— Вот ваши сигареты, — сказал хозяин, поставил кружку пива рядом с рюмкой водки и снова отошел к тем двоим.
— Из Бад-Швартау, стало быть, ящик, — сказал коротышка.
— У вас не найдется мелочи позвонить по телефону? — спросил Хайнц Маттек.
Хозяин снова поднялся, подошел к кассе и принес две монетки.
— Ну, значит, втащили вы его по лестнице, — сказал длинный.
— Во-во. И тут он как вырвется у него из рук!
Хайнц Маттек вышел.
Когда он вошел снова, в пивной было тихо.
— У меня пропали монеты, — сказал он.
Хозяин встал и принес из кассы еще две.
Хайнц Маттек допил свою водку и вышел.
Когда он снова вошел, все трое уставились на него.
Он улыбнулся.
— Занято, — сказал он — Чертова погода, а?
И тут он увидел две монетки, которые все еще лежали возле его кружки пива.
— Стало быть, ящик вырвался у него из рук и поехал вниз по лестнице.
Хайнц Маттек взял монеты и вышел.
— Ну и как? — спросил хозяин, когда он опять вошел.
Хайнц Маттек положил монеты на стойку.
— Не получается, — сказал он.
— Давай я ей позвоню, — сказал хозяин.
Хайнц Маттек покачал головой.
— Мне такое не впервой, — продолжал тот.
— Ну, стало быть, ящик сорвался и поехал по лестнице вниз.
— Слушай, — сказал длинный, — скажи нам, что было внутри, и конец. Я больше не вынесу.
— Получите с меня, — сказал Хайнц Маттек.
Через несколько дней Ирене позвонили. Но это был не Хайнц, звонили из полицейского участка возле рынка в Винтерхуде.
— Тут у нас один в бессознательном состоянии. Единственное, что мы у него обнаружили, это записка с вашим телефоном.
Потом последовали приметы.
— Я сейчас приеду, — сказала Ирена.
Хайнц Маттек лежал на нарах лицом вниз. Полицейский остался в дверях, внутрь он заходить не пожелал. Переведя две пачки бумажных носовых платков, Ирена кое-как вытерла Хайнцу Маттеку с лица и одежды остатки рвоты.
Ей повезло. Шофер такси, заказанного ею по телефону, не уехал тут же, когда увидел, как она вместе с полицейским тащит Хайнца Маттека вниз по лестнице. Молодой человек даже помог ей потом довести его до квартиры. Посреди комнаты они осторожно отпустили его. Хайнц Маттек стоял на ногах.
— Садитесь, — сказала Ирена. Она искала в сумочке деньги. — Хотите выпить?.. За ваше здоровье, спасибо, что довезли. Не каждый бы это сделал.
— У меня это все равно была последняя поездка, — сказал молодой человек.
— А вы совсем не похожи на таксиста, — сказала Ирена.
— Я защищался по проблемам физики плазмы, — сказал таксист.
Ирена сняла пальто и налила еще.
— А ваш муж так и будет стоять?
— Что ж, он стоит достаточно твердо сказала Ирена. — Кстати, это муж моей подруги.
Хайнц Маттек ничего не слышал, ничего не видел, но он стоял. Если бы кто-то дотронулся до него хоть мизинцем, он бы тут же завалился. Но так ему не оставалось ничего другого, только стоять. И он стоял со всей сосредоточенностью, на какую только был способен. Время от времени его сотрясала жестокая дрожь. Но он стоял. И улыбался.
— Маленькая она, — сказал он, чем-то довольный.
— Ну вот видите, — сказала Ирена.
— Маленькие, они всех горячей, — сказал Хайнц Маттек. — Их нужно опрокидывать на травку и обнимать крепко-крепко. Так, чтобы земля дрожала.
Полицейский ухмыльнулся, передавая ей записку с телефоном. Бумажка была сплошь покрыта скабрезными рисунками.
Вдруг Хайнц Маттек начал раскачиваться. Взад и вперед. Сначала незаметно, а потом все сильнее. Улыбка с его лица исчезла. Он выглядел озабоченным. И чем сильнее он раскачивался, тем озабоченнее становилось выражение его лица.
Молодой человек сидел на краешке кресла, в любую минуту готовый к прыжку.
— О ком это он тут рассуждал? — спросил он.
— Обо мне, — сказала Ирена.
Хайнц Маттек потел от натуги. Амплитуда его колебаний приняла уже угрожающий характер. Он работал. Потом, достигнув высшей точки, колебания вдруг пошли на спад. И по мере того, как они уменьшались, улыбка возвращалась на лицо Хайнца Маттека. В конце концов он снова стоял спокойно. Довольный, он громко икнул.
— Я всегда говорил и готов повторить еще раз, — провозгласил Хайнц Маттек, — у маленьких женщин самые большие возможности.
Физик-таксист внимательно разглядывал свою сигарету.
— Как жаль, что это муж моей лучшей подруги, — мечтательно сказала Ирена.
— Да вы только послушайте, что он несет, — сказал кандидат наук.
— Ты ничего в этом не понимаешь, — сказала Ирена.
Хайнц Маттек был вполне доволен собой. Он стоял. Стоял почти что без усилий. Стоял прямо-таки виртуозно. Легкие колебания он небрежно корректировал рукой.
— Они навалились со всех сторон. Повисли на мне все сразу. Кусались. Кругом облепили.
— С этим ты справишься, Хайнц, — сказала Ирена.
Вдруг его снова повело.
Он улыбнулся на голос Ирены.
— С этим я справлюсь, — сказал он.
И бешено замахал руками.
— С этим я справлюсь, — сказал Хайнц Маттек.
