Вот проблема скорее для мужчин, чем для женщин. Женщины обычно переживают более сильную эмоциональную реакцию, чем мужчины, и склонны к большей экспрессивности. Мужчины часто неверно истолковывают ситуации и полагают, что эмоции просто берут верх над женщиной и ограничивают ее способности рассуждать здраво, рационально или она не выдерживает загруженности работой.
Как мы уже видели в третьей главе, у женщин в сравнении мужчинами более крупная и развитая лимбическая система – часть мозга, включающая гиппокамп и миндалевидное тело и функционирующая как центр эмоций и мотивации.
Гиппокамп – это отдел, в котором хранится долговременная память. И хотя он менее активен у мужчин,
у женщин он в два раза больше и гораздо более активен. Этим объясняется, почему женщины более эффективно обрабатывают и кодируют эмоциональные переживания в своей долговременной памяти, а также вспоминают и связывают прошлые переживания. Чем сильнее эмоции, тем больше прилив крови к гиппокампу и «прилив» воспоминаний. Следствием этого является более интенсивная, более яркая, насыщенная воспоминаниями эмоциональная реакция.
Даже в условиях умеренного стресса у женщины прилив крови к лимбической системе в восемь раз выше, чем у мужчины, переживающего стресс такого же уровня. Женщина склонна учитывать все, что может пойти не так, основываясь на своем опыте, пережитом в прошлом. Ее так и тянет поделиться этим с другими, через свои эмоции найти решение, и по мере того как она говорит об этом, делится этим, уровень ее стресса падает.
В отличие от женщины, у мужчины при умеренном стрессе прилив крови к лимбической системе минимальный и намного меньше нейронных связей с воспоминаниями прошлого. Такой же уровень прилива крови к своему мозгу, как у женщины в условиях умеренного стресса, у мужчины обычно наблюдается в условиях сильного стресса. И когда такое случается, кровь в основном приливает к его мозжечковой миндалине, где формируется ответ: справится мужчина с проблемой или проигнорирует ее.
Миндалевидное тело в мозге мужчины существенно крупнее, чем у женщины, и имеет прямые нейронные связи с другими зонами отклика в мозге (такими, как мозжечок), что позволяет мужчинам отвечать быстрее на поступающий сенсорный сигнал, сосредоточиваться на внешних факторах и действовать незамедлительно.
Если женщина склонна принимать проблему на свой счет, мужчина склонен приписывать ее действию внешних факторов и не вспоминать прошлые события, а концентрироваться на текущей ситуации. Мужчины отвечают на окружающую обстановку быстрее женщин, потому что их мысли не так сильно заполнены эмоциональными связями с событиями прошлого.
Различия в лимбических системах женщин и мужчин давали возможность каждой гендерной группе защищать и отстаивать себя и других на протяжении тысячелетий. Женщины защищаются через размышление, связь и совершенствование, мужчины – через быстрые решения, концентрацию на одной задаче и незамедлительные действия, не обремененные эмоциями.
Одиннадцатого сентября 2001 года женщины-добровольцы, разговаривавшие по телефону с женами и мужьями, родителями и детьми, которые могли потерять своих любимых во время террористической атаки на башни-близнецы в Нью-Йорке, показали себя более способными передать сопереживание, сочувствие и войти в контакт с членами семей, чем мужчины-добровольцы. Многие из мужчин-добровольцев, несмотря на свои самые добрые намерения, становились вдруг косноязычными, не могли подобрать нужных слов. Им оказалось крайне трудно выразить свое сочувствие. Они испытывали и сострадание, и жалость, но им было сложно найти и высказать целительные слова, которые могли хоть как-то успокоить неутешных в своем горе людей.
Мужчины-добровольцы, сдерживая слезы, описывали свои разговоры с членами семей пострадавших, называли точное время, перечисляли свои действия, как будто факты помогали им избежать сильных эмоций.
«Нашей команде было поручено оказать содействие членам некоторых семей, и в десять утра мы начали принимать звонки, – вспоминал один из добровольцев. – Жены, мужья, сыновья и дочери в страшной панике сообщали мне, на каком этаже находился их любимый человек, был ли он в южной или северной башне, и спрашивали, известно ли мне, кто там уцелел.
Все просто обезумели от горя. Вспоминаю одну женщину, которая только что узнала о гибели мужа. Она смотрела телевизор и видела в повторе, как второй самолет врезался в ту самую часть башни, практически в тот же этаж, на котором работал ее муж. Я не знал, что ей сказать. Я не смог успокоить ее. Затем она вдруг замолчала, и я понял: она ждала от меня, что я скажу что-нибудь, но все, что я нашелся сказать: “«Не волнуйтесь. Вы еще не знаете точно. Не волнуйтесь”. Я ничем не смог ей помочь, – закончил он, и слезы катились по его лицу. – Но я очень хотел ей помочь».
