— Мы все надеялись, что он сам вернется, пытались уговорить его. Но он на письма не отвечал, а потом мы и вовсе его потеряли. Хорошо, вот Анатолий взялся мне помочь. Надеюсь, что и вы поможете.
— Конечно, чем смогу. Но я давно уже его не видела. Я знаю, он жил на пляже.
Антон удивленно поднял брови.
— Да, представьте себе, в такой жуткой компании. Среди выходцев из России, которые не нашли себе здесь места и поэтому спиваются.
— Ему же нельзя пить! — Лицо Антона искривилось как при сильной боли, и Нина поняла, что он очень привязан к брату.
— Пойдемте туда прямо сейчас, я провожу вас. Я думаю, он еще там, ему больше некуда деваться.
Нина подождала, пока Толик с Антоном сдадут вещи в камеру хранения, и повела их вниз по дороге к морю. Она не удержалась и стала расспрашивать Антона о его брате. Благодаря Марку она пережила сильнейшие чувства в своей жизни, ей было интересно все, что касалось этого человека.
— Он был вполне обычным мальчишкой, бегал по двору, катался на велосипеде, дрался… — рассказывал Антон. — А когда ему исполнилось десять лет, наша мама вышла замуж за швейцарца, и мы все переехали в Швейцарию. Я, правда, почти сразу вернулся в Россию поступать в институт, я ведь немецкого тогда совсем не знал. А когда я после учебы приехал в Цюрих, Марк уже был настоящим иностранцем. Свободно говорил по-немецки, одевался как все швейцарские подростки… Но на самом деле мы с ним легко нашли общий язык. Он же талантлив. Его художественные фотографии всегда занимали первые места, сначала на школьных конкурсах, потом на городских. Марк каким-то образом находил необычный ракурс съемки, у него вообще совершенно нестандартное мышление и особое видение мира.
— А он говорил, что муж вашей мамы ушел от нее и вы оказались без копейки денег.
— Он не прав! — Антон поморщился. — Это уже отдельная и очень неприятная история, но я могу рассказать. У Марка в его больном мозгу все перемешалось. Макс — мамин муж — не оставил маму, а вынужден был уйти от нее, потому что она пила. Она не знала меры в спиртном и постепенно превращалась в алкоголичку. А выпив, совершенно теряла контроль над собой и становилась невменяемой. Она закатывала Максу скандалы, безобразные сцены ревности. На его месте любой бы ушел. Но он все время продолжал заботиться о нас, пока мы не стали самостоятельными. Он и сейчас готов взять на себя часть расходов по лечению Марка.
«Да, у Марка очень плохая наследственность. Это многое объясняет», — подумала Нина, но не решилась произнести это вслух.
Они уже давно шли вдоль пляжа и теперь подходили к самой дикой его части, где стоял палаточный лагерь тех, у кого в жизни не осталось ничего, кроме водки. Здесь все было по-старому. Да и что могло измениться в месте, где даже время остановилось. Те же старые палатки шелестели на ветру, так же тлело что-то в костре, на песке валялись пустые бутылки и недоеденные трофеи с помоек. Среди всего этого мусора, не обращая внимания на палящее солнце, валялся какой-то человек. Антон подошел и склонился над ним, потом с облегчением произнес:
— Это не он.
— Надо поискать его, — сказал Толик.
На звук их голосов из палатки выполз Василий, старый знакомый Нины, однажды напугавший ее до полусмерти. Он разглядывал их с большим недоверием. Что и говорить, нарядная Нина, элегантный Антон и просто аккуратно одетый Толик совершенно не вязались с этим местом. На опухшем лице Василия наметилось какое-то движение. Кажется, он узнал Нину.
— А, это ты, красавица! Ну, здравствуй-здравствуй. Что, за женишком своим пришла? А он, между прочим, тебе изменяет тут вовсю с местной потаскушкой. Она ему за так, из жалости дает, чем-то он ее склеил. Таких, как он, блаженненьких, девушки любят, не то что нас.
Нина молча выслушала его злобную тираду. Ей было стыдно, но зато при словах о потаскушке она не испытала ни малейшей ревности. Марк навсегда потерял место в ее сердце.
— Где он? — мрачно спросил Антон.
Василий безучастно пожал плечами.
— Ждите, вещи его тут. Придет, никуда не денется. — И он уполз обратно в палатку.
Потянулось томительное ожидание. Они сидели на пустых ящиках из-под кока-колы, глядя на голубое однообразие моря, слушая, как ветер шелестит бумажками, гоняя их по пляжу. Говорить не хотелось, да и не о чем больше было. Нина могла бы встать и уйти, но что-то не позволяло ей это сделать. Возможно, она хотела в последний раз взглянуть на Марка, а может, хотела быть чем-то полезной его друзьям.
Послышались нервные голоса, к ним приближалась мужская компания, бурно обсуждавшая пропажу пяти шекелей, которых не хватило на водку. Одним из спорящих оказался Марк. Более оборванный, чем всегда, он был в каком-то нелепом женском вязаном жилете. Похожий жилет был у Нининой тетки. Как подобная вещь могла оказаться здесь, на границе с Африкой, навсегда осталось загадкой.
— Марк! — Антон, поднявшись, окликнул брата.
