— На одну женщину. — Она снова рыдала.
— Но… при чем тут я? — тихо спросила Надя.
— Я прокляла ее детей и внуков за то, что она мне сделала. А она… моих…
— Вы верите такой чепухе? — спросила Надя, чувствуя досаду.
— Верь — не верь. Ты — жена моего сына, а с тобой вон что случилось.
— Но я не ваша дочь, — пыталась отгородиться от нее Надя. — Если даже поверить в силу слова, оно не должно действовать на меня, — стараясь говорить как можно спокойнее и разумнее, отвечала Надя.
Надя помнит, как перехватило горло. Девочки. Ее дочери.
— Нет, нет! У меня другая причина. Другая, понимаете? — Но сердце билось часто-часто — неужели еще и это?
— Ты думаешь, на самом деле не из-за меня? — Надя услышала мольбу в голосе.
— Да что вы, конечно, нет, не вы…
Она не собиралась рассказывать Николаю об этом звонке, он и без того в растерянности. Надя постаралась вытеснить разговор из своей памяти, но Лекарь, который разбирал на кирпичики всю кладку ее жизни, заставил вспомнить и испугаться.
Разговоры с Лекарем подтолкнули Надю к мысли, что действительно слово, произнесенное с особенной интонацией, слово, в которое вложена энергия страсти, может подействовать необычным способом. Оно словно металлический шарик, выпущенный из рогатки. Бьет насмерть.
Внезапно она дернулась, будто собираясь встать, но вспомнила, что не может, и бессильно упала на подушки. Ну конечно, осенило ее, свекровь искала причины несчастья сына, а такая жена, какая она сейчас, — это самое настоящее несчастье. Свекровь, отыскивая вину во всем и во всех, не обошла и себя.
Если допустить, что проклятие существует, значит, она должна узнать, есть ли способ избавиться от него. Допустим, ты не веришь в злой замысел черной кошки, которая перешла дорогу, но все равно спокойнее, если не она перейдет тебе дорогу, а хотя бы с маленьким белым пятнышком.
На ум пришла еще одна фраза свекрови, которую Надя сразу отбросила, как совершенно неприемлемую для себя тогда.
— Если двое из взаимно проклятых родов соединятся, будут жить под одной фамилией, то на этом сила проклятия закончится…
Ну вот, обнаружилась еще одна причина, по которой надо освободить Николая от себя. Она просто обязана это сделать. Чтобы вывести из-под удара девочек, дочерей.
Выходит, она правильно решила — отпустить Николая? Но как отдать его кому-то из того, другого рода… А если там не с кем соединяться, если там в живых старушка девяноста девяти лет? Надя тихонько засмеялась.
Свекровь выкрикнула в телефон имя и фамилию женщины, с которой у нее произошел этот давний обмен любезностями, еще в Москве. Надя записала их в ежедневнике. Надо отыскать и пробить по Интернету, вдруг дама с чем-то засветилась? Она этим займется.
А теперь, она усмехнулась, должен позвонить Лекарь и сказать, когда он повезет ее в загородный клуб.
Она согласилась поехать с ним. Она хочет увидеть соревнования по рубке каната, в которой он участвует. Лекарь говорит, что, если она поедет с ним, он выиграет.
Дмитрий азартно готовился к соревнованиям, они были открытыми, а это значит — плати взнос и вперед.
Ведущий, плотный мужчина в черном костюме и черной бабочке под горлом, строго спросил его:
— Кто вы? Под каким «ником» выступаете?
— Лекарь, — сказал он коротко, вынимая нож из ножен.
— Хирург? — Он кивнул на длинное острое лезвие.
— Нет. Просто Лекарь.
— Вы когда-то уже рубили канаты?
— Не однажды, — засмеялся он. — Но не такие, как этот. — Он указал на толстую пеньковую веревку. Она, слегка извиваясь, покачиваясь в воздухе, спускалась с перекладины. Только недавно он узнал, что она из конопли. Ведущий не понял, о чем он. Но это было не важно. Лекарь загадал, что если разрубит одиночный канат, потом — сдвоенный, то Надя расскажет ему о том, что до сих пор держала при себе.
Сейчас она сидела в своем кресле, аккуратная головка гладко причесана, черные волосы блестят в свете ламп. Белый свитер с высоким воротом кажется белее снега за окном. Клетчатый плед укрывает ее до талии. Для того чтобы ей не пришлось ловить сочувственные взгляды, Дмитрий распустил слух, что он привез актрису, которая вживается в роль. В телесериале ей придется играть женщину в инвалидной коляске.
На Надю поглядывали с любопытством, женщин было мало, не всякая подруга отправится за город, почти в тайгу, чтобы болеть за своего мужчину.
Дмитрий помахал ножом, желая определить, каким ударом ему сегодня работать — кистевым, локтевым или плечевым. Пожалуй, решился он наконец, кистевой лучше.
— Прошу вас. — Бабочка шевельнулась под воротником, словно ее вспугнул резкий поворот шеи ведущего.
Дмитрий вышел на помост, встал перед толстым пеньковым канатом. Многие метры его скручены в «бухту», а конец, перекинутый через высокую перекладину, змеился вниз. Конец каната болтался на уровне талии. Дмитрий размахнулся и ударил. Кусок веревки шлепнулся на пол.
