— Не прибьет, — самодовольно хмыкнул Петька. — Джан вообще нормальный челове… тролль.
— Он для тебя уже Джан? С каких это пор?
— С недавних, — огрызнулся братец. — Мы с ним вообще, можно сказать, друзьями стали, после того, как я их всех застраховал.
— Что?.. Что ты с ними сделал? — переспросила ошарашенно.
— Повторяю для глухих: за-стра-хо-вал, — по слогам пропел этот… авантюрист неисправимый и, скрестив на груди руки, откинулся на спинку стула.
Глубоко вдохнула… Выдохнула, безуспешно пытаясь успокоится… Не помогло. Все еще нестерпимо хотелось дать подзатыльник сидевшему рядом пройдохе… аферисту… Остапу Бендеру доморощенному, который, по трагическому стечению обстоятельств, оказался моим родным братом. Прикрыла глаза, сосчитала до… трех — на большее терпения не хватило, — схватила за плечо развалившегося на сиденье великого комбинатора, встряхнула и строго велела:
— Рассказывай!
— Манюнь, ты только не нервничай, — Петька, уловив мое настроение, тут же посерьезнел, выпрямился и успокаивающе похлопал меня по руке. — Я потому и молчал — чувствовал, что расстроишься, начнешь суетиться, крыльями махать. Не переживай, все идет, как надо. Я же профи.
— Профи он… — прошипела сквозь зубы. — Покрутился в паре страховушек и тут же возомнил себя специалистом? Здесь не Земля, и даже не человеческие королевства Риоса. Тут наши законы не действуют. — Скинула его ладонь и решительно повторила: — Рассказывай! Как тебе это в голову пришло? Акула капитализма…
— Да все само собой сложилось, — пожал плечами немного приободрившийся братец. — Началось с обсуждения отработки… Знаешь, что тролли под ней подразумевают? Во-о-от! И я не представлял. Думал, какая-то тяжелая, черная работа, от которой все порядочные нелюди носы воротят. Ничего подобного. Ты должен не просто трудиться на благо местного тролльего общества, а проявить мастерство, делать то, что у тебя лучше всего получается. Только тогда долг считается выплаченным. Ну, меня и стали расспрашивать, что я умею…
Мда… Очень скоро Джаннаг убедился, что новоявленный граф Ольес не умеет абсолютно ничего, и вообще, личность совершенно бесполезная. Практически, пропащая. Воин из него никакой, самую легкую дубинку в руках не удержит. Магии — ноль, крохи, которыми владел прежний хозяин тела, тоже пока не вернулись. К физическому труду не пригоден, даже нужники чистить не приставишь, провалится и поминай, как звали. О более серьезных занятиях и речи не шло. В общем, проще удавить, чем с выгодой для себя использовать.
— Я ему толкую, мол, привык работать головой, а не руками. Не поверил, подвел к стене и предложил пробить с одного удара. Оказывается, у них есть специально обученные типы, которые преграды черепушкой выносят. Опять объясняю, что одиннадцать лет в школе и пять в универе не для того учился, чтобы мозги по камням размазывать, а этот… вождь ржет, — выплескивал обиду братец. — Чему же ты учился, если ни на что не способен? Я и сказал, что страховщик. А Джаннаг неожиданно заинтересовался.
Тут и выяснилось, что у грозных исполинов имелась собственная головная боль или геморрой, с какой стороны на проблему посмотреть. Имя несчастью — кобольды, издавна живущие неподалеку.
Все бы ничего, неугомонные серокожие существа, ростом с пятилетнего человеческого ребенка, уж точно не могли навредить своим громадным соседям. Весовые категории не те. Но, как оказалось, не в размерах счастье, и удача тоже. Шустрая мелочь приноровилась тырить знаменитое троллье пиво, которое соплеменники Джаннага с успехом продавали по всему Хауддану. Разумеется, рецепт приготовления держался в строжайшей тайне.
Как кобольды проникали в тщательно оберегаемое хранилище, оставалось загадкой.
Тролли изобретали все новые и новые защитные заклинания, усиливали охрану, а энергичные недорослики ловко обходили все ловушки и с помощью магии выносили половину бочек. Хозяева так ни разу и не поймали их на месте преступления. В случае опасности кобольды тут же бросались врассыпную, забивались в щели, проходили сквозь камень. Крошечный рост помогал им скрыться, огромные тролли даже не всегда их замечали.
А, как известно, не пойман — не вор. Тем более, кобби запирались до последнего и твердо стояли на своем: «Не видел, не слышал, не участвовал, даже мимо не проходил. Маленького каждый обидеть норовит. Отпустите, дяденька…» Тролли ничего не могли поделать, только свирепели и несли потери.
— Когда Джаннаг мечтательно произнес: «Нам бы пригодилась эта… Как ты там сказал?.. Во! Страховая сумма… А то ж одно разорение…», я понял, что нужно делать — застраховать троллей от хищения пива, — торжествующе закончил мой ненормальный братец.
— Петь, да ты с ума сошел, — моему возмущению не было предела. — Кто примет на себя обязательства по возмещению убытков и согласится выплачивать деньги, если… вернее, когда наступит страховой случай? А он обязательно наступит. Или ты собираешься круглосуточно, не смыкая глаз, сторожить это самое пиво и лично перебить всех наглых воришек?
