– Воган предложил подать кофе. Как это мило с его стороны, правда, Рон?
– Кофе? Да, пожалуй.
В целом день можно было назвать вполне удачным, учитывая, что большая часть гражданских войн начиналась именно из-за семейных скандалов в Рождество. Я вручил детям подарки, проведя накануне несколько счастливых часов в магазинах, а Джейми гордо расплатился сам у кассы. Дилли хотела маленький электронный дневник, куда можно записывать секреты, и никто больше не может до них добраться, потому что пароль известен лишь хозяину. Похоже на мой мозг, подумал я, вот только она пока не позабыла пароль.
Я не знал, следует ли подарить что-нибудь Мэдди. Вроде бывшему муже не положено вручать рождественские сувениры бывшей жене, но я все же обошел несколько ювелирных лавок и наткнулся на прелестное золотое колье, продававшееся со скидкой. И, вынужден признать, оно вызвало определенное напряжение, когда после обеда Мадлен развернула подарок и, ахнув, пробормотала:
– О, не стоило…
Она ничуть не лукавила. Я потратил кучу времени и денег, выбирая идеальный подарок, а получилось только хуже. Мэдди предпочла бы бессмысленный пустячок от бывшего партнера – подтверждение того, насколько я ее не понимал. Дети наперебой уговаривали ее примерить, но она только покачала головой и вернула ожерелье в коробочку. Впрочем, я заметил, как чуть позже она проскользнула в ванную комнату, прихватив коробочку с собой.
А вот Джин не стала сдерживать восторгов по поводу очаровательного подарка, когда супруг вручил ей растяжку для обуви.
– А что ты приготовила для Вогана, Мадлен? Ты что, не собираешься вручить подарок Вогану?
– Я не приготовила ему подарка, мам. Мы разводимся, помнишь?
– Да, однако пока он все еще твой муж, дорогая. Ты могла бы соблюсти приличия…
Но мой подарок явно выходил за рамки обычного соблюдения приличий, и Мэдди прекрасно понимала это. Получается, я демонстрирую благородство, решительно защищая высокие моральные принципы, которые обрел, обнаружив, что она встречается с другим мужчиной. («Не с другим мужчиной, – поправлял меня Гэри, – а просто с мужчиной».)
Итак, на фоне того, что все Рождество я старательно исполнял роль идеального зятя и внимательного мужа при поддержке неожиданного союзника в лице Джин, поездка в Венецию выглядела поступком эгоистичным и абсолютно неуместным. Джин подчеркнуто беспокоилась, что ее дочь будет перемещаться на катере и лодке – и это после ужасных историй, что показывали в новостях.
– Бога ради, Джин, Венеция все-таки находится в Европе, – сердито ворчал ее муж. – Ее же не собираются похищать сомалийские пираты.
– А вдруг? Некоторых европейцев брали в заложники.
– Да, на Африканском Роге. Сомалийские пираты не станут переплывать Красное море, преодолевать Суэцкий канал и Средиземное море, чтобы где-то на Адриатике захватить чертову гондолу.
– Но там же все рядом! Венеция, Сомали. Они хитры и беспощадны, эти люди. Пират моего времени – это забавный подвыпивший хулиган на деревянной ноге, с попугаем на плече. Не понимаю, почему сейчас все так изменилось.
Нимало не испуганная жуткой угрозой, Мэдди намеревалась выехать в аэропорт утром, в шесть часов, а я оставался со своими детьми. Сначала я волновался, что теща начнет возмущаться, что ее отстранили от забот о внуках, но оказалось, Джин считает идею моего возвращения в семью просто великолепной.
– Ну разве не чудесно, что Воган переезжает обратно? Надо открыть шампанское!
– Он не переезжает обратно, мам, он поживет здесь, только пока меня не будет.
– Устроюсь в гостевой комнате, – подтвердил я. – Супружеское ложе оккупировано собакой.
– Неважно, – заявила Джин. – Дети все равно будут счастливы, что папа дома. Многие детишки проводят волшебные рождественские дни без отца, и, по-моему, это ужасно печально.
По традиции обильная трапеза продолжилась нескончаемым потоком телевизионных программ, старики включили на полную мощность звук и отопление. Рон заговорил лишь дважды: первый раз спросил меня об отце, на что я сообщил, что сегодня утром, когда навещал папу, он спал; второй вопрос касался уже моего самочувствия, и тут Рон удивил меня, вручив пару библиотечных книжек по амнезии и нейропсихологии.
– Он не станет даже заглядывать в них, Рон, – вмешалась Джин. – Рождество – время радости и счастья, и нечего напоминать людям, что они сумасшедшие.
Вечером мы вместе смотрели фильм, хотя режиссер крайне легкомысленно пренебрегал советами и комментариями матушки Мэдди. Дилли получила на Рождество DVD «Реальная любовь»; меня поразило, как Эмма Томпсон в роли обманутой жены умудряется, несмотря ни на что, сохранить семью. А вот эпизод, где подросток перепрыгнул через ограждения в аэропорту и полицейские его при этом не пристрелили, показался мне несколько неубедительным.
– Помню этот момент! – воскликнул я. – Где он говорит, как много любви в мире, глядя на зал прибытия.
