Так, скажем, определившись в том, что перелом гортани вызывает обширный отек горла и значительные болевые ощущения, вполне можно остановить свой выбор на ударах в горло, навсегда забыв о ногах, свингах и даже голове. Выбор за вами. Вот только выбор этот должен быть обоснованным и всегда индивидуальным. Осваивать надо то, что вам дается проще и используется результативнее.
И запомните простую вещь. То, что вы никогда не применяли на улице, вы не умеете делать, даже если долбите этот прием в зале последние десять лет! Но и на улицах всякое бывает.
Один мой товарищ по работе в «Центре прикладных исследований», военный врач в звании полковника, возвращался домой со службы. На выходе из метро внезапно с ним заговорил молодой человек, в итоге компания, состоящая из семи, а то и десяти ублюдков, начала избивать его ногами. В группе этих «футболистов» был и человек в милицейской форме.
Коллегу моего привезли в больницу на улицу Вавилова и оставили в приемном отделении, а потом он угодил в реанимацию. Диагноз: внутреннее кровотечение, разрыв мочевого пузыря и, как следствие, перитонит, ушиб головного мозга и множественные переломы лицевых костей. Операция длилась восемь часов, а потом делали еще одну.
Вывод состоит в том, что, даже имея самую мирную из профессий, интеллигентный внешний вид и прекрасные манеры, не стоит надеяться на то, что человек в милицейской форме убережет вас от гибели или увечий.
А вот вам еще одна любопытная история.
1992 год, Сочи. Я гуляю по ночному городу, вдруг из «Ривьеры», а точнее, из сопутствующих парку кустов выскакивает девочка лет четырнадцати с криком: «Помогите! Хачики, – извиняюсь, – подружку в кусты уволокли!»
Сказать, что я проламывал кусты, как бульдозер, – это ничего не сказать. Проделав в зеленых насаждениях пару просек, я наткнулся на пару ног. Да, действительно: девочка без трусов, «мальчик» лет сорока с приспущенными штанами и руками в промежности у нимфетки. Как этот зайчик рванул из положения лежа – мне бы так научиться… Догоняю, хватаю за ворот сзади и при развороте ломаю ему головой нос, зубы и что-то там еще… В порядке контроля я переломал ему черты лица и бросил этого типа в анализы хрипеть, благо их уже порядком натекло.
А девочка, сучка малолетняя, мне и говорит: – А чего вы его бьете? Он добрый был, вежливый…
Короче, испортил-таки я вечер девчонке, хотя и научился многому. Не верь глазам своим и помни об ответственности перед близкими, более чем наверняка находящимися рядом с тобой. Увлекшись чьей-то частной дракой, можно потерять гораздо больше, чем приобрести. Хотя я уже говорил, что советы давать легко, сам-то как кидался, так и кидаюсь – никак не вылечусь от «детской болезни левизны в коммунизме».
Желаю присутствующим не хворать. А что насчет нимфетки, так представляю, сколько бы сил я потратил, доказывая компетентным органам адекватность моего воздействия на убегающего дядю, особенно при условии возникновения у него инвалидности, наличия влюбленной в него деточки и полного отсутствия сопротивления с его стороны. А слова подруги… Так ведь окажется, что она темноты боялась и ей просто скучно было своей очереди ждать, вот она и пошутила, а я, идиот, – хотя вот это фигушки, к этим-то уж точно никак не отношусь! – вписался… Так обычно бывает, когда гордые сыны гор приносят в суд купюры, произрастающие на деревьях в их благодатном крае, и правда тут же становится никому не нужна.
Но все эти доводы рождены холодной головой. Если когда-нибудь ко мне вновь выбежит девочка и скажет, что ее подругу утащили дефлорацией заниматься, то знакомый до боли лысый человек зальет глаза кровью и вновь начнет нюхать воздух и вытаптывать зеленые насаждения в поисках врага. Беда, одним словом.
А вот вам еще один любопытный случай.
Находясь за городом, зашел я поутру к товарищу. Он приехал с супругой и маленькой дочкой, у которой резались зубки. Товарищ мелкий, жена его тоже обезжиренная. Постучал я к ним, приятеля нет, а дама мне и говорит:
– Дочка ночь плохо спала, пару раз плакала. Так неловко… У нас за стеной прокурор живет, а он такой крикливый и постоянно пьяный, уже пару раз орал, чтобы мы тут заткнулись.
