выдохи, чтобы сказать, что мы с Мадлен идеальная пара, – впервые хоть кто-то сказал что-то доброе о нашем браке.
– Да, одна такая на миллион, – согласился я.
– Прямо как… – хриплый вдох, – твоя мама.
И внезапно время вышло. Всего десять минут, но бак с горючим опустел.
– Я немного устал, сынок. Сил нет говорить.
– Ладно. – И все-таки сумел выговорить: – Хорошо, папа.
Папа затих, мгновенно провалившись в глубокий сон. Я сидел рядом и просто смотрел на него, пытаясь найти свое место в этой реальности. Мимо двери в палату провезли каталку, но никто не вошел. Я думал, что при виде беспомощного отца расплачусь, но сейчас, напротив, чувствовал себя в приподнятом настроении. Наши с ним ощущения в отношении Мадлен совпадали. «Идеальная пара», так он и сказал. И будь мое сердце подключено к ЭКГ, сейчас график показал бы полный покой.
Пришла медсестра и сказала, что теперь отец проспит несколько часов.
– Он на редкость оптимистичен, не находите?
– Да, он из тех людей, – улыбнулась сестра, – рядом с которыми сразу хочется жить.
– Это мой папа.
– Да, я знаю.Жаль, что Гэри с Линдой не было дома, когда я вернулся. Ужасно хотелось рассказать им об отце, что сказал он про Мэдди, что медсестра сказала про него самого. Наверное, стоило позвонить Мэдди и поговорить с ней о папе.
Что может быть естественнее, чем поговорить о наших с ней посещениях больницы? Номер телефона я уже выучил наизусть, но остановился, так и не набрав последнюю цифру Потом положил трубку и вышел в холл. Я улегся на ковер и некоторое время рассматривал мигающий огонек пожарной сигнализации, словно сообщавший, что на его батарейку никто не покушался. Затем, практически не раздумывая, подскочил, решительно набрал номер и едва не упал в обморок от неожиданности – ответили почти мгновенно.
– Алло? – Детский голосок, добрый и немного удивленный. – Алло, кто это говорит? Мам, там молчат, но, кажется, кто-то есть…
– Алло-оо? – Трубку взяла Мэдди. – Алло? Перезвоните, пожалуйста, здесь ничего не слышно… Спасибо, до свидания.
Я успел услышать, как Дилли воскликнула «Мам!», перед тем как связь прервалась. Вот так я впервые услышал голос своей дочери.
Я звонил с мобильного, заблокировав определение моего номера. Сейчас они, наверное, гадают, кто бы это мог быть. Разглядывая телефон в своей руке, я обратил внимание на значок камеры в меню. А перебирая разные функции, с восторгом отыскал «фотографии», о которых мне тоже ничего не сказали. Один щелчок – и передо мной целая галерея фотографий Джейми с собакой, Мэдди с собакой, меня самого с собакой. И еще сотня фото только собаки. Я заподозрил было, что это Дилли баловалась с камерой. Но там нашлись и ее изображения – она явно позировала, и всегда с ослепительной улыбкой. Я еще раз медленно просмотрел весь альбом, рассматривая маленьких людей, которых породили мы с Мэдди. А потом едва не разрядил аккумулятор, глядя на Мэдди, пытаясь разгадать ее чувства на каждом фото, воображая, при каких обстоятельствах они сделаны, что при этом говорилось. И никакие рациональные мотивы не могли объяснить мое невероятное влечение к ней. К жене, которую, по словам Гэри, мне никогда не вернуть. К женщине, которую мой отец считал для меня идеальной парой.Спустя час я стоял перед зеркалом в ванной, прижав бритву к горлу. Еще один последний взгляд – и я продолжил. Седоватые клочья бороды падали в раковину, затем жесткая поросль прежнего Вогана была извлечена из фаянсовой посудины и отправлена в помойку. Неровная щетина покрыта пеной с истинно мужским ароматом и удалена бритвой новейшей модели, с количеством лезвий, превышавшим необходимое. Сантиметр за сантиметром мое лицо проступало наружу, впервые с конца 1980-х, когда я прочел, что миссис Тэтчер не одобряет бороды. Рождение лица не обошлось без крови и боли. В бритье я был новичок и слишком сильно прижимал лезвие к коже, но при этом пропускал участки под нижней губой и в других неудобных местах. Но вот сполоснул лицо – и из зеркала на меня посмотрел совершенно другой человек. Я убеждал себя, что стал красавцем с твердым подбородком, вылитый Джеймс Бонд или Супермен, – эффект несколько портили пятнышки засохшей крови и клочки салфетки, прилепленные к самым израненным местам. Чисто выбритый субъект был одет все в те же мятые потрепанные лохмотья, которые я отыскал в шкафу у Гэри с Линдой. Настало время переходить к части второй моего плана.
Гэри утверждал, что моя амнезия – это своеобразная разновидность кризиса среднего возраста, каковое определение я с негодованием отверг, так как был убежден, что моя жизнь только начинается. «Не пойму, с чего столько шуму про сорок лет, – ворчал Гэри. – Почему тебе просто не повесить серьгу в ухо, не купить красный спортивный автомобиль и не покончить с этим?» Я вспомнил его слова, входя в секцию мужской одежды и громко объявляя продавцу, что мне нужна пара новых костюмов.
– К вашим услугам, сэр.