– Да, в тот момент все любят друг друга! – презрительно фыркнула Мэдди. – Потому что провели несколько месяцев на разных континентах. Взгляните на эти же парочки через пару недель – все так же скандалят и орут друг на друга.
Джин тоже не поняла истинного пафоса фильма.
– Кира Найтли очень милая девочка, – заметила она. – Но зачем она вышла замуж за черного?Родители отправились спать пораньше, потому что Джин требовалось не меньше двух часов, чтобы подготовиться ко сну, а потом затолкать обратно в сумку все, что не понадобилось при подготовке. И мы остались вчетвером у камина: мама, папа и двое детей.
– Давайте поиграем, – предложила Дилли.
– Да, мы ведь всегда играем в Рождество, – подхватил брат.
– Может, в шарады?
– Это как папа скажет. Кино, телешоу или все подряд? Семейные и прочие события?
– Всего понемножку. Я не помню, смотрел ли фильм, но вполне могу знать его содержание. Поскольку «Челюсти», например, – просто часть современной культуры. Но если Дилли скажет, что я водил ее на «27 свадеб», предупреждаю – я все равно не помню оттуда ничегошеньки.
– Не переживай, так со всеми, кто посмотрел «27 свадеб».
– А может, с водичкой? – хитро прищурился Джейми.
– С водичкой? Что-то мне не нравится название.
– Ты задумываешь категорию – например, «Футбольные команды премьер-лиги», – а другой человек загадывает название команды, скажем, «Фулхэм». Потом он медленно обходит всех, пронося над головами рюмку с водой, и первый, кто выкрикнет «Фулхэм», получает душ!
– Ладно, тогда начинай, Джейми!Джейми предложил категорию «Симпсоны», и хотя я смог вспомнить только Барта и Гомера, последнего оказалось достаточно, чтобы голова моя намокла, что, по мнению детей, очень смешно. Вообще-то удивительно, как забавно играть в этот упрощенный вариант русской рулетки: миг напряжения, когда объявляешь вслух свою версию, – и облегчение, когда ведущий переходит к следующему игроку. Настал мой черед распоряжаться водой. Я выбрал «Фрукты» и «апельсин» в роли детонатора.
– Банан, – нервно пролепетала Дилли.
– Карамбола, – проявил тактическую мудрость Джейми.
И я перешел к Мэдди.
– Апельсин.
Секундная пауза.
– Нет… – И я двинулся дальше.
Поспешная смена фрукта на «яблоко» ничего не дала, поскольку в следующем раунде Мэдди назвала именно его и пришлось менять заново. Теперь приходилось внимательно следить, какие фрукты уже названы, а какие нет, а потом вдобавок начался спор, мандарины и клементины – это один и тот же фрукт или все-таки разные. А Дилли так хотела выиграть, что я решил полить ее водой, что бы она ни сказала, и в итоге получилось очень странно, потому что она сказала «картошка». Но она так заразительно хохотала и так мило вытирала голову полотенцем, что я внезапно вспомнил, как однажды мы все вместе уже играли в эту игру.
– Мы в это играли. На каникулах, рядом с бассейном, да?
– Верно, – обрадовалась Мэдди. – Во Франции. У тебя просыпается память!
– И вместо того, чтобы полить меня сверху, – поспешил на помощь Джейми, – ты подхватил меня на руки и бросил прямо в бассейн!
– Точно. А потом сделал вид, что не замечаю, как Дилли крадется за спиной…
– И я столкнула тебя в воду!
В комнате наступила тишина, которую нарушила Дилли:
– А мы не можем туда вернуться?
Молчание было ответом.
– Может, когда-нибудь я съезжу с вами туда еще разок, – неуверенно пообещала мама.
– Нет, все вместе. И чтобы опять играть около бассейна.
Усилием воли я отвел взгляд от Мэдди, подбирающей правильный ответ, и попытался сам заполнить тягостную паузу. Но ситуацию спас Джейми – очередным тактичным уточнением:
– Нет, балда. Они же разводятся.Наконец дети ушли спать и мы с Мэдди остались наедине. Я принялся собирать клочки оберточной бумаги, на которых Дилли записывала варианты пароля для своего электронного дневника. Да уж, потребовалась бы целая команда гениальных дешифровальщиков, которые несколько месяцев распутывали бы сложнейший код «Имя нашей собаки».
– Что ж, все прошло без неожиданностей, – вздохнул я.
– Уж по крайней мере, лучше, чем в прошлом году.
– Прости, не могла бы ты напомнить…
– В прошлое Рождество был жуткий скандал, после чего ты уселся в кресло и напился до полной отключки, приговаривая, что «это единственный способ вынести наш брак».
Я подобрал с пола последние обрывки серпантина и очередную тысячу иголок с «неосыпающейся» рождественской елки.
– Извини, что пристаю с вопросами, но мы никогда не пытались обратиться к психологу?
– Пытались, но не могли договориться, к какому именно. Я хотела обсуждать проблемы с консультантом-женщиной, а ты заявил, что не желаешь, чтобы с самого начала чаша весов склонялась в мою сторону.
Да, это тупик, в котором не найти компромисса. Может, надо было поискать консультанта-транссексуала? Но брак и без того пребывал в настолько плачевном состоянии, что не стоило усугублять ситуацию: представляю, как я пялюсь на свежесделанные сиськи консультанта, стараясь не обращать внимания на его кадык.