Полицейские-добровольцы
Итак, мы выпустили кота из мешка, джиннов из бутылки, распахнули ящик Пандоры. Пути назад нет. Тем не менее немало разных сил стремятся оттолкнуть нас обратно или хотя бы остановить. В самые тягостные моменты я иногда думаю, что женщинам приходится выбирать – между наказанием за нежелание подчиняться и непрерывным наказанием самого подчинения. Если идеи невозможно загнать обратно в ящик, женщин по-прежнему упорно стараются вернуть на место. То есть на «место» с точки зрения мизогинов: на позицию молчания и беспомощности.
Более двадцати лет назад Сьюзан Фалуди опубликовала программную книгу под названием «Реакция. О необъявленной войне против американских женщин» («Backlash: The Undeclared War Against American Women»). В ней описывается двойное послание, которое на тот момент получали женщины: их поздравляли с полным освобождением и обретением силы, одновременно в многочисленных статьях, эссе и книгах твердя им, что освобождение сделало их ничтожными, неполными, проигравшими, одинокими, лишенными надежды. «Эту сводку отчаяния публикуют везде – в газетах, по телевидению, в кино, в рекламе, на стендах в медицинских клиниках и в научных журналах, – пишет Фалуди. – Как же так вышло, что американки находятся в столь затруднительном положении, если предполагается, что у них все замечательно?» Ответом ей стало в том числе то, что хотя американские женщины и близко еще не добрались до того равноправия, которое им приписывают, они и страдают не так много, как утверждается. Эти статьи и были backlash, «реакцией», «отдачей», попыткой вернуть назад тех, кто двигался вперед.
И все эти излияния на тему никчемности и обреченности женщин до сих пор никуда не делись. В литературном журнале n+1 за конец 2012 года разглагольствуют о недавнем наплыве неодобрительных статей о женщинах в журнале Atlantic.
«Итак, дамы, – обращаются к читательницам эти статьи. – Мы будем обращаться к вам в ограничивающем, очерняющем тоне». Каждая авторка пишет о конкретной дилемме, стоящей перед «современной женщиной», предлагая в качестве примера собственную жизнь… Эти проблемы могут быть разными, но выглядят в конечном итоге одинаково: традиционные гендерные отношения в общем и целом наверняка сохранятся, а по-настоящему прогрессивные социальные перемены – это дохлый номер. Добродушно, словно старый друг, Atlantic советует женщинам прекратить притворяться феминистками. Эдакая добровольческая полиция, пытающаяся сделать так, чтобы женщины остались на своем месте, или загнать их туда вновь. Интернет полон угроз насилия и убийства в адрес женщин, выделяющихся из толпы, – например, играющих в онлайн-игры, или высказывающихся на спорные темы, или даже тех, кто недавно выступал за размещение на британских банкнотах изображений женщин (необычный случай в том плане, что многих угрожавших выследили и привлекли к ответственности). Писательница Кейтлин Моран говорит в Твиттере: «Для тех, кто говорит „да просто заблокируйте их!“: в урожайный день мы можем получать до 50 злых сообщений с угрозами насилия за час».
Быть может, развернулась настоящая война, и это не война полов – все не так просто, с разных сторон выступают консервативные женщины и прогрессивных взглядов мужчины, – но война гендерных ролей. И она свидетельствует о том, что феминизм и сами женщины продолжают добиваться результатов, которые некоторых пугают и приводят в ярость. Подобные угрозы – это примитивная реакция; изощренная их версия – те самые статьи, на которые ссылаются Фалуди и авторы журнала n+1, где женщинам напоминают, кто они такие, на что они могут рассчитывать – а на что нет. И, конечно, повседневный сексизм всегда неподалёку: передовица Wall Street Journal утверждает, будто дети остаются без отцов по вине матерей, и предлагает термин «женский карьеризм». Блогерка Аманда Маркотт отмечает: «Наберите в гугле „female careerism“ (т. е. женский карьеризм) – и вы получите целую кучу ссылок. Но если набрать male careerism („мужской карьеризм“), вас спросят, не имели ли вы в виду male careers („карьеры для мужчин“) или даже mahle careers („вакансии в корпорации Mahle“). Карьеризм – патологическое стремление иметь оплачиваемую работу – похоже, поражает одних лишь женщин».
А чего стоят таблоиды, бдительно следящие за фигурой и личной жизнью женщин-знаменитостей, постоянно уличающие их в том, что они слишком толстые, слишком тощие, слишком секси, недостаточно секси, слишком одинокие, все еще не родили детей, упустили шанс родить детей, родили детей, но не вскармливают их как положено, – всегда исходя из предположения, что каждая из этих женщин стремится быть не великой актрисой, певицей, правозащитницей или искательницей приключений, а прежде всего женой и матерью. Давайте-ка обратно в ящик, дамы-знаменитости. (В модных и женских журналах вам на все лады будут рассказывать о том, как самой прийти к этим целям или как смириться со своими недостатками в этой сфере.)
