Я сразу из классного парня вдруг превратился в жестокого, циничного, ленивого, жадного, себе на уме. Получалась та же ситуация, что и с демократичностью — пять шагов вперёд и четыре назад. Давление со стороны недовольных здорово замедляли моё избавление от роли матери Терезы. Часто я сдавался и откатывался назад, снова взваливая на себя чужие проблемы вместе с их обладателями.
Помог следующий пункт.
107
Ломаем стереотип хорошего парня, который должен всем нравиться
Когда я избавился от низкой самооценки, то стал задумываться, что установка «будь для всех хорошим» в корне порочна.
Во-первых, она сильно ударяет по психике. Постоянный судорожный самоконтроль, постоянный мониторинг, не сказал ли я чего, не сделал ли. Жест, мимика, поза — всё под неусыпным контролем. И всё в нервозном формате.
Во-вторых, эта установка неосуществима с практической точки зрения. Об этом я узнал сильно позже, хотя на самом деле всё было очевидно. Очевидно для меня нынешнего, но откровение для меня тогдашнего.
В-третьих — ас чего вообще я должен кому-то нравиться?
Первым делом я осознал, что постоянный контроль за позой, жестами, мимикой, голосом — дело совершенно дебильное. Стараясь не выглядеть заносчивым, насмешливым, слишком отстранённым, чрезмерно серьёзным или чёрт знает ещё каким, я как раз выгляжу, как дурак. Дурак, который изо всех сил пытается подстроиться под окружающих. Причём под всех разом. Под каждого человека со своим характером.
Даже десять долларов не для каждого так уж хороши. А я пытался быть хорошим для всех и каждого.
Поняв эту «истину» (которая вообще-то звучит, как полная банальщина), я просто начал вести себя так, как как это получалось. Естественно. Где было смешно — смеялся, где нужен был жест — жестикулировал, где нужно было молчать — молчал, где нужно было говорить — говорил.
Полагаю, что эта «революция» в моём поведении никак не была замечена окружающими. Разве что моё поведение стало менее дёрганым.
Практическая неосуществимость установки доходила до меня долго. Очень долго.
Причины этого я разбирал ранее. Если кратко — мне внушалось, что во всех конфликтах виноват я и только я. А все окружа- щие — справедливые и честные люди.
108
Однако ещё в школе я видел, что существуют люди, которые относятся ко мне плохо, даже если я вообще их не трогаю и даже не разговариваю с ними.
Одни не могли переносить моих успехов. Стоило мне получить пятёрку, как у них тут же — словно у собаки Павлова — срабатывал рефлекс. Насмешки, мелкие пакости и всё такое. Получаешь четвёрку или тройку — всё спокойно. Будто этих людей и нет. Только пятёрка — опять тот же рефлекс.
Обращало на себя внимание то, что они были в меньшинстве. Один-два-три человека из тридцати. Как я уже писал, большей части нашего недружного класса я (как и другие отдельные личности) были глубоко по барабану.
Если человек сам дерьмо, то его не любят, избегают или травят относительно массово. Если он — козёл отпущения, омега в школьной иерархии, то расстановка сил примерно такая же. В моём же случае активизировались один-два человека и только тогда, когда я где-то достигал успеха.
Каждый из нас прекрасно понимает, что это банальная зависть. И тут уж не поможет твоя «хорошесть». Наоборот, она будет раздражать завистников ещё сильнее.
Два других типажа, которым была по барабану твоя хорошесть — это быдло и люди с неуравновешенной психикой. И те, и другие наезжали на всех, кто не так посмотрел, прошёл, сказал или не так выглядит. Причём критерии менялись часто, спонтанно и совершенно непредсказуемо. Особенно у людей с неуравновешенной психикой.
О том, что есть быдло, завистники и психопаты, которым плевать на твою хорошесть и которые будут вредить тебе, невзирая ни на что, я понял только в школе. Впрочем, к этому времени я уже частично освободился от «демократичности» и «не высовывайся», так что как-то корректировать свою продуктивную деятельность я, разумеется, не стал. То есть получать двойки в угоду завистникам я точно не собирался.
Итак, я избавился от того дурного чувства, когда твои успехи заставляют тебя же стыдиться и считать себя виноватым перед другими.
109
Была другая вещь. Патологическое слежение за чистотой репутации.
Как я уже писал, мою маму, а потом меня воспитывали в паническом страхе за свою репутацию. Нет, я не спорю, что пороки — не есть хорошо. Но давай вспомним, что ужасным пороком считалось любое маленькое пятнышко на белоснежной репутации. Любой просчёт, любая ошибка, которые у иных людей просто не заметили бы, в нашем случае была настоящей катастрофой.