– Что-нибудь стильное, понимаете, элегантно и со вкусом… – И тут же в зеркале заметил клочок туалетной бумаги с капелькой крови, случайно оставшийся на моем лице.
Дизайнеры, оказывается, тратили деньги даже на то, чего никто не увидит, – подкладку с замысловатым узором и маленькие внутренние кармашки. В новом наряде я показался себе на пару дюймов выше ростом, строгим и сдержанным. И продавец снизошел до комплимента: «Очень симпатичный костюм». Галантерейщик сначала встретил меня несколько пренебрежительно, и отношение не улучшилось, когда выяснилось, что я не помню пин-код собственной кредитки. В ответ на отчаянное сообщение, отправленное Мэдди, я получил пин-код, девичью фамилию мамы и пароль. Вооруженный знаниями, необходимыми для выживания в современном мире, я купил три дизайнерских костюма, три рубашки и две пары обуви. Один из костюмов я сразу же надел, а старую одежду упаковали и вручили мне пакеты, хотя я и не собирался впредь облачаться в нее.
Через месяц после амнезии на свет появилась модель Воган 2.0. Да, были небольшие проблемы с операционной системой, да и память скромного объема, но выглядела эта модель почище и поаккуратнее; интерфейс гораздо более приятен для глаз; не источает дым и вовремя заменяет все батарейки. Я надеялся, что найдется система, в которой кто-нибудь вроде Мэдди посчитает эту модель желанной и крайне необходимой.
– Прошу вас, сэр! – Продавец протянул мне пакеты с покупками. – Особый случай?
– Вроде того. Я только что познакомился со своей женой.
– Мои поздравления, сэр! И когда свадьба?
– Ох, не спеши, парень, – вздохнул я, заталкивая чек в пакет. – Сначала нужно с ней развестись…Глава 11
Это первый день остатка твоей жизни – гласила надпись на открытке, с которой на вас смотрел симпатичный тюлень. Фраза вселяла надежду даже в меня, в моей-то безнадежной ситуации. Внутри открытки я обнаружил продолжение: несколько дальше стоит канадский охотник на тюленей с багром в руках, и надпись: Ага, и последний день остатка твоей жизни.
Я бродил между полками с дорогущими открытками, совершенно растерявшись от бесконечного, но бессмысленного выбора. Может, Дилли нравятся милые зверушки? Или фотографии стильных девчонок-подростков? Она точно уже выросла из диснеевских принцесс? Как же я боялся ошибиться. Это ведь очень важно. Прости, я забыл про твой день рождения… Раскрыв, читаю внутри: У меня был ужасно растрепанный день. Еще раз смотрю на открытку – мохнатый нечесаный пес. Еще раз читаю: У меня был ужасно растрепанный день. Видимо, в результате амнезии утрачен участок памяти, где хранилось понимание этой шутки. Нашлись еще открытки с надписью «прости, я забыл про твой день рождения», но ни одна из них не продолжалась словами Потому что у меня чертовски редкое неврологическое заболевание, известное как обратимая амнезия.
В открытке для Дилли я написал, что хотел бы подарить ей то, что она сама выберет, но додумался до этого лишь через несколько часов блужданий по магазину игрушек в поисках вдохновения. В открытку я вложил свою маленькую фотографию, чтобы новый безбородый и стильный имидж отца в костюме не стал для детей потрясением. И чтобы быть уверенным, что они действительно знают, как этот самый отец выглядит. В глубине души я все еще сомневался, что они со мной вообще знакомы.
Когда я вернулся с почты, Линда уже возилась на кухне, помешивая что-то в кастрюле. Она оглянулась, взвизгнула и вдруг бросилась на меня, размахивая деревянной ложкой. Капли густого картофельного супа брызнули во все стороны.
– Линда, это же я!
– Воган, черт тебя подери… тебя не узнать.
– Ты заляпала мой новый костюм!
– Прости, но ты совсем на себя не похож. Где борода? Да ты красавчик! Нет, ты, конечно, всегда был хорош собой…
Она стянула с меня пиджак и занялась его чисткой, когда в кухне появился Гэри:
– Все в порядке?
– Ну и как? – выжидательно обернулась к мужу Линда.
– Э-э… новое платье?
– Не я – как тебе Воган?
– А что такое?
– Он сбрил бороду!!!
– А, так вот в чем дело. А я подумал, он просто голову помыл.
– А костюм?
– О, точно! Ну все-таки понедельник – важный день, первый раз на работу…
Да, я действительно решил вернуться на свое прежнее рабочее место: инстинкт подсказывал, что, если торчать целыми днями в квартире Линды и Гэри, душевного здоровья не прибавится.
– Ты мне ничего не сказал, Гэри, – неожиданно встревожилась Линда. – Почему ты мне не сказал? Ты никогда мне ничего не говоришь!
– Слушай, но это же совершенно не логично. Если бы я никогда тебе ничего не рассказывал, ты бы не знала, как меня зовут, да вообще ничего обо мне не…
Взвыли сирены, и толпы народа ринулись в убежища. Приближалась страшная семейная буря. Человек, который совсем недавно учил меня теории семейной жизни, собирался продемонстрировать ее на практике. И если я и впредь останусь гостем семейной пары, то рано или поздно они попытаются пробудить во мне воспоминания о грядущем разводе, устраивая скандалы в моем присутствии.