На самом деле, она хотела сказать, что, если бы она была ему дорога, он бы боролся за нее. Она этого достойна.
А Этан. Мак не мог снова заставить парня терпеть свое присутствие. Он и без того достаточно его расстроил.
– Но ты же не собираешься этого делать, верно?
Как заставить ее понять всю глубину несчастья Этана? Впрочем, какая разница? Она говорила, что Мак должен облегчить это несчастье. Но это выше его сил. Единственное, что он мог сделать, заработать денег и нанять людей ухаживать за Этаном.
– Ты собираешься просто сдаться.
Ее голос звучал совершенно спокойно, и это хуже любой злости. В десять раз хуже. Джо вышла.
Ему показалось, что остановилось сердце.
Глава 10
Мак почти не спал, но заставил себя встать с первыми лучами солнца. Одевшись, направился в хозяйскую спальню. Раздвинул шторы и впустил в комнату свет. Сидеть в темноте без движения и не заботиться о еде глупо. Он распахнул дверь на балкон. В комнату ворвался ветер, холодный и свежий.
Мак включил компьютер. Не обращая внимания на тяжесть, камнем сдавившую сердце, перечитал список рецептов, которые отобрал для книги. Не меньше дюжины он либо не начинал, либо не закончил. Значит, надо приготовить эти блюда, сопровождая инструкциями, которые запишет Джо. Мак втянул воздух. Двенадцать дней работы, если готовить по одному блюду в день и записывать вечером. Если по два рецепта, получится быстрее. Помимо этого, нужно составить глоссарий терминов и написать пожелания по вариантам подачи каждого блюда. Мак составил таблицу и график. Распечатал список покупок для Джо. Начинать надо уже сегодня после полудня. После этого он объяснит ей, как делать глазурь для башни из печенья. Завтра утром она сможет под его руководством прикрепить печенья к основе.
– Пошли, Бандитка.
Утренняя и вечерняя прогулка к пляжу и, возможно, немного вдоль моря полезна и человеку, и собаке.
Мак положил список покупок на кухонный стол и вышел. Тишина. Еще очень рано.
Над океаном во всем своем великолепии поднималось солнце, прокладывая на поверхности воды оранжево-золотую дорожку. По краям дорожки вода темнела, приобретая лавандовый оттенок, стояла неподвижно, если не считать волн, ритмично набегавших на песчаный берег и откатывавшихся назад.
Мак остановился у песчаной дюны полюбоваться видом. Зрелище должно было наполнить душу радостью, сознанием величия природы. Должно. Он отдал бы все это за одну ночь в объятиях Джо.
Одной ночи ей не хватит. Ему тоже, но, по крайней мере, будет, что вспомнить среди унылых будней грядущих месяцев. Мак вдохнул. Он не мог так обойтись с ней. Из груди вырвался хриплый смех. Джо не позволила бы ему этого.
Хорошо.
Тяжесть, навалившаяся на плечи, давила к земле. Мак опустился на колени, прижав к себе теплое тело Бандитки.
Я не могу этого сделать. Я не могу этого сделать. Я не могу этого сделать.
Он должен это сделать.
Расправив плечи, он с трудом поднялся и побрел вдоль берега. Через десять минут пошел к дому.
Когда Мак открыл входную дверь, в нос бросился запах жареного бекона. Он не сразу решился войти на кухню. Прислонившись к дверному косяку, молча пожирал взглядом Джо, бессознательную грацию ее движений, блеск темных волос, ощущение силы, исходившее от всего ее облика.
– Пахнет вкусно, – не без труда выдавил он.
– Бекон всегда вкусно пахнет.
Он не мог ничего сказать о ее настроении.
– Мне казалось, ты не поклонница плотных завтраков. – Впрочем, вчера во время обеда она почти ничего не съела.
– Обычно да, но перед долгой поездкой делаю исключение.
Она подошла к тостеру, чтобы взять выскочивший из него хлеб и намазать маслом. Мак увидел у двери, ведущей в кладовку, собранные чемоданы. Тело пронзил ледяной озноб.
– Ты уезжаешь?
– Да.
– Сегодня?
– Совершенно верно.
Она наконец повернулась. Темные круги под глазами заставили его вздрогнуть. Джо кивнула в сторону списка покупок:
– Боюсь, тебе придется ехать за продуктами самому.
Казалось, его пронзил острый нож. Она не может уехать! То, что они не могут быть вместе, как им хотелось, не значило, что она должна уехать.
Джо положила тост на стол, поставила две тарелки с беконом, яичницей и фасолью. Маку стало чуть теплее, но ненадолго. Он заставил себя есть, но никак не мог привести в порядок мысли. Джо не может уехать. Она нужна ему здесь. Она…
Она должна поесть. Подожди, пока она поест.
Два ломтика бекона, кусок поджаренного хлеба и яичница. Мак отодвинул тарелку:
– Спасибо.
– На здоровье.
– Почему ты уезжаешь?
На ней были джинсы, облегавшие фигуру, как перчатка. Интересно, она нарочно надела их, чтобы его помучить? Мак залпом выпил апельсиновый сок, но он ничуть не утолил жажду.
Джо поставила перед ним кофе и, держа в руках свою чашку, облокотилась на стол.
