[11] Эти фигурки красавчиков (их особенно любят дамы) грациозно покачиваются на ветру, напоминая плывущие облачка. Вот только одна незадача! Женщины к молодому сюцаю относились с чувством горячим, как пламя, а он к ним — с ледяным равнодушием. Вы желаете узнать, почему так получилось? Извольте! Потому что природа юноши была устремлена в сторону юга, где лежала его судьба, а потому север для него был все равно что лютым врагом. Нередко с его уст срывались такие слова: в женщинах-де живет семь отвратительных качеств. Его собеседники, понятно, интересовались, какие же эти дурные качества. Он принимался с охотой их перечислять. Первое: женщины мажут лицо румянами и помадами, тем самым ложь выдавая за правду. Второе: они бинтуют ноги и протыкают уши, создавая искусственную красоту. Третье: их грудь вздымается бугром, а зад похож на свисающую книзу опухоль. Четвертое: они никогда не покидают дома, а потому напоминают тыкву паогуа. Пятое; они связаны своими чадами, поэтому лишены свободы. Шестое: месячными течами они марают циновку и платье. Седьмое: кроме естества, способного к деторождению, все в них зыбко и неопределенно. Разве можно сравнить женщину с прелестным мужчиной, у коего нет ничего лживого и поддельного! Красив ли он лишь на одну долю или на все десять — все у него на виду, все естественно с головы до пят. Ах, какая была бы радость, продолжал он, если бы такой человек постоянно находился где-то рядом и следовал бы за мной повсюду, куда бы я ни пошел: на восток или юг, на запад или север. Он никогда мне не помешает, даже если в какой-то момент пробудит в моей душе мелкие сомнения. Словом, мы выступим с ним в облике двух целомудренных супругов. Разве не замечательно?!
На эти слова кое-кто из собеседников ему отвечал:
— Возможно, все это и так, вот только насчет «целомудренности» и «чистоты» вы, конечно, немного переборщили.
Сюй объяснял:
— «Чистоту» в подобной связи не видят лишь те, кто сей путь не приемлет. Однако другие, кто его уже избрал, находят в нем свою прелесть, я бы даже сказал, ощущают какой-то особый аромат. Но только сию истину способен постичь лишь подлинный ценитель, но никак не человек грубый и вульгарный!
Собеседники, не желая вступать с ним в спор, отступали. Пусть его, делай, мол, что хочешь!
Спустя некоторое время нашему сюцаю вспомнилось одно изречение: «Существует три вида сыновней непочтительности и самая большая — отсутствие потомства». И вот тогда Сюй подумал, что для него настала пора жениться и обзавестись семьей, словом, «бросить свое семя в землю». Жил в этих краях один богач по фамилии Ши, который весьма благоволил к талантливому и красивому юноше. Решив отдать за него свою дочь, он обратился к сватам, а спустя короткое время молодые люди сыграли свадьбу. Однако едва молодожены вошли в дом мужа, скоро обнаружилось, что меж ними нет никаких чувств, напротив, царит один лишь холод. Словом, далеки они друг от друга. За полный месяц муж всего несколько раз заходил в опочивальню молодой жены и предпочитал проводить ночи отдельно — в училище. И все же года через два у них родился сын, однако спустя некоторое время жена, болея послеродовым недугом, умерла. Сюй нашел для своего дитяти кормилицу, которой передал на воспитание ребенка, за что каждый год платил ей деньги. Сам он оставался в своем доме, живя лишь вместе с мальчиками-слугами. От новой женитьбы он решительно отказался, ибо у него уже был наследник. Вместо новой жены он предпочел бы иметь прелестного Лунъяна, а потому начал поиски красивого юноши, но успеха в своем предприятии не добился. Странно, не правда ли? Фуцзянь, как известно, славится своими красавцами. Но все дело в том, что поскольку сам Сюй, как мы знаем, был отмечен необычайной красотой, он считал, что другие, кого он встречал на своем пути, совершенным обликом не обладают: у одного неподходящие глаза или брови, у другого малопривлекательная кожа. Находились, правда, такие, кто сам себя расхваливал, как некогда Мао Суй,[12] надеясь хоть на короткое мгновение испытать с сюцаем радость «фениксовой встречи». Однако когда дело доходило до ласк, эти люди, предчувствуя, какие «перлы и нефриты» окажутся позади, испытывали недовольство и даже отвращение. Одним словом, Сюй так и не свел удачных знакомств и остался один. Так он прожил несколько лет.
В то самое время за городской стеной жил один почтенный старец, владевший зерновой лавкой. Ю Шихуаню, так звали этого человека, было уже за шестьдесят. Он потерял супругу и наложницу, и сейчас с ним жил лишь сын Жуйлан, родившийся от покойной младшей жены. Юноша своим чудным обликом походил на прекрасную деву: брови что молодая луна, очи — осенняя вода, уста цветом своим напоминали вишню или персик, станом тонок, будто молодая ива. Словом, весь его облик привлекал своей необычайной прелестью. Особенно изумительна была его белоснежная кожа, цвет которой невозможно сравнить решительно ни с чем. Казалось, чистый снег не имел подобной белизны, ибо он лишен того мягкого и нежного блеска, даже луна лишена подобного сияния. Еще когда дитя лежало в пеленках, соседи дали ему прозвище «Пунцовый мальчик».[13] Когда ему исполнилось четырнадцать, от него невозможно было отвести глаз, настолько он был хорош. Всех, как магнитом, притягивала белоснежность его кожи и алые краски лица.
