Уже перед самым домом Маша вспомнила про бабу Тоню. Как объяснить этой непримиримой поборнице за чистоту и нравственность появление браслета? Можно было сказать, что это бижутерия, но даже она сама, не слишком искушенная в таких вещах, понимала — браслет не выглядит дешевой безделушкой.
Маша остановилась, носовым платком вытерла мокрое от слез лицо. У нее появился план, не самый лучший, но ничего другого пока в голову не приходило.
Недалеко от дома была круглосуточная аптека. Мария купила бинт, замотала запястье. Потом, когда бабы Тони не будет дома, она что-нибудь придумает. На худой конец, перекусит этот треклятый браслет кусачками.
Перед тем как нажать на кнопку звонка, Маша изобразила на лице радостную улыбку. Дверь открылась немедленно. Ей под ноги метнулся Тайсон. Следом выбежал одетый к прогулке Ванька.
— Куда это вы, мальчики? — спросила она, отпихивая от себя спешащего засвидетельствовать ей свою любовь пса. — Тай, фу! Ты сейчас опять порвешь мне колготки!
— Пришла наконец! — на пороге появилась чем-то рассерженная баба Тоня. — Что у тебя за работа такая с утра до ночи!
— Теперь у меня уже другая работа! — преувеличенно радостно сообщила Маша, целуя бабу Тоню в щеку. — Меня повысили. Теперь я начальник компьютерного отдела.
— А старый-то куда подевался? — Баба Тоня не спешила радоваться.
— Старый тоже пошел на повышение.
— Мама, гулять, — нетерпеливо заныл Ванька.
— Выгуляешь их или мне сходить? — спросила баба Тоня.
— Выгуляю.
— Ас рукой-то что?
Маша посмотрела на забинтованное запястье.
— Да так, связки потянула.
— Доктору показывала?
— В травмпункт ходила, — соврала она.
— И что?
— Ничего страшного, жить буду. Ну, так мы пошли гулять? — Маша взяла Ваньку за руку, поймала Тая за ошейник.
— Гуляйте уж. Я пока ужин приготовлю. — Баба Тоня захлопнула дверь.
Маша вздохнула с облегчением. Иногда ей казалось, что в молодости баба Тоня работала в КГБ, такая она была въедливая и непримиримая. Интересно, что бы она сказала, если бы узнала, как низко пала мать ее любимого Ванюшки?..
Подчиненные встретили Машу тортиком и настороженными взглядами. Стараниями Альбины ее отношения с Серебряным стали достоянием всего офиса, и теперь народ гадал, как расценить ход всесильного босса. То ли тот повысил любовницу в знак особого, так сказать, расположения, то ли отослал с глаз долой…
— Здравствуйте! — Маша поправила прическу и ослепительно улыбнулась.
От внимательных взглядов присутствующих дам не укрылся изящный браслет с неведомыми камешками. Маша почувствовала болезненное удовлетворение — пусть лучше думают, что она по-прежнему в фаворе у Серебряного. С остальным она разберется позже.
Первый день на новом рабочем месте подошел к концу. Маша потерла уставшие от долгого сидения за компьютером глаза, посмотрела в окно — от офиса отъехал знакомый автомобиль.
В глубине души она, дура такая, продолжала надеяться, что Серебряный ее позовет.
Не позвал…
Ее Серебряная пора закончилась, теперь уже навсегда…
За те полтора месяца, что Маша проработала в новой должности, они виделись с Серебряным от силы три раза, да и то мельком. В его приемной воцарилась Аннушка, закончившая курс реабилитационного лечения в Австрии. Очень долго они с Аннушкой просто здоровались при встрече, пока однажды Аннушка не проявила инициативу.
Маша сидела в кафе за давно облюбованным столиком у окна, когда рядом послышался голос:
— Мария Андреевна, здравствуйте. Не возражаете, я присяду?
Не дожидаясь ответа, на соседний стул опустилась Аннушка.
— Здравствуйте, — Маша вежливо улыбнулась, — Анна… простите, я не знаю вашего отчества.
— Можно просто Аня, — на румяных щеках женщины появились милые ямочки. — Не помешала?
— Нисколько.
— Отлично! Очень не люблю пить кофе в одиночестве, — объяснила Аннушка, присаживаясь рядом. — Вообще-то, кофе я тоже не люблю, но в этом гадком заведении не подают чаю, — добавила она заговорщицким шепотом.
— А мне нравится кофе, — сказала Маша, просто чтобы поддержать разговор.
— Знаете, я давно хотела с вами познакомиться, но стеснялась, — Аннушка сделала глоток из своей чашки и поморщилась.
Маша вежливо молчала, ожидала продолжения.
— Я хотела вас поблагодарить.
— За что?
— Ну, — Аннушка неопределенно взмахнула рукой, — понимаете, я вернулась на работу спустя полгода. Я думала, что на моем рабочем месте будет настоящий бардак. Вы уж меня извините. А там — идеальный порядок, каждая вещь на своем месте, ну и не только…
— Рада, что вас устроила моя работа. — Маша повертела в руках полупустую чашку. Ее так и подмывало спросить, как там Серебряный, но она удержалась.
— А как вам работается на новом месте? — спросила Аннушка после недолгой паузы.
— Хорошо, спасибо.
— Вам, наверное, неинтересно было секретаршей работать?