Сделав глоток, посмотрела ему в глаза:
– Я уезжаю потому, что отказываюсь смотреть, как ты жертвуешь собой из ложного чувства вины и неправильно понятой ответственности.
– Я предпочитаю называть это исполнением долга.
– Можешь называть как угодно, но это ничего не меняет. Все это чушь, и я не намерена поддерживать твои заблуждения.
Джо могла не понимать, что им движет, но это не означало, что она должна уехать!
– Ты еще не научилась делать башню из миндального печенья.
– Вчера ночью я снова прошла твой дурацкий тест на выбор профессии. Ответила на каждый вопрос самым наичестнейшим образом, и, знаешь, мне порекомендовали отличную профессию. Так что спасибо.
Как он справится без нее?
– Какую профессию? – прохрипел он, чувствуя, как сжимается сердце.
– Парамедик.
Спасать жизнь? Работать на скорой?
Она уже спасла жизнь Рассу и, возможно, Бандитке. Заставила Мака изменить жизнь. Практичность, сила, способность быстро реагировать делали ее… Идеальной. Это означало смерть надежд, которые по-прежнему таились в его душе. Несбыточных надежд.
Джо заслуживала того, чтобы идти дальше, жить своей жизнью. Без него.
Он не предполагал, что ее отъезд вырвет сердце из груди.
– Служба скорой помощи Нового Южного Уэльса скоро будет набирать персонал, так что, думаю, я могу успеть.
Он машинально встал и пошел к ней. Взял в ладони ее лицо, ощутив нежность и тепло кожи:
– Останься. Пожалуйста. Хотя бы еще на неделю.
За неделю он найдет в себе силы отпустить ее, но, боже милостивый, только не отпускай ее сегодня. Пожалуйста.
На миг ее глаза сверкнули изумрудным блеском, но она моргнула, и они снова стали дымчато-зелеными.
– Если я останусь, мы станем любовниками.
– По-моему, это замечательно.
Ему до боли хотелось поцеловать ее, но она уперлась ему в грудь и заставила отступить.
– По-твоему, может, и да, но я не согласна на вторые роли. А первой никогда для тебя не стану. Первым всегда будет Этан. Я стою того, чтобы быть первой для человека, с которым решу связать свою жизнь.
Ее слова заставили его отступить еще на шаг. Этан должен быть для него на первом месте. Его долг заботиться о нем, пока парень окончательно не встанет на ноги. Если удастся заработать много – миллион долларов, – он сможет организовать фонд для него и свободно следовать велению сердца.
Если.
Мак опустил глаза. Джо не собиралась ждать. И он не мог ее винить.
Взяв ее чемоданы, Мак уложил их в багажник Зверя, прислонился к косяку.
– А что насчет Бандитки?
Джо приложила руку к виску, он подумал, что у нее болит голова.
– Мне казалось, ты хотел оставить ее у себя?
– Я имею в виду щенков.
– Когда можно будет отнять от матери, я приеду и заберу их. Если будут проблемы, дай мне знать. Я оставила у телефона в холле номер своего мобильника, имейл и адрес моей бабушки.
Она не посмотрела ему в глаза. Ни разу.
Сердце Мака тяжело застучало.
– Ты поедешь к ней?
– Это дом моего детства.
Мак вдруг почувствовал, что ему тяжело глотать, уставился на сумку. Неужели она уезжает?
– Прощай, Мак.
Они не могут расстаться вот так! После стольких ожиданий.
Джо протянула руку, будто хотела прикоснуться к нему, но рука быстро упала вниз.
– Я правда желаю тебе всего самого лучшего. И надеюсь…
На что?
– Надеюсь, тебя ждет успех. – И она быстрым шагом прошла через кладовку к задней двери.
Мак поплелся за ней, чувствуя, что ноги отяжелели и стали ватными. Джо была такой спокойной, хладнокровной и недоступной. Будто ей все равно. Сердце разрывалось на части.
– Для тебя это действительно так легко? Неужели совсем не чувствуешь ни боли, ни волнения? Неужели?
– Легко? – Джо повернулась к нему с перекошенным лицом. – Легко отказаться от надежд, в которые ты заставил меня поверить?
Ее глаза наполнились такой болью, что Мак почувствовал, как та заливает его с головой.
– Легко? – Она будто хотела зажать боль в груди.
Ему хотелось обнять ее, заставить боль отступить, стереть отчаяние из глаз, с искривившихся губ.
– Джо… – Он выругался.
– Легко? – Она ударила себя в грудь. – Когда ты сломал во мне что-то такое, что я, наверное, уже никогда не смогу восстановить?
У него пересохло во рту, свело живот. Он не знал, куда деваться от ее укоряющих глаз, от страдания, сквозившего в них. Страдания, которое причинил он.
– Прости меня, Джо.
Она схватила его за воротник и прижалась губами к его губам. Мир пошатнулся. Джо целовала его с такой ненасытной страстью, что у него зашумело в ушах, и каждый нерв вспыхнул огнем. Так, словно от поцелуя зависела вся ее жизнь. Потом она его оттолкнула:
– Я пыталась уйти мирно, прилично. Ты сам виноват! Надеюсь, этот поцелуй будет терзать тебя каждую ночь, пока ты будешь здесь отсиживаться.
Этот поцелуй будет жечь вечно. Как слезы в ее глазах, как боль, от которой побелели ее губы.