Внезапно он стал серьезен. Будто увидел, как что-то на него надвигается. И, выпрямившись, точно оловянный солдатик, но уже совершенно не управляя своим телом, с грохотом рухнул вперед.
Они попытались втащить его на кушетку. Но у кандидата наук сил оказалось примерно столько же, сколько у Ирены. Тогда они просто отволокли Хайнца Маттека в угол комнаты и прикрыли его одеялом. Физик-таксист собрался уходить.
— А может, выпьете еще со мной? — предложила Ирена.
— С удовольствием, — ответил кандидат наук.
Она снова встретила Хайнца Маттека через неделю, когда возвращалась от Марион. Он стоял на площадке для автомашин и смотрел вверх, на три освещенных окна. Ее он заметил, лишь когда она схватила его за руку.
— Хайнц, — сказала она. — Ты не должен этого делать. — Она отвела его в сторону и продолжала: — Мы все-таки выдвинули Марион в уполномоченные. А еще она купила себе машину. Одно время ей казалось, что между мной и тобой что-то есть. Но теперь она с этим разделалась. Ты понял? Она с этим разделалась. Она ждет тебя.
Как-то в субботу вечером Хайнц Маттек позвонил в дверь к Паулю. Открыла его жена. Он назвался. Нельзя ли ему поговорить с Паулем? Она оглядела его с ног до головы, потом до нее дошло.
— Убирайтесь, — сказала она. — Я же вам говорю, убирайтесь.
Но Хайнц Маттек не двигался с места. Когда она хотела захлопнуть дверь, он поставил на порог ногу. В конце коридора появился Пауль.
— Можно мне войти? — спросил Хайнц Маттек.
Пауль не отвечал.
— Впусти его, — сказал он наконец.
— Но он же отравит нам весь вечер.
— Впусти его, — повторил Пауль.
— Впустить эту скотину к себе в дом? Вы слышали, это я о вас сказала.
— Да, — кивнул Хайнц Маттек.
— Кристель, — сказал Пауль, — прекрати.
Секунду она помедлила, и Хайнц Маттек, воспользовавшись ее нерешительностью, вошел в коридор.
— Вон отсюда, — прошипела она.
— Закрой дверь, — сказал Пауль. — Совсем незачем, чтобы это слышал весь дом.
Хайнц Маттек ждал.
— Я вызову полицию.
Пауль прошел мимо нее и сам закрыл дверь.
— Чего вы от нас хотите? — взвизгнула женщина.
— Так разговаривать я не могу, — сказал Хайнц Маттек.
Пауль провел его в гостиную.
— А мне, значит, отправиться погулять с детьми?
— Нет, — сказал Хайнц Маттек.
— Что?
— Я хочу, чтобы вы тоже присутствовали.
Пауль рассмеялся:
— Ну тогда присядь, Кристель.
На улице уже стемнело, когда Хайнц Маттек от них ушел, но идти домой ему совсем не хотелось. Была уже поздняя ночь, когда где-то далеко в Бармбеке он, пошатываясь, вышел из пивной и прислонился к фонарю. С большим душевным подъемом он двинулся к дому, сказав (фонарным столбам, а также прохожим, а может быть, просто ввысь, скоплению облаков, тихо или громко, вслух или про себя):
— Ох и хитер!
Укрыться от всех — ох и хитер. Она не говорит, где же он спрятался, она ищет его в своих мыслях. Но не находит, тут она пугается. Но уже не в силах остановиться, все ищет его в мыслях, хотя и хочет забыть о нем, — и тут она становится совсем маленькой. Ох и хитер же ты. Хуже ты ей ничего не можешь сделать. Ясно по крайней мере одно: ну и дерьмо же ты.
А кем он себя видит? Одиноким волком!
Старуха на автобусной остановке в ужасе прижала к себе сумку.
— Одинокий Волк, бабуля. Одиноко рыскающий по округе, окруженный ореолом тайны — страсть как интересно.
— Я позову полицию, — крикнула старуха.
— У Одинокого Волка неважно с адресом. Его имени нет в телефонной книге. Одинокий Волк одинок. И желает, чтобы все знали, как Волк одинок.
— Ты ведь тоже дитя господне, — воскликнула старуха.
— Потому что, когда все знают, что Одинокий Волк одинок, тогда Одинокий Волк уже больше не одинок.
— У меня в самом деле нечего взять, — сказала старуха.
— Одинокий Волк — это довольно странная птица.
— А вот этого не может быть, — сказал чей — то голос.
— Почему? — удивился Хайнц Маттек.
— Волк — это не птица.
Хайнц Маттек задумался.
— Логично, — сказал Хайнц Маттек. — А ты кем хочешь быть, волком или птицей? — спросил Хайнц Маттек у голоса.
— Птицей, — ответил голос.
— Я тоже, — сказал Хайнц Маттек.
— Что это? — спросила Мириам, зайдя к нему как-то поиграть.
Хайнц Маттек купил себе рыболовные снасти. Еще мальчишкой он мечтал о спиннинге и, когда пошел в ученье, мог бы сто раз уже накопить нужную сумму, но всякий раз что-то другое оказывалось важнее и полезнее. Но сейчас, после обеда, он встал с постели, оделся, поехал в город и купил себе спиннинговые снасти.
Когда в магазине увидели, что он ничего не смыслит в рыбной ловле, ему попытались всучить так называемый "комплект отпускника": набор для ловли спиннингом и сеть для ловли на глубине, где попадается и более крупная рыба. В таком случае он стал бы обладателем пластмассового удилища, инерционной катушки, блесны, двух поплавков, коробки свинцовых грузил, десятка крючков и ста метров лески — все упаковано в специальную сумку, общая стоимость пятьдесят девять марок пятьдесят пфеннигов.