— Да нет, нормально, — Машу стал вдруг раздражать этот разговор и излишняя Аннушкина любознательность.
— А вы Ивана Матвеевича разбаловали.
— Простите?
— Он мой кофе отказывается пить. Раньше хоть из вежливости пил, а теперь напрочь отказался. Не могу, говорит, Анна, твою бурду пить. Вы ему, наверное, какой-то особенный кофе варили?
— Ничего особенного. — Поняв, что разговор ограничивается только гастрономическими пристрастиями Серебряного, Маша расслабилась. — Главное — купить хороший кофе, а остальное — дело техники.
— Научите! — Аннушка сложила пухлые руки в умоляющем жесте. — Я же вижу, как он без кофе мается. Он мается, а у меня сердце кровью обливается. Маша, вы же знаете, как много он для меня сделал. Я ему теперь по гроб жизни обязана. Научите!
— Хорошо, только как вы это себе представляете?
— Придите ко мне…
— Нет.
— Шеф уедет куда-нибудь, а я вас позову Мы ему мешать не будем. Ну пожалуйста, Маша!
— А может, я вам все на словах объясню?
— Ну, что это такое — на словах! Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.
— Хорошо, — сдалась Маша. — Только давайте вечером, когда шеф уедет домой. Хорошо?
— Договорились! Спасибо вам большое! — Аннушка расплылась в счастливой улыбке.
— Да пока не за что.
— А когда начнем?
— Не знаю, как вам будет удобно.
— Может, завтра? Завтра у Ивана Матвеевича на вечер назначена деловая встреча. Он — на встречу, а мы с вами — к плите.
Ох, как ей не хотелось выполнять свое обещание. Ей не хотелось даже подниматься на третий этаж, не то что заходить в «потайную комнату». Но как оказать в такой незначительной просьбе?
Серебряный не верил в дурные приметы. Он бесился не оттого, что пришлось возвращаться за забытыми на работе документами. Он бесился оттого, что теряет драгоценное время.
Уже на выходе из лифта запахло кофе и ванилью. Может, это начались обонятельные галлюцинации из-за того, что ему уже который день хочется кофе? Нет, не просто кофе, ему хочется кофе, который варила Маша…
На подступах к кабинету запах усилился. Приемная была открыта. Странно, он отпустил Аннушку домой еще полчаса назад…
Из-за неплотно прикрытой раздвижной двери доносились женские голоса. Чувствуя себя шпионом, Серебряный на цыпочках пересек кабинет.
— …Важно, чтобы кофе не закипел, — услышал он знакомый голос. — Если закипел, все, можете его вылить. А вот в этих баночках специи. Тут главное…
Серебряный толкнул дверь. Его секретарши, то есть его бывшая и нынешняя секретарши колдовали над плитой. Они были так увлечены, что не сразу заметили его присутствие.
— Дамы, а что это вы тут делаете в столь поздний час? — спросил Серебряный.
Обе женщины вздрогнули и разом обернулись. Вид у них был виновато-испуганный, точно он застукал их за приготовлением не банального кофе, а как минимум, адского зелья.
— А мы вот тут решили… — Его нынешняя секретарша выступила вперед, в то время как его бывшая секретарша затравленно жалась к стене.
— И что вы тут решили? — спросил Серебряный, с вожделением косясь на содержимое турки.
— Вот Мария Андреевна учит меня, как нужно правильно готовить кофе.
— Зачем? — он перевел взгляд с турки на Машу.
— Как это зачем?! — Аннушка уже оправилась от шока. — Чтобы вы могли пить нормальный кофе, а не мою бурду.
Серебряный удивленно выгнул бровь.
— Похвальное рвение. Ну, и как результаты?
— Я еще далека от совершенства, — призналась Аннушка.
— А совершенство у нас, стало быть, Мария Андреевна?
— Я пойду. Извините. — Маша поежилась, точно от холода.
— А это чье творение? — Серебряный сделал шаг к плите, перекрывая ей путь к отступлению.
— Это Маша сварила, Мария Андреевна…
Он взял свою чашку, перелил в нее кофе из турки, сделал большой глоток и удовлетворенно кивнул.
— Вкусно. Значит, вы, Мария Андреевна, решили, что без вашего кофе я пропаду? — спросил он.
— Это не я так решила, это Анна так решила.
А он уже почти забыл, каким чувственным бывает ее голос, когда она волнуется.
— А вы?
— Что — я?
— Что решили вы сами?
Она пожала плечами, посмотрела в окно.
— Я решила, что если Анне требуется помощь, то не будет ничего плохого в том, чтобы ей эту помощь оказать. Я сделала что-то не так, Иван Матвеевич?
Вот, она уже дерзит. Она всегда дерзит, когда оказывается в сложной ситуации.
— Мария Андреевна, кем вы работаете? — холодно поинтересовался Серебряный.
— Начальником компьютерного отдела.
— Вам нечем заняться на своем рабочем месте?
— Мне есть чем заняться на своем рабочем месте. — Ее голос сломался, утратил бархатистую чувственность.
— Вот и занимайтесь своими непосредственными обязанностями! — рыкнул он.
Аннушка ахнула. Маша побледнела. Мгновение Серебряному казалось, что она расплачется, но она взяла себя в руки. Девочка научилась держать удар.
— Я все поняла. Могу я идти?