— Тролль? — сурово поинтересовался один из них, нацеливая на Петьку длинное копье. С острия в разные стороны разлетались радужные искры.
Брат ошарашено помотал головой.
— Троллиха? — шмыгнул носом в мою сторону второй и когтистой лапой поправил до блеска начищенный шлем, из-под которого трогательно торчали большие длинные уши. От постоянно сползающей вниз «кастрюли» эти самые уши печально никли к плечам.
— Вот еще, — оскорбилась я. Нет бы феей назвать. Я что, так ужасно выгляжу?
— Нам назначено, — с достоинством пояснил «граф».
Малыши переглянулись, стукнули копьями о землю и дружно гаркнули:
— Проходите.
Подземный лабиринт, в конце которого находилось логово кобольдов, был напичкан просто-таки неприличным количеством всевозможных ловушек. Ямы с кольями, внезапные обвалы, натянутые поперек коридора тонкие незаметные веревочки, камни, плюющиеся стрелами, падающий потолок. Вишенкой на торте стала нарисованная на глухой стене огромная дверь с надписью: «Самая главная сокровищница. Несметные богатства. Внимание! Троллям вход воспрещен».
На всем пути следования из темных ниш нам навстречу неожиданно выскакивала до зубов вооруженная мелочь и выпаливала все те же изрядно надоевшие вопросы:
— Тролль?
— Троллиха?
А сзади сосредоточенно сопела сопровождающая от входа парочка.
В конце концов, нас это достало. Как только из очередного черного провала выпрыгивала доблестная охрана, мы тут же, не дав им открыть рот, громко сообщали:
— Не тролли…
— Назначено…
После чего, не сбавляя шага, топали дальше.
Но все рано или поздно заканчивается.
Поворот… Другой… Узкая скальная щель, в которую с трудом пролезал худой человек… И перед нами распахнулась просторная пещера, залитая призрачным красноватым светом. Мы сделали несколько шагов вперед и остановились, с любопытством оглядываясь.
Высоченные, едва различимые в полутьме своды. Закопченные и ноздреватые, будто сделанные из пемзы, стены. Разбросанные повсюду плоские валуны всех размеров — они явно заменяли здешним обитателям столы, стулья, кровати, да и остальную мебель тоже. И деловито снующие туда-обратно странные существа, во внешности которых человеческое причудливо переплеталось со звериным.
Гладкая серая кожа, жилистые, очень гибкие лапы с острыми когтями, вытянутые полулица-полуморды с крепкими челюстями, маленькие рожки, большие длинные уши и голые хвосты, напоминающие крысиные. Мои новые знакомые походили на забавных ящериц, которые зачем-то решили превратиться в людей, но на полпути внезапно передумали, да так и застряли в половинной форме.
О капризах моды и платьях от кутюр здешние обитатели явно никогда не слышали и своим внешним видом не заморачивались. Предпочитали или набедренные повязки, или какие-то разноцветные тряпки — потрепанные, а порой и вовсе изодранные. Самые мускулистые особи сжимали в лапах копья, топоры и даже мечи. «Женщины» позвякивали браслетами-амулетами. А у некоторых кобольдов на макушках красовались зажженные свечи, причем создавалось впечатление, что они вырастают прямо из головы.
Мои провожатые важно выступили вперед, снова громыхнули оружием и истошно проорали:
— Не тролли!..
А тот, что с «кастрюлей», бережно пригладил уши и уточнил:
— Назначено…
На миг все замерло. Мелкие перестали суетиться, повернулись к нам, а потом волной отхлынули к стенам, открывая проход к центру. Туда, где за идеально круглым валуном в окружении вооруженной до зубов «братвы» сидел пожилой кобольд. Одет местный авторитет был на удивление прилично, да и на человека походил гораздо больше, чем остальные его соплеменники. Ни когтей, ни клыков, круглые уши… Даже аккуратная белая бородка имелась.
— Ну, проходите, коли назначено, — хмыкнул он, вглядываясь в наши лица. Я так и ждала, что сейчас добавит: «Выпьем, закусим, о делах наших скорбных покалякаем». От этих хаудданцев всего можно ожидать.
Не добавил. Лишь небрежно повел рукой, приглашая за свой «стол»…
Я называла брата прирожденным авантюристом? Забудьте! Как выяснилось, он и в подметки не годился смотрящему Дургаху.
Кобольд сразу принял Петькину идею — нет, не просто принял, пришел от нее в восторг. Все остальное время «высокие договаривающиеся стороны» азартно и со вкусом обсуждали условия сотрудничества, проценты с продажи и прочие не менее важные детали. Многочасовые переговоры длились с раннего утра и почти до вечера, с небольшими перерывами на еду, во время которых дебаты не затихали, лишь шли чуть более вяло.
— Четверть от прибыли и титул заслуженного кобольда, — вкрадчиво предлагал Дургах.
— Половина, — стоял на своем братец. — Торг здесь неуместен.
— Торг всегда уместен, — сопротивлялся не знакомый с творчеством Ильфа и Петрова кобольд.
Он недобро щурился, и мне опять начинало казаться, что смотрящий вот-вот выдаст: «Обмануть хочешь? Дурилка картонная…». Но вместо этих слов следовало новое заманчивое предложение:
— Четверть с гаком.
Каковы размеры этого самого «гака», скромно умалчивалось.
— Половина.
— Треть.
— Половина.
— Треть с гаком.
