— Йор...
Фрейя виновато потупилась, и я почувствовала, как холодеет сердце.
— Что он еще наплел Рэму?
— Ничего, кроме правды. Но ведь и ее подают по-разному. А старший — мастер намеков и недомолвок. Когда ты попала на Риос, он… — Эари замялась, — скажем так, повлиял на ваш взаимный интерес друг к другу. Это не приворот, — предостерегающе вскинула она руку, — всего лишь усиление влечения, да и то временное. Нельзя уничтожить подлинное чувство, но и раздуть искру из ничего тоже невозможно. Вас все равно потянуло бы друг другу, но не так резко, внезапно… Постепенно.
— Зач-чем он это сделал? — я даже заикаться начала от негодования.
— Чтобы ты не успела влюбиться в красавца мужа, прежде, чем поняла, кто он такой. Согласись, это неприятно.
Неприятно — не то слово. Потерять голову от собственного брата — это не неприятность, катастрофа.
— Еще необходимо было, чтобы твоя душа сразу же зацепилась за чужой мир, захотела здесь остаться. Иначе велика вероятность, что она сорвалась бы и затерялась между реальностями. — Я невольно поежилась, представив подобную перспективу. — А страсть — один из самых крепких крючков. Со временем, когда надобность в чувственном наваждении прошла, оно стало рассеиваться.
— И что Йор из всего этого сообщил Рэму?
— О причинах он умолчал, разумеется. Сказал, что скучал, заметил двух смертных, решил поиграть. Такой вот каприз. И добавил, что в Хауддане наведенное влечение постепенно развеялось.
— И сейчас герцог считает, что я отдалась ему под влиянием этого самого «наведенного влечения», — произнесла убито. — А после того, как оно иссякло, больше не посмотрю в его сторону.
А вдруг теперь, когда внушение прошло, я сама стала ему безразлична? Ведь к прелестям настоящей Мири герцог всегда был более, чем равнодушен, с чего я решила, что ко мне он отнесется иначе? От подобного предположения даже на языке загорчило.
— Зачем Йор все это наплел? — выкрикнула отчаянно. — Он так старательно нас разводит… Откуда такая ненависть к Саллеру?
— Дело не в ненависти… — маленькая ладошка утешающе легла на мою руку.
— Тогда, в чем?
— В происхождении. Много столетий назад он вытащил одного из предков мэссера из смертельной ловушки, и тот в благодарность пообещал отказаться от дара будущей жены-хэленни. Старший не взял с него клятву, поверил на слово. А маг обманул. Больше Йор людям не доверял. Никогда.
— Но отец Рэма и король — братья. Получается, и он тоже…
— Речь идет о прадеде мэссера по материнской линии.
«Гнилая кровь», — вспомнила презрительное высказывание фрейра о графе. Тогда я не поняла, что он имел в виду. Гнилая кровь… Именно она связывала Саллера и Ольеса с их общим предком и друг с другом.
Некоторое время мы с Эари молчали, а потом она повела плечами, словно сбрасывая с них груз забот, и вспорхнула в воздух.
— До вечера еще далеко, а уныние — не лучший советчик, так что хватит грустить. Посмотри, какой чудесный день. Раскройся ему навстречу, вдохни полной грудью и решение придет само собой. Я уверена, ты сделаешь правильный выбор, и все у вас с братом будет хорошо.
Я кивнула, наблюдая, как она серебристой молнией устремляется вверх, чтобы через мгновение раствориться где-то там, в необъятной небесной синеве, перевела взгляд на Петьку и замахала ему рукой. Интересно, там, за водопадом, в закромах у берегинь случайно купальника не найдется?
Глава 8
Когда мы вернулись, на лужайке перед домом уже ждал Йор. Сосредоточенный, непривычно серьезный. Сидел, запрокинув голову, на перилах лестницы, смотрел на освещенное пламенем заката небо, и в его зрачках отражалось алое зарево.
— Ну, что надумали, смертные? — поинтересовался он, не меняя позы.
— Мы согласны, — озвучила я наше общее решение.
— Оба?
— Да, — так же коротко подтвердил Петька.
— Что ж, тогда не будем терять времени.
Недоэльф довольно оскалился и перевел на нас горящий багровым светом взгляд. Я вздрогнула от неожиданности, но тут недоэльф мигнул, и глаза его снова стали такими как прежде — изумрудно-зелеными и невероятно красивыми. А может, мне просто почудились эти багряные отблески?
Пока я приходила в себя, фрейр уже успел соскочить с перил.
— Подойдите друг другу. Ближе… Еще… — приказал он. — Возьмитесь за руки… Вот так.
И, подлетев к нам, неожиданно резко хлопнул в ладоши.
Болезненно громкий звук ударил по ушам, словно рядом в этот момент звонко грянули литавры. Судя по тому, как судорожно стиснула мою ладонь рука брата, он испытывал сейчас то же самое. Голова стала пустой, тяжелой и закружилась так, что я на несколько секунд потеряла ориентацию, а когда пришла в себя, поняла, что мы стоим на обрыве, на самом краю гигантского разлома.
Прижалась к Петьке, вместе с ним потрясенно изучая отвесную пропасть, окружающие ее острые пики скал и дерево, свободно, без всякой поддержки парившее над бездной. Длинные корни, спускающиеся вниз, в провал, густая крона, золотисто-оранжевая на фоне темнеющей синевы неба, и в переплетении ветвей и листьев — знакомые очертания.