Надо вам сказать, что к востоку от уездного града Синхуа есть одно знаменитое место, которое называется Остров Мэйчжоу. На нем располагается храм Небесной Феи. Если вы находитесь возле этого храма, вы можете увидеть море, а в ясную погоду вдалеке заметите очертания острова Люцю, или «Страны Рюку».[14] Каждый год весною жители тех краев отправлялись на остров и поднимались в гору, чтобы полюбоваться дивным видом. В год, о котором идет речь, Небесная Фея ниспослала правителю области вещий сон. Дух объявил, что в этом году в разных местах провинции случится засуха. Однако дух упросил Верховного Владыку разрешить жителям тех мест собрать хотя бы небольшой урожай. А между тем поля пока стояли незасеянными. Наступила осень, И верно, в других областях случилось бедствие, а здесь собрали добрую жатву. Не позабыв о вещем сне, правитель издал указ: всем жителям в день рождения Небесной Феи следует устроить пышные торжества в знак благодарности Верховному Владыке за помощь. Правда, женщины на торжества не допускались, зато мужчины, даже седовласые старцы иль желторотые юнцы, приходили все до единого. Торговец Ю Шихуань в обычные дни не позволял сыну выходить за ворота, но нынче уступил его просьбе, разрешил вместе со всеми пойти на гулянья. Сам он остался дома по причине давнего увечья и недомогания, а сыну сказал, что он может пойти на торжества не один, а лишь вместе с соседскими отроками. Перед уходом он напутствовал сына словами:
— Если кто-то повлечет тебя в укромное место (поговорить-де надо!), не слушай чужака, не ходи с ним! — старик повторил эти слова несколько раз.
— Непременно так и сделаю! — успокоил его Жуйлан и отправился вместе с приятелями на торжества.
В этот день «южный ветер», кажется, бушевал вовсю. Его знатоки и любители, почитай, дня этак три специально «укрепляли очи», дабы нынче по достоинству оценить все «цвета и оттенки». У начала главной дороги уже стояли кучки блудодеев-литераторов. В руках у многих можно было заметить «Четыре принадлежности кабинета».[15] Когда мимо проходил какой-то отрок, они спрашивали его имя, выясняли, где тот проживает и все полученные сведения тут же записывали в особую книжицу. Внимательно разглядев внешность юноши не только издали, но и вблизи, оценив его облик от пят до макушки, они делали в книжице тайные пометки. Вам, возможно, интересно узнать, зачем они это делали. Сейчас все объясню. В тот день возле храма собрались все красивые отроки города, ну прямо как спицы в колесе, которые сходятся в срединной втулке. Греховодники-литераторы загодя поджидали их с книжицей «южного ветра», куда заносили свои оценки. В общем, определяли степень достоинства того или иного юноши. Другими словами, прекрасным отрокам они устраивали своеобразный экзамен с опросным листом. Точно так же в местности У, то бишь в Сучжоу, оценивают качества гетер-певичек.
Ю Жуйлан шел в группе из четырех-пяти юношей, которым вряд ли исполнилось шестнадцать лет. Отроки, разодетые в платья из красного и лилового шелка, выглядели необычайно красиво. Лишь один Жуйлан был одет в скромную белую холстину. Причина проста: его семья жила скромно, и он не мог себе позволить носить дорогие платья, не говоря уже об украшениях. Кроме того, юноша соблюдал траур по умершей матери, срок которого еще не истек.[16] Но произошло удивительное: литераторы — «оценщики цветов», которые устроили испытания, обладали наметанным глазом. Мельком взглянув на расфуфыренных юношей, они тут же отвели от них взор и устремили очи на Жуйлана, одетого в грубую посконь. Казалось, тысячи глаз вперились в скромно одетого юношу. Литераторы обступили его со «всех сторон и не давали пройти ни вперед, ни назад, тянули в разные стороны. Словом, докучали, как могли. Таким образом, наш герой, пришедший сюда полюбоваться торжественным зрелищем, сам превратился в объект всеобщего любования. Но вот торжества начались, и зрители, толкаясь и тесня друг друга, двинулись вперед. После окончания торжеств толпа устремилась на гору, чтобы полюбоваться видом моря. Многие несли с собой короба с припасами. Гуляки звали юношу к себе, предлагая ему испить с ними чаю или отведать вина, но Жуйлан оставил их приглашения без внимания. Он собрался было идти домой, как вдруг, случайно оглянувшись, заметил молодого человека, лет этак за двадцать пять, по всей видимости, тоже из круга «друзей-литераторов». Как и другие, он пришел сюда развеяться и отдохнуть. Этот красивый молодой мужчина не походил на других гуляк, тянувших Жуйлана за рукав. Жуйлан заметил, что мужчина идет за ним следом. Жуйлан повернул на восток — тот пошел туда же, юноша устремился на запад — незнакомец отправился следом за ним. Жуйлан отошел в сторону, чтобы помочиться, тот сделал то же самое. Жуйлан решил справить большую нужду, мужчина повторил все его действия. Так они и шли один за другим не меньше четырех-пяти часов, причем за все это время незнакомец не вымолвил ни слова. В душу юноши закралось сомнение. Спускаясь с горы, они оказались возле места, где дорога вилась меж высоких скал, поросших темным мхом. Нога юноши подвернулась на осклизлой тропе, и он едва не покатился вниз, но, к счастью, его поддержал незнакомец, который вовремя оказался подле него.