Мужчинам трудно словами выражать свои чувства, и поэтому они часто кажутся негибкими, бесчувственными, безразличными. Но это вовсе не так. У мужчин есть чувства. Просто им сложнее, чем женщинам, налаживать контакт и выражать свои чувства вербальным путем. Как часто мы слышим от мужчин: «Конечно же, мне не все равно. Просто я не умею подобрать слова».
Каждая из женщин-добровольцев, казалось, несла крест со всеми семьями, с которыми ей довелось общаться в то утро. Одна из женщин, вся дрожа, с лицом, белым, как простыня, так описывала свои переговоры в тот день.
«Было 11:30, когда мне позвонила молодая девушка, единственная дочь у родителей. И мать и отец ее работали в южной башне. Прошло полтора часа с того момента, как башня обрушилась, а она еще не получила никаких вестей ни о маме, ни о папе. Мы разговаривали с ней минут двадцать, и я помогла ей для начала узнать, с кем из Красного креста можно связаться, чтобы получить поддержку.
Затем я проплакала вместе с ней – как долго, не помню. Я плакала, не переставая, с девяти утра, и слез у меня не осталось. Но я нашла слова для нее. Я сказала ей, как сильно они ее любили. Я сказала ей, что они еще могут позвонить ей, и ей нужно быть сильной. Я сказала ей, что позвоню ей вечером, а она попросила меня не вешать трубку и оставаться с ней на линии, пока к ней не приедет кто-нибудь из Красного креста. Я так и сделала».
Женщины склонны играть несколько ролей, проигрывать многие жизненные ситуации и гораздо лучше подстраиваются к каждой ситуации, которую переживают. Женщина более способна чувствовать момент и выражать сопереживание быстрее, чем мужчина, стоящий рядом и сталкивающийся с той же проблемой. Руководя другими людьми, работая в коллективе, общаясь с клиентом, нянча малыша или воспитывая сына-подростка – во всех этих случаях женщина более способна мгновенно погружаться в ситуацию и настраиваться, разделять чувства другого человека.
Мужчины предрасположены играть одну роль, проживать всего одну жизненную роль – быть мужчиной.
И мужчины привносят эту единственную модальность восприятия в каждую ситуацию – управляют ли они компанией, работают в команде, разговаривают с друзьями, общаются с женами или воспитывают ребенка в подростковом возрасте.
Похоже, что во всех культурах эта «одна жизненная роль» мужчинам прописывается еще в юности. Родители и общество учат их, что о них будут судить по их способности быть сильными, сохранять спокойствие и не проявлять эмоций. Это служит плохую службу мужчинам, которые часто оказываются неспособны или стесняются проявлять свои чувства. И часто испытывают смущение или неловкость рядом с женщиной, выражающей свои чувства. Это также мешает женщинам на работе, которые понимают, что нужно скрывать или сдерживать свои эмоции, притворяться такими же невозмутимыми и эмоционально бесстрастными, как мужчины в их окружении, показать, что они тоже себя контролируют.
Женщины часто признаются, что им неудобно или неловко выказывать на работе свои истинные чувства, будь то радость, гнев, разочарование или боязнь чего-либо. Им совершенно не хочется, чтобы мужчины в офисе сочли их слабыми или неразумными. Я даже не могу вам сказать точно, как часто женщины, занимающие руководящие должности, восклицают: «Вы что, шутить изволите! Ни в коем случае нельзя проявлять на работе никаких эмоций! Никогда, ни при каких обстоятельствах нельзя им позволять видеть ваши слезы!»
Яркие лучи утреннего солнца заставили только что сошедшую с поезда Карин прищуриться. Приближаясь к своему офисному зданию, она понимала, что ее ждет там. Карин знала, что ее редакция в издательстве подлежит сокращению, и скоро ей сообщат, что она будет уволена. «Они протянут до половины пятого вечера, а затем скажут мне, – размышляла Карин. – Таким образом, они заставят меня отработать на них лишний день».
Переходя оживленный перекресток, Карин в красках представляла себе, как все это будет происходить. «Он вызовет меня в свой кабинет и будет маячить передо мной, расхаживая взад-вперед и подбирая слова, чтобы высказать мне, как он переживает, как ему жаль терять такого сотрудника, как я, но он уверен, что я очень быстро найду себе новую работу». «Не ждите от меня благодарности, – произнесла Карин вслух, чтобы услышать, как звучат эти слова из ее уст, и подумала: – Я не покажу ему своего волнения. Он не дождется от меня никаких эмоций! Он вручит мне приказ об увольнении, и я сразу уйду».
Маргарет собрала свои бумаги, ноутбук, сотовый телефон и направилась к лифтам. Очередное совещание персонала, что проводится по утрам каждый понедельник, обещало ничем не отличаться от остальных. «Я думаю об этих собраниях все выходные; эти мысли не дают мне покоя и только отравляют уикенды, – думала Маргарет. – Я не могу спать из-за них, а Фрэнк думает, я схожу по нему с ума