали дальше. Свежий ночной воздух приятно холодил голову. Она больше не болела.
Зато от велика гудели ноги.
Мне все-таки надо отдохнуть, а потом все обдумать. Но где? Куда мне идти? К бабушке? Там сиделка Валентина. К Лене? Кто знает, где Лена после облавы и вообще – кто такая Лена? Я ведь, оказывается, совсем ее не знаю. К Вере и Маше? Но сколько можно вешаться на них со своими проблемами? К тому же у них, кажется, хватает сейчас своих. К Томми? У меня сердце защемило. В кармане завибрировал телефон Паука. Не переставая крутить педали, я вытащила его. Увидела верхнее сообщение: «Охуела, сука». Видимо, он имел в виду меня, кого ж еще. Не составило труда догадаться. Всего новых сообщений было восемнадцать. Ну-ну. Может, было ошибкой убегать с телефоном. Как быстро хакер меня вычислит по мобильному сигналу? Сунула Паучий телефон в карман. Вынула свой. От Томми по-прежнему не было ничего. Я постаралась от этого отмахнуться. Ну какого ответа я от него жду в три часа ночи!
Тут меня осенило. Открыла эротикон, ввела запрос – ох, время, конечно, позднее. Приложение мне напомнило: тариф – ночной. Ничего не поделаешь! Нажала. Примерно через четверть часа я уже звонила в хорошо знакомую мне дверь.
Дверь была знакомая, остальное – нет…
– Круто! – прокричала я Саше через стекло дезинфектора. – И всего за пятнадцать минут! – Я искренне оценила его усилия. – Просто вау.
Мужчины любят комплименты. Саша выглядел, как надо. Успел причесаться. На лице – легкий макияж. На гладком обнаженном теле – леопардовые трусы.
– Туфли на нем от Джимми Чу, больше на нем ничего не хочу! – отбарабанила я старую детскую считалку вместо приветствия и захохотала.
Саша чуть приподнял брови и вежливо улыбнулся: мало ли бывает сумасшедших, а клиент всегда прав. Улыбка Саши даже не выглядела наигранной – крепкий профи, а то! А может, просто славный парень.
Я очень на это надеялась. Явилась посреди ночи, несет невесть что.
В дезинфекторе я сняла с себя всю одежду под шипящими струями, огляделась в поисках своего халата. Не нашла. Ну да, Лео больше здесь нет, а подобная персональная забота о клиентках не входит в базовые обязанности конкубина. Вышла из дезинфектора совершенно голая. Саша изобразил почтительное восхищение, притянул меня за бедра к своим леопардовым чреслам, слегка потерся.
– У тебя приятные духи, – похвалила я.
– Называются «Каллиграф», – улыбнулся он. – С запахом бумаги и чернил.
– Ну надо же…
Мне стало холодно, щекотно и смешно. Вчера я лежала в объятиях Томми, изнемогая от любви, жалости, восторга и желания. И вот удивительно: вроде вот тоже юное мужское тело, вполне могло бы меня возбудить, но я ничего не чувствую. Ровным счетом ничего. Тем не менее я решила быть вежливой, сделала ответное движение бедрами и издала глубокий вздох, который при желании можно было трактовать как страстный.
– Иди в постель. – Я постаралась, чтобы голос звучал игриво, а не раздраженно.
Саша грациозно удалился, не теряя со мной визуальный контакт. Глаза в глаза. Улыбка томная. Профессионал.
Как только он скрылся в спальне, я, сама не зная зачем, схватила его удостоверение, сунула в карман пальто, которое висело в дезинфекторе. Оглянулась: не заметил ли Саша? И пошлепала в спальню, прикрывая ладонью зевок.
Он уже растянулся на кровати. Голый и прекрасный. Щека подперта рукой. Другой рукой похлопал рядом с собой.
Лео предпочитал светлое постельное белье с нежным рисунком. Мой сентиментальный уютный Лео. Саша выбрал брутальное черное. Я легла на спину и закрыла глаза. Господи, как же хорошо. Никому ничего не должна на ближайшие несколько часов. И тут же вздрогнула от навалившейся на меня жаркой тяжести – Саша лег на меня всем телом, придавив к простыням.
– Скажи мне, что тебе нравится? – спросил он. – Так тебе хорошо? Нравится чувствовать вес мужчины?
Мне было трудно дышать. Я спихнула Сашу:
– Извини.
Он встревожился:
– Я не сделал тебе больно? Может, ты хочешь по-другому?
– Ты очень милый, – выдавила я и отодвинулась. – Мы с тобой обязательно все обсудим. Но сейчас я очень хочу поспать.
Саша откатился на свою половину кровати.
– Мне-то какое дело, – проворчал он, маскируя обиду. – Баллы, между прочим, ваши.
Как только расстояние между нами увеличилось, он вежливо перешел на «вы». Я тоже.
