И Ира отправилась в кафе. Оделась более нарядно, чем обычно на работу, старательно накрасилась, тщательно уложила волосы. Уходя, посмотрела на себя в зеркало и осталась вполне довольна увиденным: пожалуй, мама права – она действительно симпатичная. А мужские взгляды, которые она ловила на себе по дороге к кафе, только подтверждали это.
День выдался не совсем обычный для конца октября – теплый и солнечный. Цокая по тротуару высокими каблуками новеньких сапожек, Ира шагала в сторону кафе, любовалась своим отражением в витринах и радовалась жизни. Может, и правда, все еще сложится хорошо? И там, за столиком, ее уже поджидает счастье? А все плохие предчувствия – вздор! Как и вообще предчувствия. Вот в субботу ей, наоборот, казалось, что день рождения Алкиной подруги станет в ее, Ириной, жизни переменой к лучшему, а вышло… Ужас, что вышло, до сих пор стыдно! От одной мысли кровь приливает к щекам…
Чтобы не возвращаться мыслями к субботнему конфузу и не сгорать со стыда от воспоминаний, Ирина прибегла к своему верному средству – отвлеклась на сочинение текста для следующей передачи из цикла «Легенды любви». В этот раз ее героями должны были стать граф Николай Петрович Шереметев (именно так, без всякого мягкого знака в фамилии, настоящие Шереметевы очень обижаются, когда их с мягким знаком пишут!) и Прасковья Ивановна Ковалева, более известная как Параша Жемчугова, крепостная актриса и впоследствии графиня Шереметева. Вчера, в воскресенье, как следует выспавшись, Ира отправилась в Останкино, чтобы проникнуться нужным настроением, и провела там чуть не весь день. Постояла у дворцового пруда. Раньше водоемов тут было куда больше, и звались они «актеркиными прудами» – из-за того, что именно в них сводили счеты с несчастной жизнью крепостные актрисы, которым повезло куда меньше, чем Параше. Потом Ира зашла в церковь, так красиво отражавшуюся в водной глади, поставила свечки за упокой душ своих героев – Николая и Прасковьи; побродила по увядающему саду, любуясь скульптурами и ротондами, и в заключение несколько часов ходила по музею, разглядывая внутреннее убранство усадьбы и театра, и очень живо представляла себе события, происходившие здесь много-много лет назад.
И теперь, в понедельник утром, она все еще была душой там – среди мраморных колонн, натертого до зеркального блеска узорного паркета, расписных потолков, причудливой лепнины, скульптур и прочей красоты. Только нужно будет еще набрать материала… Интернет Интернетом, но не помешает и в библиотеку съездить, в Историческую или в Ленинскую…
Мама выбрала для них ближайшую к Ириному дому кофейню. Ирина явилась туда точно к назначенному часу – в одиннадцать – и не углядела в зале никого похожего на потенциального жениха: только пожилую пару, трех веселых девчонок, очевидно, старшеклассниц, прогуливающих урок, да молодую маму с карапузом лет четырех, который, смешно держа ложку в кулаке, уписывал за обе щеки мороженное со взбитыми сливками. Выбрав самый уютный из многих свободных в это время столиков, Ира уселась и заказала себе такое же, как у малыша, мороженное. Бог с ними, с калориями, живем один раз! Кавалер все не появлялся, но это ее не расстраивало. Пусть хоть совсем не придет, не страшно, уговаривала себя Ира. Она спокойно посидит в кафе, поест вкусняшек, да поработает над текстом. Достав из сумочки блокнот и ручку, которые всегда были у нее с собой, она торопливо записывала мысли, которые, как это нередко с ней случалось в период вдохновения, набегали одна за другой, точно волны на берег. «Интересно, что Прасковья Ковалева-Жемчугова отнюдь не считалась красавицей, это отмечали многие ее современники. Но, видно, было в этой хрупкой скромной женщине что-то такое, что заставило известного ловеласа и блестящего вельможу Николая Шереметева забыть обо всем на све…»
– Вы, наверное, Ирина? – прозвучал рядом мужской голос, заставивший ее вздрогнуть от неожиданности.
– Да, это я…
– Очень рад. А я Лев, Лева. Вы извините, что я опоздал, район тут мне незнакомый, вот и вышел из метро не там, где нужно…
– Да ничего страшного. Вы садитесь. – Ира закрыла блокнот.
– Надо было в первый вагон садиться, а я в последний сел, – продолжал оправдываться Лева. Пристроил куртку на вешалку и неловко опустился на стул напротив.
– Ну что ж… бывает…
Ирина украдкой разглядывала собеседника. Ничего особенного – небольшого роста, сутулый, над поясом уже нависает брюшко, волосы неопределенно-пепельного цвета заметно поредели и надо лбом, и на макушке. Одет не слишком опрятно и весьма скромно, хотя что тут удивительного? На зарплату научного сотрудника в бутиках не разгуляешься. Впрочем, одежда, конечно, в человеке не главное. Может, он великий ученый, какой-нибудь будущий Эйнштейн или Нильс Бор? А зарабатывает Ирина и сама неплохо, можно будет и вдвоем прожить, если постараться…
Некоторое время оба молчали, чувствуя сильное смущение. Говорить было совершенно не о чем. Лева ерзал на кресле, и Ире стало его жаль. Бедный, ему ведь намного хуже, чем ей. Считается, что мужчина в любой ситуации должен выглядеть интересным, сильным, решительным – а это так нелегко! Конечно, он смутился, увидев перед собой ее – такую ухоженную, стильно одетую, и, что там греха таить, симпатичную. Он-то на ее фоне имеет совсем бледный вид… К счастью, тут пришла официантка с Ириным мороженым, приняла у Левы заказ – маленькую чашку кофе, – и это немного разрядило обстановку.