Опоздание на две минуты было ничуть не менее тяжким просчётом, чем проиграть в карты собственную одежду и бегать голышом по городу, завывая частушки.
Ведь если ты проколешься, то это будет тут же известно всем- всем-всем (не забываем о зависимости от мнения других). На тебя будут показывать пальцем, и все над тобой станут смеяться.
Я намеренно утрирую здесь. Потому что ревностная слежка, пристальный контроль, как бы не допустить мельчайшего просчёта, плющила мозги десятитонным катком.
Трудно поверить, что эту уверенность я сохранил в первозданном виде аж до 4 курса университета, а окончательно избавился от неё только 2007-2009 годах.
В деле излечения от этого идиотизма помог один случай.
Однажды в перерыве между двумя часами лекции ко мне подходит мой приятель и ни с того, ни с сего заявляет:
Слушай, ты, я тебе сейчас морду набью!
Услышав такое от приятеля, я немного офигел и поинтересовался, чем вызван такой внезапный гнев. Ещё вчера мы, общались по-дружески, а сегодня он кипит злобой.
А какого хрена ты моего отца оскорбляешь?
Вся мякотка ситуации заключалась в том, что я не знал, его отца и не имел никакой информации о нём. А потому у меня даже не было основы, какого-то материла для оскорблений. Я спокойно объяснил это приятелю, тот успокоился и ушёл, а я стал вспоминать, откуда он вообще взял о каких-то моих оскорблениях.
И понял, откуда дует ветер. Оказывается, недели две назад я «дежурил» в отделении нейрохирургии. «Дежурил» — это когда ты проводишь ночь в отделении в надежде на то, что привезут экстренного больного, которого потребуется оперировать. По
110
скольку из врачей есть только один дежурный нейрохирург, ты удостаиваешься чести ассистировать ему. Это хорошая практика для студента.
Так вот, я «дежурил», причём не один, а с однокурсницей. Она жаловалась мне то на одного, то на другого — все у неё были завистники, мерзавцы, гады. Девчонки — шлюхи и тупые отверстия. А у моего приятеля отец пьяница и дурак. Вначале я молча сносил этот порожняк — не обрывать же! Невежливо же! Потом настойчиво попытался перевести разговор на что-то более позитивное. Но когда понял, что поток грязи не остановить, то достаточно грубо прервал девицу. Она замолчала. Как выяснилось, затаив злобу. Потом просто приписала свои слова о «пьянице и дураке» мне и поделилась этой клеветой с тем, кто должен был стать «мечом отмщения» для неё.
Впрочем, история с этой девицей на вышеописанном эпизоде не закончилась. Сначала она придумала обо мне ряд сплетен. Например, что я плачу взятки за пятёрки на экзаменах. Потом она сообщила однокурснице, с которой я тогда встречался, что «твой Бирюков спит вон с той». Затем... Сплетни, одна другой дебильнее и нелепее, рождались в её голове с необычайной скоростью.
Да, кстати. Я забыл сказать, что перед всем этим профессор, который стал потом моим научным руководителем, выбрал для ведения научной работы меня, а не эту студентку. Узнал это я гораздо позже. Причина была простой: я сразу взялся за работу, а она мялась, копалась, исчезала и другими способами показывала свою незаинтересованность в работе. Вернее, она хотела считаться выполняющей научную работу, но не желала выполнять её по-настоящему.
Можно подумать, что и тут дело только в зависти. Если бы не одно «но». Девица эта, кроме вздорного характера, имела две характеристики. Она была страшно неухоженной, с запущенной внешностью, бесформенной фигурой, грязными волосами, жирными пятнами на одежде. Вторая характеристика — истероидная акцентуация характера, которая требует от человека быть центром всеобщего внимания. Успехи в учёбе у девицы были более чем посредственные. Внешность — понятно. Никаких других выдающихся черт. Что делать? Как привлечь к себе внимание?
111
Очень просто. Точно так же, как это делает жёлтая пресса. Придумывать «сенсации». Чем она и занималась.
История с этой девицей впервые показала мне одну вещь. Чтобы облить тебя дерьмом, совершенно необязательно искать твои реальные просчёты, ошибки и другие порочащие тебя штуки. Если так уж необходимо — всё это можно сочинить и приписать тебе. Кто будет проверять? Да и как проверить?
Если врагам так уж необходимо выставить тебя мерзавцем, им не нужно копаться в твоей биографии. Все «нужные участки» твоей биографии они придумают.
И ты никак не сможешь им помешать. Всё, что тебе останется — это либо тупо и вяло оправдываться, словно тебя поймали за руку на месте преступления.
А я решил поступать иначе — просто плевать на злословов.