– Не волнуйтесь, мы все это время отметим как рабочее – и по ночному тарифу. Вы красивый и сексуальный, вы очень мне нравитесь. Но сейчас я хочу поспать, понимаете? Если бы вы меня просто обняли и немного согрели, а я бы заснула, было бы здорово. Можно так?
Саша вздохнул. Видимо, привык к разным клиентским вывертам. Покорно обхватил меня за плечи, прижал к горячей груди, с которой сбрил всю растительность.
– Вот и славно, – ответила я, мирно накрыла его надежный рабочий инструмент ладонью и крепко-накрепко уснула.
Было странно видеть наш входной холл, в котором я бывала каждый рабочий день, как будто бы с другой, «посетительской» стороны. Мимо спешили на службу мои коллеги, а я сидела на сером учрежденческом диванчике. Диваны возвышались вдоль стен, как цветы венериной мухоловки, поджидали добычу. И обычно пустовали.
Женщины, войдя в холл, направлялись прямо к лифтам или к лестницам. Некоторые на меня оглядывались: а эта почему тут застряла?
Я видела себя их глазами: отбившаяся от стада. Я внушала им смутное беспокойство, они заметно ускоряли шаг. Трусливые курицы, которые трясутся за свою постоянную работу, ипотеку, за своих партнерш; переживают из-за того, что о них подумает остальное стадо: опасно не быть, как все.
Моя задача была не пропустить Лену. Хоть бы она не пришла раньше!
А что, если совсем не придет?
Что, если ее замели в облаве и сейчас Лена сидит в участке, слегка сонная и отупевшая после бурной ночи, но все так же уверенная в себе. С чего ей не быть уверенной – при ней полицейское удостоверение. Свои всегда мягче к своим.
– Ариадна! – Голос Лены раздался прямо у меня над головой.
Меня бросило в жар. Я неуклюже вскочила с дивана, схватилась за спинку.
Лена была подтянута, энергична. Как человек, который живет по нужную сторону закона.
Выдавали ее только круги под глазами и слегка опухшее лицо. Она правильно поняла мой взгляд. Засмеялась:
– Бурная ночь… А ты, гляжу, как ни в чем не бывало.
Я так и стояла, не в силах вымолвить ни слова. Не понимала, кто передо мной. С кем мне предстоит объясняться.
– Ты с какого дня отпуск в итоге берешь? – спросила Лена своим обычным голосом. – Эх, завидую.
Я выдавила:
– Нам нужно поговорить.
Лена пошла к лестнице. Даже не остановилась. Мне пришлось броситься за ней следом.
– Говори, – сказала она через плечо и взялась за перила. Как видно, ей невдомек, о чем пойдет речь. Ну, поболтаем о том, кто что вечером посмотрел, где поужинал, с кем познакомился.
– Я вчера тебя видела.
Ее спина медленно плыла вперед и вверх. Рука прыгала по перилам. Шаги стучали размеренно. Она чувствовала себя прекрасно. Зато я напоминала охотничью собаку, которая потеряла нюх, усердно притворяется, что все в порядке, но все знают, что она уже бесполезна, и тоже притворяются – из жалости. А на самом деле уже решили, как с ней поступить.
– На рейве. С Беллой.
– А, – безразлично отозвалась Лена. – Ты тоже там была?
У меня бок разрывался от боли: подъем по лестнице просто добивал. Я схватила ее за локоть.
Лена остановилась:
– Ади, все хорошо?
– Ты и Белла?! – прошипела я.
Нас обогнули две женщины с беджами. Бросили чуть удивленный взгляд. Лене этот взгляд не понравился, вернее, не понравилось, что я привлекаю к ней внимание. Она стряхнула с локтя мою руку:
– Ну и что?
– Ты – и Белла?! Правая радикалка с программой истребления мужчин?! Вы уже подружились? Ты уже за финальную чистку? А кого тогда ты будешь трахать, Лена?
Она скривилась:
– Господи… Во-первых, не ори. Ну да, я была на рейве. По работе.
– По какой еще работе?!
Стараясь игнорировать боль в боку, я в два скачка забежала вперед и теперь стояла на две ступени выше Лены. Глядела сверху вниз. Альфа-самка. Одной рукой схватилась за перила. Другой уперлась в стену. Лене не пройти. Пока не ответит.
Та насмешливо глянула на одну мою руку, на другую:
– Серьезно?… Ну о’кей, раз тебе так важно. Секрета нет. Белла – моя информантка.
– Информантка? Белла?
Терпеливо и нарочито медленно, как истеричке:
– Ну иди заяви на меня за нарушение инфекционной безопасности.
Глаза у нее были холодные, отстраненные. Этот взгляд ясно говорил, что мне конец. Лена не с теми, кто ошибается слишком часто.
Оттолкнула мою руку. Обогнула меня. Ее ноги быстро зашагали вверх.
– По какому делу? – крикнула вверх я. – По какому делу Белла твоя информантка?