Страшно не хотелось уходить. Он задержался у окна.
На улице мело. Белые снеговые щупальца, подхваченные ветром, пересекали тротуар и стремились под колеса машин, откуда выныривали потом без всякого для них вреда и задерживались лишь у газонов на той стороне. Щупальца неслись бесконечным потоком, и кое-где уже появились небольшие сугробы.
Он стоял, глядя на это, и раздумывал, успеет ли прочитать купленную книгу до того, как… Одновременно рассматривал в стекле свое отражение.
Красивым его никто не рискнул бы назвать. Узкие, глубоко посаженные глаза. Мешки под ними, предмет ежедневной бессильной злобы. Плотно сжатый рот. Ни дать ни взять — крупный руководитель, без счета тратящий здоровье на производстве. Только вот молод еще. А впрочем, на макушке начала просвечивать будущая обширная плешь, и со стороны он таким уж молодым не казался.
Быт заел его, жизнь доконала глупыми мелочами. Насколько легче было бы схватиться с противником в открытую, поставить на кон все… но в том-то и дело, что никто ему не противостоял. Он подозревал, что сам мешает себе, но тут возникала даже и теоретически неразрешимая проблема: как бороться с собой? И нужно ли? А вдруг тот, кто ему мешает, гораздо лучше его — и более достоин жить с этим не шибко красивым лицом?..
Время шло. А ведь ему нужно было еще зайти на почтамт. Несколько дней назад он случайно познакомился с молодой женщиной, они сходили в театр, потом погуляли по набережной. Ничего особенного. Телефонов у обоих не было. Она сказала, что оставит на почтамте сообщение до востребования — где и когда они увидятся в следующий раз. Это его несколько удивило: зачем так сложно? А вообще-то он сразу понял, что номер дохлый. Ведь она осталась явно не в восторге от него. Он некрасив и, хотя болтал без умолку, произвести на нее сногсшибательное впечатление не смог. Наверное, таким способом она просто хотела избавиться от ненужного знакомства.
Могла бы сказать два слова. Не пришлось бы ему сейчас терять время…
Пятнадцать минут назад, когда он шел мимо почтамта, тот был еще закрыт, ну, а сейчас обед должен уже закончиться. Постояв еще минугу, он направился к выходу, поднимая воротник куртки. Ветер все равно сразу забрался под нее, будто обхватил ледяными ладонями. Он почти побежал, надеясь согреться в движении.
Решил немного срезать путь, пройти по переулку, который должен был вывести его к почтамту напрямик. Раньше он здесь почему-то никогда не ходил (сказывалась привычка к большим улицам и площадям), но, по всем признакам, переулок этот вел туда, куда нужно.
Переулок был очень уместен здесь. Все переулки пронизывают центры крупных городов, составляя их незыблемую основу. А этот был вдобавок и красив, с его деревянными одноэтажными домиками и аккуратными маленькими палисадами. Наверняка, летом домики эти утопали в зелени и цветах.
В одном из окон сидела и смотрела на него, обернув лапы пушистым хвостом, большая дымчатая кошка.
Он улыбнулся.
Мимо, кутая шею тонким голубым шарфом и тяжело кашляя в перчатку, шествовал полковник артиллерии. Густые брови его были заснежены, взгляд, устремленный в никуда, землист. Он шел на службу выполнять свой долг, защищать страну.
За ним неторопливо двигалась мамаша или бабка с сыном или внуком. Ребенок требовал мороженого. Женщина сердито прикрикивала на него. Ребенок противно верещал. Женщина еще больше сердилась и бесцеремонно тащила его за руку.
По другой стороне переулка шла девушка. Она тоже с любопытством осматривалась по сторонам; не слишком красива, однако он отметил изящество и безупречное сочетание цветов в ее одежде, и прическу, которая казалась совершенно естественной.
Они одновременно встретились глазами. Безмолвный контакт продолжался какое-то мгновение, а потом она отвела взгляд.
Он был ошеломлен.
Столько света, простора и свободы… Столько понимания в едва заметной улыбке… Столько дружелюбия… и столько внутренней силы. Нет, такого он еще никогда не встречал.
На него словно затмение нашло. Десяток шагов он не видел вообще ничего и не помнил, как переставлял ноги. Был уверен уже, что девушка ему почудилась. Еле-еле сумел обернуться-то.
Она была там, она медленно удалялась. Он ощутил мгновенное страстное желание еще раз посмотреть ей в глаза, но разглядел лишь ее резкий профиль, когда девушка заметила ту же кошку в окне и улыбнулась.
Впрочем, хватит с него. И этого много.
Надо же, какая девушка…
Господи, подумал он, ну вот что мешало мне сразу подойти и заговорить? Почему она не рядом со мной? Моя вторая половина, я это знаю точно, я сразу понял это несколько секунд назад. И вон она уходит навсегда…
Размышляя так, он неудержимо увеличивал расстояние между ними. С каждым новым шагом яснее понимал, что теряет нечто бесценное — и сам виноват. Теперь уж точно сам виноват, больше некому. И нет ему за это прощения.
Вернуться и попробовать? Но это будет нелепо. Она подумает: заторможенный какой-то, нафиг нужно… Поздно, поздно. Возможность упущена.
Да ладно, не в первый же раз! Успокойся. Скорее всего, она — стерва. Или просто замужем.