— Браво, Лекарь! — Указательным пальцем ведущий пришпилил бабочку на место. — Отличный удар. Посмотрим, как вы справитесь с двойным канатом.
Обрубок двойного упал на то же место, что и одинарного, парнишка-помощник с прежней ловкостью зверька нагнулся, подобрал его и бросил в общую кучу в углу. Дмитрий проследил за его полетом. А когда обернулся, поймал завистливые взгляды рубак-неудачников. По традиции, если ты не разрубил канат, а только надрубил, помощник отрезает его и дарит на память. Как укор и в назидание. Наверняка у некоторых дома целая коллекция.
Его дом чист, с гордостью подумал он, засовывая нож в ножны, которые болтались на поясном ремне его черных кожаных штанов. Дмитрий провел рукой по черной кожаной бандане — погладил себя по голове. Молодец.
Надя протянула к нему руки, улыбнулась.
— Поздравляю, — говорила она. — Это так красиво. Вы научите меня?
— А по вашей роли это нужно? Охотно преподам урок. — Черная бабочка дернулась на шее, ее потревожило адамово яблоко.
Дмитрий обернулся и в упор посмотрел на ведущего.
— Благодарю, у меня уже есть наставник, — сказала Надя.
В баре, за деревянным столом, выскобленным до такой белизны, что опасна даже мысль о капельке кофе на нем, они выпили по чашке.
— Какой белый. — Надя погладила пальцами столешницу. — Как это им удается?
— Каждое утро, перед открытием, они шлифуют его. Видите, какая толстая доска? Надолго хватит.
— Но как эффектно, — восхищалась она.
Надя готова была восхищаться всем и удивляться всему. Казалось, она сама поверила в то, что актриса и только по роли ей необходимо это кресло. Впервые за три года оно не мешало ей нисколько.
— Простите, Лекарь… — К столу подошел мужчина в кожаном черном жилете и таких же штанах. — Не хотите взглянуть на новые образцы ножей? Вот этот хорош для вашей манеры рубки.
Дмитрий указал на свободный стул. Мужчина сел.
— Похож на кхукри, — пробормотал он.
— Да, сделан по аналогии с непальским национальным, — согласился мужчина.
— Но это не мой стиль. — Дмитрий покачал головой.
— Это мой, — сказала Надя, улыбаясь кустарю-ножовщику.
Он вскинул брови.
— Не тяжел для вас? — позволил себе усомниться мастер.
— Репетируя свою роль, — сказала Надя, — я здорово натренировала руки. — Она потянулась к ножу и взяла его. — Сколько? — Он сказал, Надя засунула руку в карман юбки и вынула бумажник. — Вот. Спасибо.
Положив нож на колени — он был в черных кожаных ножнах с позолоченным концом, чтобы острие не испортило кожу, — она, улыбаясь, смотрела на Лекаря.
— Я разрублю им любые канаты, — тихо сказала она. — Спасибо.
Дмитрий отвез Надю в ее номер, где Мария уже приготовила постель и смотрела телевизор.
Он простился до утра и пошел к себе. Конечно, он купил бы этот нож, но не был уверен, что может выложить за него столько. Ему стоит проверить, сколько денег на карточке. Дмитрий включил компьютер и набрал несколько цифр.
При всей поспешности отъезда из Канады, Дмитрий позаботился о том, чтобы не думать о куске хлеба на каждый день. У него осталась доля в строительной фирме.
Он вошел в сайт банка, набрал личные коды. Та-ак… Что ж, порядок. Его белоруска-таможенница — женщина честная. За что и любил, усмехнулся он. Он отдал ей в управление свои акции фирмы. Не забыв о ее интересе, конечно. Она сама неплохо устроилась — на канадской таможне.
Он вполне мог купить кхукри. Но так, как вышло, еще лучше. Для Нади. Этот нож послужит ей чем-то вроде оберега, амулета. Он знал: каждый человек втайне от других все равно наделяет особыми свойствами некоторые предметы. У каждого студента есть везучая ручка, у каждого клерка — везучая рубашка, у пассажира — везучий билет.
Да, с деньгами неплохо, может быть, на самом деле удастся вместе с Доктором открыть клинику.
Этих денег хватит, с отчетливой ясностью сказал себе Лекарь, если к ним будет приложен феноменальный успех. Который станет явным, видимым всем, кто способен видеть, доказательством того, что на самом деле любая болезнь — сигнал о неблагополучии в другой сфере. Соматическое, то есть телесное, всегда вторично. Главное то, что происходит в мозгах.
Надя сама не знает, какая роль ей отведена в сериале, который создает он.
16
— Вы можете все, — сказал он, усаживаясь на заднее сиденье снегохода.
— Что вы имеете в виду? — спросила она, бросив взгляд на машину, к которой он подвез ее. — Нас кто-то покатает? Не вы?
В это утро она была свежа, как никогда. Одетая в желтый пуховик с капюшоном, отороченным лисой, Надя казалась женщиной, облитой солнцем.
— Вы, Надя, — сказал Дмитрий и улыбнулся так широко, что можно было без труда насчитать ровно тридцать два зуба, способных потрясти любого современного дантиста, — повезете нас. Наденьте. — Он подал ей шлем из красного пластика.
Она поморщилась и засмеялась:
— Вот отсюда, пожалуйста, подробней. — Но шлем взяла.