Нежный сладковатый запах бывшей детской Дилли и Джейми словно вернул меня в те времена, когда дети были совсем крошками. Светящиеся звездочки сияли с потолка, куда их много лет назад прилепил молодой счастливый отец. Я любовался рукотворными созвездиями и думал, сколько же лет потребовалось, чтобы свет этих звезд достиг меня сегодняшнего; казалось, прошли века между тем, как я прикреплял их для своего новорожденного сына, и нынешней одинокой ночью, когда под их слегка померкшим сиянием я ночую в комнате для гостей в своем собственном доме.
Мэдди пришла в восторг, увидев, что я придумал для малыша, а я гордо демонстрировал еще и маленький месяц, и крошечный космический корабль. Потом мы вместе смеялись, когда я сознался, что сначала хотел воспроизвести знаменитые созвездия, но запутался и просто налепил звездочки как попало. «Вон там звезды изображают Большую Медведицу. Только не созвездие, а паб на Вордсворт-роуд».
А несколько лет спустя Дилли была совершенно очарована, когда однажды зимним вечером я показал ей настоящие звезды, а потом мы валялись на кровати в темноте, шептались и тыкали пальцами в волшебные огоньки на потолке.
Настоящий эмоциональный гейзер вскипал в душе. Горло сжалось, глаза сами собой наполнились слезами. Сколько всего потеряно, сколько чудных моментов утрачено навеки. Я представил старика, которого видел только на больничной койке, его помутневший взгляд, морщинистую шею. Вспомнил, как Дилли и Джейми приходили к нему и как обнимали на прощанье, понимая, что дедушка скоро умрет.
Я рыдал в голос от невыносимой печали – от чувства полной утраты: ушедшее без следа детство, воспоминания о котором уже невозможно восстановить; семья, которую я воспринимал как должное, а теперь понял, что у меня ее никогда больше не будет. Потом взял себя в руки, вытер слезы о подушку. Но следом накрыла новая волна, и я вновь плакал, отвернувшись лицом к стене, словно стыдился сам себя. А когда наконец успокоился, услышал, как по другую сторону стены рыдает Мадлен.Утром я долго и крепко обнимал дочь, пока она оплакивала своего дедушку. Все эмоции Дилли можно в прямом смысле слова прочесть на ее рукаве – достаточно посмотреть на количество соплей, которые она вытирала своим кардиганом. Ее брат, напротив, изображал юного стоика, но тоже разревелся, когда я попросил его обнять папу. Мэдди не смогла сдержаться, видя, как мы с детьми стоим, обнявшись, в большой кухне, где они когда-то учились ползать, потом ходить, говорить, читать и вот сейчас – горевать. К группе обнимающихся присоединился и взволнованный пес. Подпрыгнув, он обхватил передними лапами мою ногу и принялся тереться об нее.
– Как это мудро с твоей стороны, Вуди, – пробормотал я, чуть отодвигаясь от детей. – Ты догадался, что именно сейчас папе больше всего не хватает, чтобы золотистый ретривер само-удовлетворялся посредством его ноги. (Плач мгновенно сменился смехом.) Может, тебе заглянуть на похороны и проделать то же самое с кем-нибудь из дедушкиных сослуживцев?
Дети плавно перешли от печали по деду к поеданию хлопьев перед телевизором, а мы с Мэдди занялись уборкой кухни. Удивительно, но в любых обстоятельствах находится место будничной работе. На телефон Мэдди пришло сообщение с демонстративно забавной мелодией – ну ясно, это что-то трагическое.
– А… угу…
– Что там?
– Да так, неважно…
– Ральф?
– Да, но… он просто говорит, что сочувствует тебе.
– Угу.
– Говорит, несколько лет назад он тоже потерял отца, так что понимает, каково тебе сейчас.
– Очень сомневаюсь.
– Прости, мне не следовало о нем упоминать.
Я молча протирал стол, разве только чуточку энергично.
– Все в порядке, я не рассчитываю, что он тебе понравится.
– Отчего же, он славный, – пробурчал я.
– Я правда не против, чтобы вы с ним спорили.
– Ладно. Я просто подумал, что он не слишком «самостоятельный», вот и все.
– Не слишком «самостоятельный»? О чем это ты?
– Он столкнулся с человеком, который первым понимает проблему.
Мэдди умолкла, озадаченная, потом ее осенило и она весело рассмеялась.
– Это потому, что он указал тебе на трудности со строительством грандиозной плотины? Он не слишком «самостоятелен», поскольку полагает, что Италии, Израилю, Франции, России и всем остальным трудно будет договориться относительно проекта Вогана?
– Россия тут ни при чем, – возразил я. – У них нет выхода к Средиземному морю.
– Возможно, после глобального потепления…
– Вот видишь, ты на моей стороне! Ты уже мыслишь масштабно. А Ральф просто из тех, кто всегда видит только плохое.
Не задумываясь, мы вместе принялись разгружать посудомойку: Мэдди расставляла бокалы, а я разбирал приборы – как всегда. Я прибрал остатки завтрака, инстинктивно сообразив, что овсянке место в собачьей миске, а чайным пакетикам – в компостном ведре. Мадлен вполне могла разозлиться на критику в адрес Ральфа, но, к моей досаде, ее это только повеселило. Однако, поскольку тема нового партнера уже возникла, я решил продемонстрировать немного смирения.