Нина ждала чего угодно: что Марк пустится в бегство или кинется на Антона с кулаками, а может, зальется слезами, но нет. Марк вообще никак не прореагировал. Как будто Антон вернулся после десятиминутной отлучки за сигаретами.
— А, это ты? Привет, — произнес Марк бесцветным голосом.
— Здравствуй, я приехал за тобой. Собирайся, хотя тебе и собирать-то, наверное, нечего. Поедем домой.
— Домой? У меня нет дома.
— Домой, в смысле в Цюрих. Там все о тебе очень беспокоятся.
— И напрасно, мне совсем неплохо живется.
— Что-то незаметно.
Марк на самом деле выглядел плачевно. Лицо опухло, вместо глаз были узкие щелочки, на правой щеке краснела царапина, кое-как заклеенная грязным пластырем.
— Я никуда не поеду! — заявил Марк неожиданно твердо.
— Что значит не поедешь? — В голосе Антона послышалось раздражение. — Поедешь, и все. Тебя надо лечить. И вообще, разве можно жить в таких условиях? — Он показал рукой на неприглядную картину замусоренного пляжа.
— Я не хочу, чтобы вы опять упрятали меня в дурдом. Вы просто хотите от меня избавиться, я вам мешаю.
— Тоже мне наследный принц! — Антон заводился все больше. — Да если бы ты нам мешал, зачем бы я тут тебя разыскивал. Подыхал бы себе на этой помойке, и все!
Толик попробовал прийти ему на помощь:
— Марик, послушай! Почему бы тебе на самом деле не поехать в Цюрих? Там же и климат лучше, и жилье у тебя будет. И семья у тебя там.
— Мне никто не нужен, те люди, которые сейчас меня окружают, — это и есть моя семья. По своей воле я никуда отсюда не уеду.
Антон отозвал Толика и Нину в сторону.
— Ну, я не знаю, что делать? — заговорил он шепотом. — Придется вызывать полицию и «скорую помощь», у меня есть справка, что он лечился от шизофрении. Будем отправлять его насильно. Конечно, это очень неприятно, но я другого выхода не вижу.
Нине стало жалко Марка. Конечно, он законченный псих, но надевать на него смирительную рубашку и грузить, словно вещь, в самолет, это уже слишком. Она решила попытаться уговорить его. Она понимала, что логические доводы на него не действуют. У него есть своя безумная логика, а значит, и убедить его можно только таким же безумным способом.
— Марк! Я должна сказать тебе очень важную вещь! Этот город отравлен, тут скоро все умрут или потеряют свою волю и превратятся в зомби. Надо сматываться отсюда как можно скорее. Антон просто хочет тебе помочь, он один из немногих, кто знает тайну.
— А кто отравил город? — Впервые за весь разговор на лице Марка появилась заинтересованность.
— Гуманоиды, — ляпнула Нина первое, что пришло ей в голову. — Откуда-то из соседней галактики, я точно не знаю названия. Они хотят захватить Эйлат, он им нужен как стратегическая точка. — Нина говорила, а сама думала, неужели он поверит в эту чушь?
Но, видимо, у Марка появились какие-то опасения. Он вопросительно взглянул на брата и Толика. Те одновременно, словно китайские болванчики, закивали головами.
— Ну, хорошо, — нехотя согласился Марк, — если это так, то рисковать мне не хочется. Пожалуй, я поеду с тобой. Мне ничего брать с собой не надо. Вот здесь все мое имущество. — И он достал и заднего кармана шортов знакомый Нине бумажник, еще более потрепанный, чем раньше.
— Вы куда сейчас? — спросила Нина у Толика.
— В Тель-Авив. Там все посольства. У Марка же толком документов никаких нет. Он не то российский гражданин, не то швейцарский, и в Израиле он пытался зацепиться.
— Да, нам предстоит целая волокита, — добавил Антон, — даже не знаю, как я с этим справлюсь. Может быть, вы поедете с нами? — Он просительно посмотрел на Нину. — У вас так хорошо получается с ним разговаривать. Не думайте, я вам заплачу за услугу и потраченное время.
— Да нет, хватит, — Нина ни минуты не колебалась, прежде чем отказаться от этого предложения, — хватит с меня чужих проблем. У меня своих полно накопилось. Так я никогда отсюда не выберусь.
— Ну что ж… Ваше право, настаивать не буду. Приятно было познакомиться. Я не хочу оставаться в этом городе больше ни минуты. Такой климат не для меня. Толик, будь добр, возьми такси, поедем на автостанцию, а оттуда сразу в Тель-Авив. Всего вам хорошего, — сказал он Нине.
Нина взглянула на Марка. Ей хотелось запомнить его получше. Теперь, когда она знала, что расстается с ним и скорее всего никогда его больше не увидит, у нее пропало всякое недоброе чувство к Марку. Все-таки их безумный, безудержный роман навсегда останется в ее душе ярким, солнечным воспоминанием. Нина знала, что когда-нибудь, в серый дождливый день, когда ей будет одиноко, тоскливо или просто скучно, она обязательно вспомнит этого юношу, который подарил ей незабываемые мгновения.
— Пока, Марик. Спасибо тебе за все!
У Марка что-то изменилось в лице. Кажется, он почувствовал то же самое, что и Нина. Он сделался испуганным и каким-то несчастным.
— Вот и все, малышка! Пора по домам. Прости, что доставил тебе много хлопот.
— Да ладно, было даже интересно.