А глаза ее ты видел?! Тогда причем здесь все остальное?
На это не возразишь.
В глубине души он понимал: все это пустые отговорки, не поздно сейчас и не будет поздно никогда… нужно лишь иметь смелость… просто собраться с духом, решиться — и подойти. За дальнейшее он был спокоен, ему лишь бы подойти, хоть как-то закрепиться на том берегу, занять ее внимание… Но уверенности у него как раз и не было. Гораздо быстрее он мог бы найти массу причин и оправданий для того, чтобы ничего не делать.
Он даже забыл, куда направлялся, едва не прошел мимо почтамта. Странно: там все еще обедали. Большие часы над входом показывали без пятнадцати два, как и прежде.
Ясно. Часы сломались. Кончился завод, время решило слегка отдохнуть. Такое случается. Но неужели почтовики до сих пор не насытились? Не позавтракали, что ли? Почему закрыто?
Он решил подождать пару минут.
Оживленное место. Почтамт, телеграф, телефоны. Здесь, сколько он себя помнил, всегда толпился народ, желающий позвонить в другой город, получить долгожданное письмо или просто встретиться под часами. Очень удобно. Теперь у опоздавших будет хорошая отговорка.
Люди непрерывно хлопали дверьми, и он вдруг сообразил, у кого самая трудная в мире работа. У дверей. Целый день их кто-то грубо толкает, пинает, распахивает настежь, больно бьет о косяк. И после всех огромных усилий — нулевой результат. Тяжко сознавать, что ты стоишь на дороге у каждого и мешаешь всем. А ночью придет дядя с ломиком и изувечит. Обидно до ужаса.
Прошло пять минут. Ничего не изменилось.
Может, у них обед сегодня двухчасовой? Но с какой это радости?..
Он решил зайти в книжный еще раз. Может, что-то интересное случайно пропустил. Обычно всегда что-нибудь остается незамеченным. Да и мерзнуть он снова начал, сильнее, чем прежде…
В стеклянной двери магазина отразился все тот же отталкивающий портрет.
Внутри благословенная волна теплого воздуха обволокла его, согревая. Он пошел к полкам…
Скоро за окном началась метель.
Успею ли я прочитать эту книгу, подумал он. И вдруг испугался. Что-то было не так. Вернее, не то что «не так», а просто уже было. И совсем недавно.
Его мысли понеслись скачками, перегоняя одна другую.
Ну да. Это уже было. Только что, минут пятнадцать назад. Он был здесь и купил книгу…
И сейчас тоже купил книгу. Очень дорогую, зато уж, действительно, хорошую. И положил ее во внутренний карман куртки. Ту же самую книгу, что и в первый раз…
Ну все, приехали!
А где же первая?
Он обыскал себя и нашел лишь один экземпляр. Второй куда-то бесследно исчез.
Только спокойно!.. Он навел в голове некое подобие порядка и тщательно все обдумал. Получилось вот что.
Начиная с какого-то момента он повторил все свои действия, совершенно неосознанно продублировал то, чем занимался последние пятнадцать-двадцать минут. То есть прошел мимо почтамта, посетил магазин, потом свернул в переулок и опять вышел к почтамту. Так? Так. И сейчас снова находится в магазине, с книгой в руках, готовый выйти в переулок, ведущий…
Постояв еще минуту, он поднял воротник куртки и пошел к дверям. За пазухой лежала книга. На улице мело.
Куда же девался тот, первый купленный экземпляр?
Он решил срезать угол, пройти короткой дорогой. Ведь обед на почте, наверняка, уже закончился. Надо было поскорее выяснить, оставила ли ему сообщение та знакомая, с которой он ходил в театр. Вряд ли, конечно…
Этим переулком он раньше не ходил.
Переулок был красив, под старину: одноэтажные деревянные домики, аккуратные и ухоженные. В одном из окон сидела кошка. Простуженный полковник с пушками в петлицах быстро шагал мимо, торопясь, очевидно, на службу. Ребенок дергал женщину за рукав пальто и надрывался в истерике. Из его долгого вопля можно было разобрать одно лишь слово: «Мороженое!» По другой стороне улицы неторопливо шла девушка.
Из взгляды встретились, он все вспомнил. И все понял. Время окончательно замкнулось в кольцо.
Этого следовало ждать. И так уже события повторялись с фотографической точностью. Слишком часто. А он не замечал, не задумывался. Так ему и надо. В этом переулке он будет теперь ходить бесконечно, иногда вспоминая предыдущую жизнь, а чаще в полной уверенности, что попал сюда впервые.
Он обернулся. Нет, девушка ему не приснилась. Все то же сочетание цветов в одежде, прическа… А главное — глаза, тут не ошибешься.
С каждым шагом расстояние между ними увеличивалось.
Почему она не со мной?..
Шаги гулко звучали в стылом осеннем воздухе — тяжелые, как шаги Командора. Он шел, раздвигая само время. Хотел еще раз оглянуться, но не смог — стенка коридора не пускала. Этого не было в программе. Как робот, он шагал вперед, и мысли его принадлежали двум разным людям. Где-то на верхнем уровне сознания прокручивалась знакомая пластинка, успевшая порядком надоесть, а гораздо глубже, на самом дне мозга, он осмысливал происходящее с ним.