— А почему именно я?
— Мистер Крокер, не буду ходить вокруг да около. Вы сейчас уникальная фигура. Вы — Фарик Фэнон сорок лет назад, звезда спорта, знаменитый нападающий сборной Технологического, даже еще более знаменитый, чем Фарик, поскольку блестяще играли и в защите, и в нападении. Вы парень «Шестьдесят минут» и прочее, и прочее.
Даже из уст черного, из уст продажного адвоката, Чарли было приятно слышать такое — как теплый бриз, дующий в уши.
— Кроме того, вы полноправный член влиятельных белых кругов Атланты. Член «Пидмонтского ездового клуба» и всех прочих подобных объединений. Вы не просто выскочка-либерал. Вы подходите на эту роль, как никто.
Сам того не желая, Чарли вдруг почувствовал, что поддается, что ему действительно хочется верить лести этого скользкого мистера Белла. Чувство долга, чувство чести, твердость перед лицом искушения (не считая сексуального, конечно, тут человек не может себя контролировать), храбрость, не покидавшая его даже в самых жутких сражениях во Вьетнаме, — всё это предписывало Крокеру поступить должным образом, но… Ведь ничего страшного не произойдет, если он — просто из любопытства, ради чистого эксперимента — посмотрит, действительно ли этот черный юрист, одетый как английский дипломат, способен одним щелчком пальцев осадить «ГранПланнерсБанк»? Ничего не случится, если Чарли проверит, возможен такой фокус или нет. Это ведь ни к чему его не обяжет. Если Крокер сам не захочет, его даже смотреть на Бомбардира Фэнона больше не заставят…
И вот, не успев еще толком ничего решить, Чарли услышал собственный голос:
— Ну что ж, если хотите знать мое мнение… Ни вы, ни Фарик Фэнон, ни его возможные сторонники из бывших футбольных звезд, ни весь Технологический со всеми его друзьями — даже все вместе взятые это дело не утрясут. Но… может быть, я дам вам шанс доказать обратное. — Он улыбнулся широченной лукавой улыбкой, давая понять, что это только игра, пусть и заинтересовавшая его. — Я познакомлюсь с мистером Фэноном и тогда скажу вам, что думаю. Устраивает?
— Устраивает, мистер Крокер. Надеюсь, вы отнесетесь к Фарику непредвзято и он вам понравится. Манеры у Фэнона не ахти, образованием он тоже не блещет, подвержен всякого рода соблазнам, как все мы, но мальчик в целом неплохой. Ни разу не нарушал закон, не получал никаких взысканий в Технологическом — учитывая истоки его биографии, это немало.
Мысленно Роджер ужаснулся: «Мама дорогая! Теперь мы должны срочно впихнуть в Фарика что-то вроде… краткого курса хороших манер! Надо будет подобрать нормальную одежду из каталога Ральфа Лорена! Вынуть брильянты у него из ушей! Стереть с губ ухмылку! Отучить сидеть, расставив ноги! Выправить эту расслабленную позу братка, вшивающегося перед круглосуточным супермаркетом! И выражение глаз… ведь из них так и смотрят насилие! грабежи! драки! Хотя что-то мне подсказывает — косметических мероприятий будет достаточно… Что-то мне подсказывает… скорее всего, парень „Шестьдесят минут“ уже проглотил наживку…»
— Черт возьми, я готов к любому отнестись непредвзято, если на то пошло, — сказал Крокер. — Я и сам рос не во дворце. — И опять широко улыбнулся — мол, для него это только игра, не больше.
Атланта — это вам не мегаполис вроде Нью-Йорка, Бостона, Сиэтла или, если хотите, Парижа, Лондона или Мюнхена, где модные рестораны рассыпаны не только по всему центру, но и по окраинам жилых кварталов. Нет, в Атланте весь центр, все так называемые деловые районы даже в будние дни накрепко закрываются уже к шести часам пополудни, а о выходных вообще говорить нечего — стеклянные башни парят над пустыми улицами, как привидения. Вечером по центру ходят только туристы, жестоко разочарованные в своем желании прогуляться вдоль шикарных ресторанов и бутиков большого города. Туристы да еще грабители. Места, где лучше не появляться, имея в кармане или на себе что-нибудь стоимостью больше двух центов, городская полиция называет «мертвыми зонами», и центр — одна из них.
Нет, модные рестораны и бутики Атланты открывались в «городах на окраине» — так неподражаемый Джоэл Гарро окрестил торговые комплексы, ряды магазинов и кафе, вырастающие вдали от центра города с его старыми, набившими оскомину проблемами. И Пипкас решил пригласить Марту Крокер на Уэст-Пэйсес-Ферри-Молл, в ресторан под названием «У Мордекая», который в последнее время вовсю рекламировали.
