В.: Значит, единственное решение — это принять себя таким, как есть.
Ю.: Именно таким, как есть. Тогда вы не будете в конфликте с обществом. Культура внушила вам потребность, толкающую вас в направлении желания измениться, стать кем-то. Это то, что сделала культура: внушила вам это. Когда вы хотите сделать что-то, вам говорят: «Слушай, смотри-ка, будь осторожен». Вот что они делают. И ещё общество. «Действуй осторожно», — говорит оно. И это внушило вам страх. И одновременно оно поговаривает об избавлении от страха, о храбрости и т. п. — быть лучшим человеком — всё это только для того, чтобы заручиться вашей поддержкой общественного статус-кво. Поэтому оно учит храбрости, учит бесстрашию, чтобы иметь возможность использовать вас для укрепления непрерывности своего существования. Вы — часть общества. Поэтому всякий раз, когда вы хотите действовать, всё, что обнаруживается, — это страх и невозможность действия. Общество не находится где-то вовне, культура не находится где-то вовне, и пока вы не освободитесь от них, вы не сможете действовать.
В.: Пока не освободимся от них?
Ю.: Тогда вы не будете приходить сюда и задавать мне вопрос: «Каким будет это действие?» Действие уже происходит. Действие происходит, когда речь идёт о вас.
В.: Значит, вы имеете в виду, что человек только тогда имеет право действовать, когда он свободен от общества. Вы свободны?
Ю.: Человек не способен действовать, потому что он постоянно думает исходя из свободы действия. «Как мне стать свободным для действия?» Это всё, что вас заботит, — свобода. Но вы не действуете свободно. Потребность в свободе действия мешает самому действию, которое не является ни социальным, ни антисоциальным.
В.: Значит, ты свободен, когда принимаешь себя и свою ситуацию?
Ю.: Это всё. И вы больше не в конфликте с обществом. Ему от вас больше не будет никакой пользы. Но когда вы становитесь угрозой обществу, оно вас уничтожает. Вы неврастеничны, потому что хотите две вещи одновременно. Именно это создало для вас эту проблему. Желание двух вещей одновременно. Вы хотите изменить себя. Изменение — это требование общества, чтобы вы могли стать его частью и поддерживать непрерывность социальной структуры без изменений. И второе — вы хотите перемен (в мире). В этом конфликт. Когда потребность в изменении себя исчезает, озабоченность изменением мира вокруг вас также заканчивается, по одной этой причине. Обе они прекращают существовать. В противном случае ваши действия обернутся опасностью для общества. Они уничтожат вас, это наверняка. Если вы готовы быть уничтоженными этой социальной структурой — это мужество.
Не пасть на поле битвы, сражаясь за своё знамя. Что символизирует знамя? Вы размахиваете своим знаменем, они — своим, а потом все говорят о мире. Насколько же абсурдна вся ситуация. И, тем не менее, вы рассуждаете о мире. Вы верны своему знамени, они верны своему, и одновременно вы рассуждаете о мире в этом мире? О каком мире может идти речь, когда вы размахиваете своим знаменем, а они — своим? У кого оружие лучше, тот и получит своё. С моим знаменем здесь, с вашим знаменем там… все эти мирные марши… или, может, новый флаг от групп антиядерного движения?
В.: Это бесполезно.
Ю.: Мне не нужно вам говорить. Вы готовы покончить с полицейским? В индивидуальном порядке вы хотите защитить себя, прежде всего свою жизнь — я не говорю о том, стоит это делать или нет — или ту небольшую собственность, которая у вас есть. Для защиты этого вам требуется помощь полицейского. Или вы проводите черту и говорите: «Это моя нация». Вы хотите защитить свою нацию. И если вы не сможете этого сделать, вам придётся расширить свои разрушительные возможности, чтобы защитить себя, и вы скажете, что всё это в целях самозащиты. Конечно, это защита. Бомбы — это продолжение полицейского. Вы не можете выступать против них, пока хотите, чтобы полицейский охранял ваши пожитки. Вы можете сидеть здесь, ходить на марши мира, сидеть вокруг ядерных реакторов, петь песни мира и бренчать на гитаре, «заниматься любовью, а не войной» — не слушайте весь этот бред. Занятие любовью и занятие войной исходят из одного источника. Песни про это звучат, как фарс. Думаю, что этого достаточно. Достаточно.
В.: Так какая связь между нами и миром, в котором мы живём?