— Ну… — застеснялся вдруг мой профи. — По договору, я обязан буду отдать Джаннагу кучу… блестяшек… сверкашек…
— Стекляшек, — подсказала я.
— Ага, их самых.
— И где мы их возьмем?
— Как вариант, можно получить ссуду под залог имущества… — Я, видимо, изменилась в лице, потому что брат торопливо добавил: — Не бойся, я все рассчитал. Нам не придется платить, а страховая премия, которую я вытряс с Джаннага, такая, что и на новый дом, и на хлеб с икрой хватит.
— И как… — голос охрип, и я откашлялась. — Как ты собираешься остановить кобольдов?
— Я научу их гнать самогон, — не моргнув глазом, выпалил Петька. — Тогда они на это пиво и не взглянут. А еще стребую с них долю за продажу. Ну, правда, Маш, надо же нам на что-то жить.
Глава 21
Когда мы вернулись в Моргерн, уже вечерело. Солнце медленно скатывалось за горизонт, по земле поползли длинные серые тени, ночные цветы начали потихоньку раскрываться, и еще горячий от дневного зноя воздух наполнился густым благоуханием.
— Мири, мы озолотимся, точно говорю…
Петька все никак не успокаивался и, энергично размахивая руками, излагал свои наполеоновские планы.
— И на чем основано это убеждение? — я по-прежнему мучилась сомнениями. — Успел погадать на кофейной гуще?
— Гадание на кофейной гуще — прошлый век, крошка. Продвинутые пользователи давно перешли на баранью лопатку, — фыркнул «супруг» и подсел поближе, так, чтобы суетившаяся в гардеробной Герна ничего не слышала. — Джаннаг помог мне связаться со смотрящим, и я уже договорился о встрече.
— Не поняла… С кем ты связался?
— Со смотрящим. Так кобольды называют своего вождя, или старейшину — не знаю точно.
Мамочки, это что еще за уголовный авторитет?
— Так вот, завтра мы увидимся, и я сделаю ему предложение…
— От которого он не сможет отказаться, — подхватила я, но на мою иронию не обратили ровным счетом никакого внимания. Когда Петьку озаряла очередная навязчивая идея, он был непробиваем.
— Точно, — нацелил он на меня указательный палец.
— Все ясно. Командовать парадом будешь ты. И Хауддан тебя не забудет… Жаль только, заграница не поможет. И вообще, Остап Бендер, если помнишь, плохо кончил.
— Зря смеешься.
— Это смех сквозь слезы. — Положила голову ему на плечо, брат тут же обнял меня, прижал к себе и я, вздохнув, призналась: — Я очень за тебя волнуюсь.
— Ну и зря, Мариш. Все хорошо. — Меня быстро поцеловали в макушку. — Ты, главное, не вмешивайся.
Вмешиваться я и не думала, по крайней мере, пока жизни родственника ничего не угрожало. По многим причинам.
Во-первых, каждый человек имеет право на собственные заблуждения и промахи, особенно мужчина — ему решать, ему и отвечать, если что-то пойдет не так. «Если начнешь следовать советам, то вместо своих ошибок совершишь чужие», — любил повторять отец. Мы с братом очень хорошо это усвоили.
Во-вторых, Петьке, действительно, пора устраиваться в этом мире. Определяться, вставать на ноги, строить дом, сажать дерево… А там, глядишь, и до ребенка дойдет.
Ну, а в-третьих… Впервые за последние дни мой граф стал самим собой. Неунывающим авантюристом — азартным, дерзким и очень обаятельным. Из глаз исчезла тяжелая давящая тоска, с лица пропало отстраненное, замкнутое выражение. Он опять шутил, смеялся, поддевал меня. Предстоящая афера, которую он воспринимал, как увлекательное, рискованное приключение, на время отвлекла его от мыслей об Эмине.
Это радовало и вселяло надежду на то, что рано или поздно Петруччо забудет принцессу, переключится на другую, более подходящую и доступную цель. Я любила брата, желала ему счастья, готова была помогать во всем, но… Пока не представляла ситуацию, в которой принц Кемран согласился бы отдать сестру «простому» намаррскому графу, небогатому, неродовитому, разведенному. Даже если Петьке удастся покорить сигилльскую жемчужину, он ее вряд ли получит.
— Давай спать, — взъерошила густые золотистые волосы Трэя, от которых до сих пор приходила в восторг. — Утро, оно всегда мудренее… Только завтра я все-таки пойду с тобой. Не спорь, пожалуйста. Я не собираюсь мешать или лезть с советами — только посмотрю. Мне любопытно, что из всей этой затеи выйдет, да и оставаться одной в Моргерне совсем не хочется. Ты же читал сегодняшнее письмо Саллера — в ближайшие несколько дней он здесь не появится.
Ночью мне снились мелкие монстрики, слажено выводящие «Владимирский централ»… Недоэльф в чем-то убеждал грустную Эари… Джаннаг воинственно размахивал Баброй… А потом все заслонила фигура Танали. Хульдра танцевала. Кружила в золотистом тумане и тоненько напевала: «Жили когда-то два верных брата… Йор и Танбор… Когда-то…»
* * * * *
Утро — подъем — быстрые сборы — разноцветное марево портала…
И вот, мы уже у входа в пещеру, где нас поджидала парочка крошечных стражей. Преисполненных чувства собственной важности и от макушки до пят закованных в броню.