— Две трети. Напоминаю, что вы ничего не теряете, все риски я беру на себя.
Тяжелый театральный вздох.
— Ладно… Половина так половина, пользуйся моей добротой, смертный.
— И про обещанный титул не забудьте.
— Ну ты и плут, одно удовольствие с тобой торговаться, — неожиданно расхохотался нелюдь. — Первый раз такого забавного человека встречаю. Развлек, спасибо. Что ж, по рукам.
— Надо же, договорились, — раздалось за спиной насмешливое.
Быстро обернулась на звук голоса. Сбоку, на высоком валуне, развалившись, как в кресле, сидел Йор.
— Первый раз вижу, чтобы кто-то сумел так легко уболтать Дургаха, — продолжил он, заметив, что я его обнаружила.
— Ничего себе, легко! Целый день на переговоры потратили.
— Не целый, а всего лишь день, — невозмутимо поправил недоэльф. — Кобольдов волчьей ягодой не корми — дай заключить пари, торговаться они тоже обожают, как и все мы…
— Это я уже давно поняла, — вставила ехидно, но фрейр, конечно же, пропустил мои слова мимо ушей. Когда мелкому было выгодно, он моментально становился слепым, немым, а порой и безнадежно глухим.
— Так что я рассчитывал на седьмицу, не меньше, — вещал он, словно я его и не прерывала. — Пришел, приготовился к длительному многодневному представлению, а тут… Признаюсь, твой брат меня удивил. Слушай, смертная, может, в вашем роду все-таки водилась нечисть, а? Банник какой-нибудь, полудница или болотник захудалый?
Покосилась на довольного Петьку. Он определенно чувствовал себя в своей стихии — глаза горят, губы изогнуты в счастливой улыбке. И невольно закрались сомнения: чем черт не шутит, вдруг братец, и правда, немного «нелюдь», ну и я вместе с ним? По крайней мере, в Хауддане нам гораздо комфортнее и приятнее, чем в человеческом королевстве, среди себе подобных.
Внучкой захудалого болотника числиться не хотелось, поэтому я неопределенно пожала плечами и поспешила сменить тему.
— А почему ты тут сидишь, а не за столом?
— Да потому что я не участник, а зритель, дурында, — фыркнул фрейр. — Наблюдатель. — Он поманил меня к себе, и, когда я приблизилась, прошептал, многозначительно округлив глаза: — Ин-ког-ни-то!
А ведь действительно, на Йора никто, кроме меня, так до сих пор и не обратил внимания.
— Они, что, тебя не видят?
— Наконец-то, — осклабился недоэльф. — Долго соображаешь, смертная. Нет, если нечисть у тебя в родне и наследила, то самая что ни на есть незначительная. Туповатая. Они не только меня не видят и не слышат, но даже не подозревают, что мы общаемся. Никто, кроме тебя, не знает о моем присутствии. Говорю же, я здесь тайно.
— Зачем тебе это? — прищурилась подозрительно. От этого мелкого энтузиаста в любую минуту все, что угодно, прилететь может.
— Забавно… — шутливо развел он руками. — Это, во-первых. Ну, а во-вторых… — Взгляд его неожиданно стал цепким и жестким. — Не думали же вы, что я отпущу вас одних, не проверив, что парочка иномирян творит на моей земле?
«На моей земле»…
Это прозвучало так веско и властно, что я невольно поежилась. Сразу вспомнилась песня хульдры. Если Йор брат Танбора, а Танбор вроде как бог, то, значит, и недоэльф тоже?... Или нет?.. Настороженно уставилась на фрейра — никаких атрибутов божественности, нимба над головой, и того не заметно… Господи, какая ерунда мне в голову лезет… И ведь не скажет, даже, если прямой вопрос задать. Сейчас, по крайней мере, точно. Выкрутится, отшутится, нагрубит, рассыпется пылью, но откровенничать не станет, пока сам не пожелает. Поэтому спросила о другом.
— Боишься, что кобольды распробуют самогон, пристрастятся, сами сопьются и заодно все Запретные Земли споят? — озвучила я собственные опасения.
Сколько на Земле было примеров, когда таким образом целые народы исчезали? Не хочу, чтобы мой Петька стал злым гением Хауддана, превратившим его обитателей в законченных алкоголиков. Лично я этого больше всего опасалась, поэтому ответ Йора стал для меня полной неожиданностью.
— Пфф, — пренебрежительно отмахнулся он. — Глупости.
Всмотрелся в мое ошарашенное лицо и звонко расхохотался. Пришлось терпеливо ждать, когда фрейр закончит радоваться.
— Надеюсь, ты не забыла, что мы не люди? — Он снова поманил меня пальцем, а так как я на этот раз не торопилась наклоняться, сам потянулся к моему уху. — Даже не дальние родственники… — выдал он тоном заядлого сплетника. Так, будто открывал страшную тайну. Потом откинулся назад и торжествующе припечатал: — Дурында… Для нас ваши человеческие напитки безвредны… Почти… Чуть ударяет в голову, веселит, но никакого привыкания не вызывает. Так что, пусть себе забавляются — варят, гонят, сушат, выпаривают… Чем бы нечисть не тешилась, лишь бы… Гм… Ну, это тебе знать не обязательно. А вот если вам — совершенно случайно, разумеется — придет в голову предложить моим соплеменникам что-то действительно опасное, будь уверена, я сумею вас остановить. Убью, но не позволю причинить вред тем, за кого несу ответственность.