Ю.: Абсолютно никакой, за исключением того, что мир, который вы переживаете, создаётся вами. Вы живёте в своём индивидуальном мире. Вы создали мир из своих собственных переживаний и пытаетесь проецировать его на мир. У вас нет никакой возможности познать реальность мира. Вы и я используем одни и те же слова для описания видеокамеры. То, что вы держите в руках, — это ручка, а может быть карандаш. И мы должны принять все эти вещи как действительные, потому что они работают. Они помогают нам функционировать в этом мире, разумно общаться только на этом уровне.
В.: Значит, никто не может служить примером для кого-то ещё?
Ю.: Следование за кем-то естественно только для животных, но не для людей. Человек не может следовать за кем-либо. Физически вы зависите от других; но не более того.
В.: Вы бы могли сказать, что не существует такой вещи, как духовный рост? Или могли бы вы сказать, что…
Ю.: Я утверждаю, что вообще не существует такой вещи, как духовность. Когда вы ставите то, что вы называете духовностью, выше того, что вы называете материальной жизнью, вы создаёте для себя проблему, потому что вы наблюдаете рост — рост и развитие материального мира вокруг себя. Вы применяете то же самое к так называемой духовной жизни.
В.: Вы утверждаете, что проблема начинается тогда, когда начинаешь проводить различие между вещами?
Ю.: Проводить различие между вещами, разделять вещи на материальную жизнь и духовную. Существует только одна жизнь. Это материальная жизнь, а та, другая, не имеет значения. Желание превратить свою материальную жизнь в так называемую религиозную модель, заданную вам, поставленную перед вами всеми этими религиозными людьми, разрушает возможность жизни в гармонии и приятии реальности этого материального мира в том виде, как он есть. В этом причина вашей боли, вашего страдания, вашего несчастья.
Вы постоянно боретесь за то, чтобы быть такими, и гонитесь за тем, чего не существует. В этом нет совершенно никакого смысла. Это заставляет вас думать, что само делание — единственно важное для вас, а не собственно достижение результата. Вы всё больше и больше удаляетесь [от этой ложной цели]. Чем больше усилий вы вкладываете, тем лучше себя ощущаете. Также и обстоит дело с проблемами, которые у вас есть. Попытка решить проблемы — это всё, что вам важно, но решения интересуют вас больше самой проблемы. «В чём проблема?» — спрашиваю я. Но никто не отвечает мне, в чём проблема.
Вы говорите мне, что всё это — решения. Которое из них мне следует использовать, чтобы решить проблему? В чём конкретно заключается проблема? Материальные проблемы понятны. Когда у вас слабое здоровье, вам нужно принимать меры. Если у вас нет денег, вам нужно что-то с этим делать. Всё это понятно. Если у вас есть какие-то психологические проблемы, тут начинается настоящая проблема. Все эти психологи и религиозные деятели со своими терапиями и решениями пытаются вам помочь, но они никуда вас не ведут, ведь так? Человек пребывает в той же пустоте, что и раньше. Что они хотят доказать самим себе?
В.: Вы верите, что проблемы разрешаются сами по ходу жизни?
Ю.: В чём проблема? Вы никогда не смотрите на проблему. Вы не можете увидеть проблему, пока вас интересуют решения.
В.: Разве вы не хотите решений?
Ю.: Вас интересуют только решения, но не разрешение проблемы.
В.: Разве это не одно и то же?
Ю.: В этом процессе вы обнаруживаете, что эти решения на самом деле бесполезны. Эти решения не решают ваши проблемы, в чём бы они ни заключались. Эти решения поддерживают существование проблемы. Они её не решают. Если у вас сломался магнитофон или телевизор, это можно исправить. Существуют мастера, которые вам помогут. Но это [решения психологических проблем] бесконечный процесс, продолжающийся всю вашу жизнь. Всё больше и больше одного, всё меньше и меньше другого. И вы никогда не ставите решения под вопрос. Если вы на самом деле поставите их под вопрос, вам придётся усомниться в тех, кто предложил вам эти решения. Но сентиментальность мешает вам не только отказаться от этих решений, но и от тех, кто вам их предложил. Сомнение в них требует огромного мужества с вашей стороны. Вы можете обладать мужеством покорять горы, переплывать озёра, переправляться на плоту через Атлантику или Тихий океан. Это может каждый дурак, но мужество быть самим собой, оставаться самим собой — это то, что не может дать никто другой. Вы не можете освободиться от этого бремени, пытаясь развить это мужество. Если вы освободитесь от бремени всего человеческого прошлого, то всё, что останется, — это самое мужество.