Это смелое решение поставило перед Пипкасом сразу две проблемы. Для начала надо было взять напрокат автомобиль. Сперва он подумывал о том, чтобы встретиться с Мартой у ресторана. Тогда она ни за что не догадалась бы, какая из множества машин на стоянке принадлежит ему. Марте вовсе не обязательно знать, что ее новый знакомый ездит на пятилетнем «форде эскорте» с довольно заметной вмятиной спереди, которую не на что вправить, поскольку страховой полис и так уже превысил лимит на целых пятьсот долларов. Но предложить ей добраться до ресторана самостоятельно означало начисто лишить мероприятие того эффекта, на который рассчитывал Пипкас. И он принялся обзванивать фирмы по прокату авто — «Хериц», «Авис», «Баджет», «Аламо», одну за другой. По самой мало-мальски божеской цене ему предлагали такие же невзрачные коробчонки, как и его «форд эскорт», пусть и поновее. Среди полногабаритных седанов, аренда которых выливалась уже в порядочную сумму, выбор тоже был невелик: скромный «форд таурус» или «шевроле люмина». Так что Пипкасу пришлось раскошелиться на седан класса «люкс» — аренда машины, которую он вел сегодня, черная «вольво-960» с бежевыми сиденьями из телячьей кожи, стоила, страшно выговорить, девяносто два доллара в день. Потом ресторан. «Мордекай» открылся недавно, после капитального ремонта, и светские «бабочки», le tout Atlanta, начали активно «опылять» его, выражаясь языком Джека Шелната, единственного для Пипкаса источника информации в таких вопросах. Так что там придется оставить не меньше восьмидесяти долларов за ужин на двоих. Это уже сто семьдесят два доллара как минимум. Кто-нибудь вроде Шелната, конечно, сказал бы: «Ха, сто семьдесят два доллара! Подумаешь!», но Пипкаса эта сумма лишала еще одной зацепки на скале, где он и так висел в отчаянной позе. У него было двадцать две кредитных карты «VISA», и девятнадцать из них он уже исчерпал. Оставалось лишь надеяться, что по почте придут новые заявки на получение кредитных карт (он получал их самое меньшее по две в месяц) и долговая петля станет немного пошире. Правда, ежемесячный процент по кредитам — только процент! — набежал уже больше, чем он мог осилить. С одним банком Пипкас расплачивался кредитом другого, гоняя чеки между «ГранПланнерсБанком», «Южным банком», «Чартер Банком» и «Банко Ихо Чико», чтобы хоть частично покрыть задолженность по кредитным счетам. Одна из карт была выпущена неким банком «Джошуа Три Федерал» где-то в Аризоне. Странно, но с этими дикарями из индейских пустынь Пипкасу было куда проще иметь дело, чем с многими делавэрскими банками, чьи карты у него тоже имелись.
Так что этот выход в свет, — каким бы заурядным он ни показался Джеку Шелнату и его соседям к северу от Угольных холмов, в настоящем Бакхеде, — был для Пипкаса отчаянным фортелем, прыжком в неизвестность, на который его мог толкнуть только выпущенный на свободу рыжий пес.
Одетый в единственную новую рубашку, новый галстук и самый приличный костюм (главное не поворачиваться к Марте спиной, где были лоснящиеся пятна) Пипкас подъехал к дому на Вэлли-роуд в своей однодневной собственности, «вольво-960». Провожая Марту к машине, он заметил какую-то перемену во внешности своей спутницы. Выглядела она прекрасно, чего, наверно, нелегко было добиться, учитывая груз пятидесяти трех лет, жирок на плечах и спине… На Уэст-Пэйсес-Ферри-Молл, когда они вышли из машины, Пипкас постарался повнимательнее разглядеть свою спутницу… В затее с модным рестораном было что-то чертовски унылое и банальное. Вокруг почти темно — все магазины закрыты. Неровный асфальт стоянки освещали только несколько уличных фонарей. И все-таки в этих искусственных сумерках американского торгового пассажа Марта Крокер была… почти хороша. Белая юбка, довольно короткая для женщины ее возраста, но ноги хоть куда, этого у нее не отнимешь. Если смотреть только на ноги, можно подумать, что дамочка моложе лет на двадцать — двадцать пять… И в ресторане, когда они сели за столик — неплохой столик, не на виду и не в углу, — Марта действительно выглядела не так, как в прошлый раз… гораздо стройнее… синяя шелковая блузка с белыми разводами, похожими на языки пламени… колье из слоновой кости в золотой оправе… золотые серьги… аккуратно уложенные светлые волосы…
Пипкас вдруг понял, что уже с минуту просто сидит и рассматривает ее. Сглаживая неловкость, он улыбнулся:
— Что вы думаете об этой истории с Фэноном?
Из пятидесяти четырех столиков «Мордекая» — ресторан был полон — по крайней мере, за сорока пятью сидели белые горожане, которые как раз обсуждали, или только что обсудили, или вот-вот собирались обсудить Фарика Фэнона и то, что он сделал (или не сделал) с неким цветком белой городской элиты. Господи, до чего шумно! Теперь во всех ресторанах шумно, но в «Мордекае» шум стоял словно на плоту посреди бурной порожистой реки вроде Колумбии (где Пипкас никогда не был и рассчитывал никогда не оказаться). Чтобы расслышать Марту, ему приходилось тянуться через стол.
— Даже не знаю, — пожала плечами она, — но честно сказать, любопытно, кто же таков «бизнес-лидер и общественный деятель», чья дочь замешана в этой истории.
— А мне вот что любопытно, — Пипкас старался перекричать бурлящий поток человеческих голосов, — любопытно, почему все эти черные спортсмены так помешаны на белых девушках.
Марта Крокер лишь подняла брови и пожата плечами. Пипкас решил, что лучше свернуть с этой скользкой дорожки… Разговоры о черных в высшем обществе Атланты — дело деликатное, особенно если учесть некоторые… тенденции… И хотя все (le tout Atlanta) отнеслись к происшествию с негодованием, в разговорах о нем следовало держаться очень узкой, формальной, непредвзятой, прямо-таки социологической линии, иначе это сочтут… нарушением этикета. Дурными манерами. Плохим воспитанием. Но разве можно не обсужд