– А я вот тут к передаче готовилась, – сказала наконец Ира, кивая на свой блокнот. – Текст сочиняла…
Она была уверена, что Лева обязательно уцепится за эту спасительную соломинку.
– Да, ваша мама говорила, что вы на популярной радиостанции «Маяк» работаете… А я занимаюсь полупроводниками, точнее, смыканием обедненных слоев в полупроводниковых структурах. Пишу сейчас диссертацию о вольт-фарадных характеристиках структур с расположенным вблизи поверхности p-n переходом…
Лева заметил ужас, невольно отобразившийся на лице Иры при одной мысли, что ей сейчас начнут подробно пересказывать содержание диссертации. Он снова замолчал, смущенно опустив голову, и Ирине ничего не оставалось, как опять прийти ему на помощь.
– Лева, а хобби у вас есть? – поинтересовалась она. – Чем вы занимаетесь в свободное время?
Похоже, она попала «в яблочко». Лева просиял и моментально оживился.
– А в свободное время я лобзиком выпиливаю! – радостно сообщил он. – Такие картинки на дереве, знаете? Лучше всего собаки выходят. Вы собак любите?
– М-м-м… – замялась Ира, но Лева, похоже, даже не нуждался в ее ответе.
– Я их просто обожаю! У меня всю жизнь собаки были. Раньше все больше охотничьи, а теперь я бойцовыми увлекся. Сейчас у меня бультерьер. Щенки дорогущие, страсть! Я год деньги копил, и то пришлось из племенного брака взять, на хорошего, с родословной, не хватило. Но зато пес – зверь-машина! Все соседи боятся!
Еще минут десять Ира из вежливости поддерживала разговор о собаках, а потом, сославшись на занятость, позвала официантку и попросила счет. Лева вынул мятую сотню и положил ее в папку меню, Ирина заплатила за себя, взяла сумку, сама надела куртку (он не сделал даже попытки поухаживать за ней). Вышли на улицу, попрощались и разошлись в разные стороны.
«Мама, конечно, расстроится, – думала Ира по дороге на работу. – Еще, пожалуй, подумает, что он мне не понравился потому, что плохо одет и мало зарабатывает… Как бы ей объяснить, что дело совсем не в этом? Он ведь наверняка зайдет к ней в библиотеку, будет просить мой телефон… Может, все-таки встретиться с ним еще раз, сходить куда-нибудь? Всего ведь полчаса посидели, разве за это время можно составить правильное представление о человеке? Наверное, я поторопилась. Правда, у него собака, да еще бультерьер… Бр-р-р! Но с другой стороны – когда он позвонит, надо будет все-таки встретиться, а то как-то невежливо… Да, пожалуй, встречусь. Не буду торопиться с выводами. Мало ли что в жизни бывает, может, сейчас он мне не понравился, а потом я узнаю его получше и полюблю. Тем более когда так хочется любви…»
На работу она приехала рано, времени до «летучки» еще оставалось навалом. Ира решила употребить его с пользой, а именно – попить чаю в хорошей компании. Сотрудницы, как обычно, встретили ее с распростертыми объятиями, усадили на лучшее место, налили чай, подвинули конфеты. Ира слегка огорчилась из-за того, что сегодня среди них опять затесалась диджей Машка. С Машкой у нее были сложные отношения. Не то чтобы девушки ссорились или не любили друг друга, нет. Но Маша всегда глядела на Иру иронично, а ее рассказы воспринимала скептически. Ира подозревала (и не без оснований), что Маша единственная, кто ей не верит. Впрочем, в открытую та никогда ничего не говорила, разве что намеками.
Зато остальные всегда рады были послушать об Ириных мнимых приключениях. И теперь, едва она уселась, тут же начались расспросы:
– Ну что? Что у тебя нового?
И Ира не стала разочаровывать слушательниц.
– Ой, что сейчас расскажу, девчонки! Только что в кафе еще с одним познакомилась. Ученый, физик, зовут Львом. Представляете, всего тридцать шесть лет – а уже доктор наук, профессор. Преподает в Кембридже, в Москве бывает только изредка. Открытие какое-то сделал в области полупроводников, даже премию получил, только я забыла какую…
– Неужто Нобелевскую? – недоверчиво прищурилась Машка.
– Не, ну не Нобелевскую, конечно, поскромнее, – серьезно ответила Ира, напрочь игнорируя ее ехидство. – Не помню я, как называется, их там столько…
– Да фиг с ней, с премией! – цыкнула на Машку Леля. – Какая тебе разница, какую именно премию, это что, так важно, что ли?! Ир, ну а как все было-то?
– А вот как… Сижу я в кафе у окна, пью сок и смотрю на улицу. Тут мимо проезжает серебристый «Ягуар», медленно так… Ну едет и едет – мне-то что? Как вдруг смотрю – он тормозит, дает задний ход и прямо у кафе останавливается. И выходит из него мужчина… Краси-и-ивый! Высокий, плечи – во! Костюм серый с иголочки, очки такие стильные!.. Заходит в кофейню – и прямо ко мне. «Девушка, говорит, я вас в окне увидел и не смог проехать мимо».