В замечательной книге Фалуди, вышедшей в 1991 году, говорится: «И все же, невзирая на любые неприятные проявления „отдачи“… женщины не сдаются». Консерваторы отчаянно борются за сохранение своих позиций. Изо всех сил стараются они вернуть тот мир, который никогда не был таким, как им представляется (а если и был, это происходило за счет всех людей – абсолютного большинства нас всех, – которые вынуждены были исчезнуть, вернуться в «шкаф», на кухню, в сегрегированные пространства, в невидимость, в безмолвие).
Благодаря демографическим изменениям такая консервативная картина мира стала невозможной: США не бывать больше преимущественно «белой» страной. Кроме того, не будем забывать о том, что джинны не вернутся в бутылки, квир-люди не хотят больше «в шкаф», а женщины не собираются сдаваться. Идет война, но, на мой взгляд, мы не проигрываем, даже если в ближайшее время нам не светит однозначная победа. Из одних битв мы выходим победительницами, другие завязываем сами; у одних женщин все получается, а другие страдают. И ситуация продолжает меняться – иногда весьма интересным и многообещающим образом.
Чего хотят мужчины?
Женщины – это вечная тема. Точно такая же, как угнетение, подчинение или даже угнетенные нации. Статей о том, счастливы ли мужчины, или о том, почему и их браки иногда рушатся, или о том, хороши ли их тела, даже тела кинозвезд, довольно мало. Именно мужчины – это тот гендер, что совершает абсолютное большинство преступлений, в том числе жестоких. Они же совершают больше всего самоубийств. Американцы хуже американок учатся в колледже; их в большей мере, чем женщин, затрагивает нынешний экономический спад. Казалось бы, интересный предмет для изучения!
Думаю, что будущее явления, которое уже не назовешь феминизмом, должно подразумевать большее внимание в сторону мужчин. Целью феминизма было и остается изменение всего человеческого мира. Многие мужчины поддерживают это движение, но теперь оно выгодно им самим. То, каким образом мужчинам вредит текущее положение дел, – это богатейшая почва для размышлений. Не менее интересно было бы понять, кто они – эти мужчины, совершающие большую часть насилия, угрожающие, ненавидящие – карательный отряд добровольческой полиции, – и что за культура стоит за ними. Быть может, этим вопросом уже занялись. В конце 2012 года огромный резонанс получили два изнасилования – групповое нападение на Джиоти Сингх в Нью-Дели и случай в Стьюбенвилле, когда подростки совершили изнасилование, повлекшее за собой смерть жертвы. Именно тогда я впервые увидела, как на повседневную агрессию к женщинам реагируют примерно как на суд Линча, гомофобию и другие преступления на почве ненависти. Ее сочли явлением распространенным и совершенно неприемлемым, утверждая, что бороться с проблемой нужно на системном уровне, не только в индивидуальном порядке. Всегда считалось, будто изнасилования – это единичные акты, обусловленные ненормальностью насильников (или естественными, неконтролируемыми порывами, или поведением жертвы), но не системное явление, причины которого коренятся в культуре.
Теперь все изменилось. Широко разошелся термин «культура изнасилования». Он означает, что отдельные преступления обусловлены массовыми культурными особенностями, и бороться нужно – и можно – и с тем, и с другим. Впервые это выражение использовали феминистки 70-х, но в широкий оборот оно вошло с возникновением в 2011 году «маршей шлюх», направленных на борьбу с виктимблеймингом (обвинением жертв).
Началось все с того, что в одном из университетов Торонто полицейский обратился к студенткам с лекцией о безопасности, призвав их не одеваться как шлюхи. Совсем скоро марш шлюх приобрел международный масштаб. Молодые сексуально одетые девушки стремились вернуть себе место в общественных пространствах (примерно как в ходе акций «Вернем себе ночь» в 80-х, но в этот раз было больше помады и меньше одежды). Молодые феминистки – это фантастика: умные, храбрые, остроумные, выступающие за права и за собственное место. Именно они творят историю.
Комментарий полицейского насчет «шлюх» был частью дискурса, в рамках которого безопасность девушек предполагалось обеспечить за счет их возвращения «в ящик» (туда не ходи, этого не делай), а не за счет того, чтобы призвать парней не насиловать. Это – часть культуры насилия. Но возникло общенациональное движение, созданное в основном студентками колледжа, многие из которых пережили насилие в учебном заведении, и оно помогло изменить подход к подобным инцидентам. Появилось и движение против эпидемии насилия в армии, позволившее сделать реальные шаги к изменению ситуации.
Феминизм нового времени помогает видеть проблемы под новым углом, и это, пожалуй, стало возможно лишь в результате столь многочисленных перемен. Исследование изнасилований в Азии приводит, в том числе, к тревожным выводам о массовом характере этих преступлений, но одновременно предлагает термин «право на секс», помогающий объяснить, почему насилуют так много. Авторка отчета, докторка Эмма Фулу говорит: «Им казалось, что они вправе заняться с женщиной сексом независимо от ее желания». Иначе говоря, у самой женщины никаких прав нет. Откуда они это взяли?