– Кстати, я отослал соглашение.
– Да, ты говорил. Чтоб мне провалиться! С каких это пор ты выковыриваешь мусор из раковины?
– Ну, я вспомнил, что ты сердилась, что я этого не делал, вот и стараюсь теперь, даже когда один. (Приятно, что она заметила.) Так Ральф переезжает? – Я мог и не спрашивать, но не удержался. – В смысле, ты уже выбрала время для этого?
– Не знаю, – тяжело вздохнула Мэдди. – Иногда думаю, насколько же проще быть лесбиянкой…
– В каком смысле? Надеюсь, Ральф не трансвестит?
– Да нет, дело в том… Неважно…
Я надеялся, что меня сочтут внимательным и участливым, хотя на самом деле меня сжигало любопытство.
– Слушай, ты можешь мне рассказать. Все-таки мы были женаты пятнадцать лет.
– Хорошо. Мы поссорились, всерьез. Он всю галерею забил жуткими абстракциями одной молодой художницы. Я уверена, он за ней ухлестывает.
– О, какой ужас! – возликовал в душе я.
– Может, мне вообще не следовало выходить замуж. Стала бы одной из тех старушек с семнадцатью кошками и предписанием от муниципалитета насчет дурного запаха из моей кухни.
Внутри я прыгал от радости, размахивая руками, но внешне сохранял самообладание, продолжая вычищать грязь из раковины – как и полагается современному домовитому мужчине.
– Воган, да ладно тебе, не нужно разбирать объедки для компоста и на выброс.
Мэдди велела детям одеваться сразу, как досмотрят «Друзей», но на этом канале они заканчивались позже, а я громко объявил, что ухожу Я поблагодарил ее за то, что позволила переночевать и я смог сам сообщить детям печальную новость, и добавил, как замечательно, когда есть с кем поговорить. Мэдди старалась не смотреть мне в глаза и все протирала стаканы. Ей было немножко неловко, что разоткровенничалась. Она решила, будто я должен уйти с твердой уверенностью, что нам обоим следует строить новую жизнь.
– Знаешь, что тебе нужно, Воган? Тебе нужна женщина.
Я уже надел пальто, но на этом месте так растерялся, что прямо в пальто принялся загружать уже чистую посуду в мойку.
– Хм… Боюсь, не сумею разобраться с эмоциональными проблемами. Разве только займусь дрессировкой кошек, которых ты со временем заведешь, и это меня успокоит.
– Не обязательно сразу Мисс Совершенство. Кто-нибудь, с кем можно просто перепихнуться, чтобы понять: на свете множество других женщин.
– Ты что, правда хочешь, чтобы я с кем-то перепихнулся?
– Ну, меня это больше не касается. Но, думаю, тебе пошло бы на пользу.
Хорошо, что она об этом заговорила, а то мне не терпелось поделиться своим секретом.
– Вообще-то была у меня одна женщина, из школы…
– Какая еще женщина?
– Сюзанна, учительница танцев, австралийка.
– Что? И она тебе нравится?
– Откровенно говоря, при дневном свете я бы так не сказал…
Мэдди перестала суетиться и внимательно посмотрела на меня.
– Но всего один раз. Как ты и сказала – только чтобы начать новую жизнь.
Глаза ее растерянно забегали.
– На прошлой неделе. Абсолютно одноразовый акт.
– Учительница танцев? Худющая, наверное?
– Ага, не в моем вкусе.
– Это ты о чем?
– Да ни о чем… Просто мне не нравится такой тип женщин, вот и все.
– Вот как… интересные новости. Я и не подозревала.
– Ну, я же не искал специально ничего такого. Сюзи просто случайно оказалась рядом.
– Ах, значит, «Сюзи»? Отлично. Так вот, с уборкой я закончу одна. Двое здесь не нужны.
И мы оба сделали вид, что не заметили, как она только что поцарапала лицо Кейт Миддлтон на кружке с «Королевской свадьбой».
Я шел к автобусной остановке, и пар вырывался изо рта, и холодный ветер дул в лицо. В этот ясный морозный день весь остальной мир отчего-то не заметил, что мой отец умер, а Мэдди теперь относится ко мне иначе. Но самым главным из чувств была безысходная печаль, охватившая меня после кончины старого человека, с которым я познакомился только в больнице. За те несколько бесед, что случились у нас с ним, этот человек успел стать для меня отцом.В других культурах разработаны специальные традиции, чтобы справиться со смертью близких, включающие в себя недельный совместный траур: песни, танцы и религиозные церемонии. Западное общество постановило, что скорбящая семья более всего нуждается в огромной стопке бюрократических бумаг. На меня внезапно обрушилась куча юридических обязательств и организационных дел, которыми пришлось заниматься всю неделю. Я узнал, что являюсь душеприказчиком и, значит, обязан зарегистрировать смерть, организовать кремацию, выбрать музыку и подсчитать количество волованов и ломтиков моркови для закуски с хумусом.
Кого следует пригласить на похороны? Сначала я избрал тактику выписывания имен, не зачеркнутых жирной линией в записной книжке отца. И получил в ответ очаровательное письмо от «Джона Льюиса» с пояснением, что никакого «Джона Льюиса» не существует в реальности и что никто из универмага не сможет присутствовать на похоронах. Но они все равно выражают мне искренние соболезнования.