Узорная кладка, невесомые стрельчатые арки, изящные колонны…
Храм, на который я сейчас смотрела, очень походил на часовню Танбора и, в тоже время, разительно от нее отличался. Как оригинал обычно отличается от подделки — пусть невероятно искусной, почти безупречной. Тот, в Намарре, был создан руками людей, этот вместе с деревом рос откуда-то из бесконечной непостижимой глубины, чуть ли не из самого центра земли. Или из преисподней, если она в этом мире имеется.
— Прошу, — насмешливо поклонился Йор, указывая на подвесной мост, соединявший землю с деревом.
Мы с Петькой переглянулись и молча ступили на качнувшийся под нашими ногами деревянный настил. Мне казалось, до конца перехода рукой подать, но вокруг постепенно темнело, на узких резных перилах приветливо замерцали желтые огоньки, а мы все шли и шли и когда, наконец, достигли цели, вечер уже почти угас.
В перламутровых отблесках заката храм надвинулся на нас мрачной громадой, и я, нервно выдохнув, сбилась с шага.
— Маш? — Подхватил меня под локоть брат. С тревогой всмотрелся в лицо. — Сомневаешься?
Боюсь. Но не сомневаюсь и менять решение не собираюсь.
Весь этот день я только и делала, что думала, взвешивала все «за» и «против».
Да, нам не предлагали никаких бонусов, ничего, кроме поддержки и защиты. Но мне этого достаточно. А что касается Петьки… Вернется к нему магия графа — хорошо. Нет — тоже не страшно, сам всего добьется. У него есть титул, поместье, даже дом в столице, а главное, голова на плечах, пусть временами дурная, и какая-никакая деловая хватка. На Земле он давно уже сам зарабатывал. Так что, прорвемся, не впервой, не нужно нам никаких дармовых «плюшек». Они только балуют, расслабляют и незаметно сделают из моего Петьки второго Ольеса. Ну а пословицу про бесплатный сыр и так все знают.
Фрейр не назначал жестких сроков и не добивался того, чего бы я сама для себя не хотела. Любящий муж, которому ты доверяешь и который тебя принимает такой, какая ты есть. Спокойная жизнь, в которой ты уже не являешься опасным вожделенный призом. Дети, которые не обязаны завоевывать мир, утопив его в крови, во имя процветания страны и рода. Разве не об этом я мечтала?
И еще одно.
Только благодаря Йору Петька сейчас жив. Фрейр спас его, не пожелав ничего взамен — ни клятв, ни обещаний. А ведь мог бы потребовать ответной услуги или вообще бросить умирать. Одинокая «вдова»-хэленни тоже вполне соответствовала его планам. Но он вытащил брата из злополучной кареты и ни разу, между прочим, не напомнил об этом, а Эари вылечила. Теперь у меня появилась возможность вернуть «долг жизни».
— Ну, что застыли, смертные? — прошипели сзади. — Передумали?
Усмехнулась нарочитой грубости мелкого. Почему-то все больше и больше казалось, что это лишь маска, под которой скрывается совсем другое существо. Многоликий… Интересно посмотреть на фрейра в ином обличии.
— Нет, не передумали.
— Тогда вперед, — недоэльф нетерпеливо подтолкнул меня в спину. — Ателлиль, пропусти.
Ветки закачались, шурша листьями, раздвинулись, и оттуда выглянула полупрозрачная змеиная голова.
— С-с-с… — прошелестела она, наклоняясь.
Холодные голубые глаза с вертикальным зрачком неожиданно оказались близко-близко.
— Ш-ш-ш…
Длинный раздвоенный язык быстро коснулся кончика моего носа. Будто ужалил.
— Добрый…хм… вечер, — откашлялась я, понимая, что отступать ни в коем случае нельзя. — А вы кто?
— Страж Воздушных путей, — выпорхнул вперед Йор. — Потом как-нибудь познакомишься, Ателлиль. Нам пора.
Рептилия дернулась, недовольно зашипела, но все-таки подчинилась. Длинная серебристая лента скользнула по стволу и пропала среди листвы, открывая проход в храм.
Небольшой полупустой зал. Деревянный пол. Ветви, оплетавшие стены и потолок, сквозь их ажурную сеть едва пробивался свет заходящего солнца. А в центре, на небольшом возвышении — странное деревце с глянцево-черными листьями.
Шаг…
Другой…
Когда я остановилась возле постамента, погасли прощальные закатные лучи, и помещение окончательно погрузилось в сумрак. И тут же в абсолютно темной кроне вспыхнул, засиял золотом один-единственный лист.
— Последняя хэленни, — со странной горечью произнес Йор, неожиданно нежно дотрагиваясь до листа. — Последняя надежда… Спрячь его в ладонях, смертная, и повторяй за мной…
Потом мы что-то говорили, клялись. Я обещала отдать, Йор — защищать и помогать. И лист в моих пальцах мягко пульсировал в такт словам. Я смотрела на свои ладони, которые светились изнутри, точно я держала в руках маленькое теплое солнце, и на душе было светло и грустно…
Мы задержались в Хауддане еще на одну ночь. Впереди ждала столица Намарры, новая жизнь и его светлость герцог Роэм Саллер. По крайней мере, втайне я очень на это надеялась.
Рано утром, после завтрака, Петька куда-то убежал, как он сказал — прощаться. Кажется, братец успел обзавестись здесь приятелями. Мои новые знакомые, те, к кому я за время путешествия по Запретным землям успела по-своему привязаться, находились сейчас далеко, поэтому я просто достала подарки Стражей, и мысленно пожелала Шеххиссу и Мррагарру всего хорошего. Не знаю, услышали ли они меня, но камешек вдруг ярко блеснул, а прожилки на кленовом листе потекли тонкими золотыми ручейками.