– А какой он из себя?
– Выше тебя почти на голову, зализанный весь, с цепурой в палец толщиной и ездит на «ландкрузер-Лексусе».
– Опаньки… Это ж надо так много работать…
Вдруг ребенок всхлипнул, сразу, впрочем, замолчав, а из-за двери туг же донесся рык:
– Вы чего там, животные траханые, быстро за ткнули своего выблядка и…
Далее последовал крепкий пинок в дверь. Меня словно крыса за член укусила! Вылетаю в коридор, а там стоит рыхлый долговязый детина с похмельным лицом. Увидеть именно меня он явно не планировал.
– Что ты тут шамкаешь? – спрашиваю я этак вежливенько. – У тебя что, детей не было, у которых зубы режутся?
– А ты кто, а что за дела?… Нет, давай поговорим! Ты чего на меня орешь, давай поговорим.
– А о чем мне с тобой, с пидором, говорить, если ты чужого ребенка таким словами называешь?
Я повернулся и зашел в комнату. Минуты через три стук в дверь.
– Что тебе? – спрашиваю.
– Выйди – поговорим.
Выхожу, и тут прямо мне в табло летит приклад карабина.
Я благополучно ушел от удара, чем очень расстроил дядю. Этого-то он уж точно не ожидал.
Он отскакивает от меня, передергивает затвор, из него выпадает полноразмерный винтовочный патрон.
– Убью, так-перетак, на колени, мля, фля, хрю!…
Прикинул: до него более трех метров. Если ринуться – прострелит этот мразеныш навылет, причем ровно с перепугу. Да, дистанция была выбрана безукоризненно, здесь он молодца, будь он хоть на метр ближе, писал бы я вам уже из «Крестов», а его, сердешного, потрошил бы патологоанатом.
– Стреляй, сука, если уж достал волыну, но вот с коленями ты погорячился. Короче, стреляй быстрее, или я тебя просто… ну, употреблю неоднократно и в крайне извращенных формах, если культурно сказать.
Стоит он, трясется, целится. У меня даже точка на груди зачесалась – та самая, куда пуля должна была влететь.
Но тут бежит его баба и верещит, как пилорама поутру. Он жопой-жопой – и к себе в номер.
– Лады, – говорю, – товарищ ответственный работник. Сейчас мы проверим наши с тобой возможности.
Набираю номерок коллеги из компетентного органа и прошу:
– Привет. Тут один представитель прокуратуры пытается в меня стрельнуть. Вам из Питера не доехать, дерни-ка ментов из областников. Просто мечтаю ему карьеру подпортить.
– Сейчас дам команду – жди.
А в это самое время похмельный дядя вместе со своей сисястой кобылой прыгал с балкона, благо первый этаж, и крался к своему «лексусу», побросав вещи. В итоге он сбежал, менты были развернуты с полдороги, а данные его паспорта попали на стол к кому следует.
Никакого заявления я, конечно же, писать не стал, но мне был обещан контроль разбора.
И самое главное. Я с радостью заметил, что не испытывал никакого мандража, ни страха, ни сомнений, кроме холодной ярости, – ничего! А ведь это был реальный ствол, направленный реально в табло.
А теперь вспомните, как моргается с перепугу, когда долго не спарринговал, если, конечно, вы знаете, что это за штука такая – спарринг.
Так что наш подход в психической подготовке реально работает.
Схватка происходит лишь тогда, когда она неизбежна в силу ваших этических и нравственных представлений о жизни.
А насчет того, что на вас покажут и вас поймают… Совершенно верно: вас и поймают, и посадят, и сидеть будете. Вот это и есть ответственность за содеянное. А теперь представьте, насколько вескими должны быть аргументы в пользу драки. Но как только вы их, аргументы эти самые, прочувствуете – прочь досужие сомнения, переживания и прочие бабские прокладки с крылышками! Будет ровно то, что будет, а дерзким дебилам перманентно везет. Я тому пример.
Мнение мое – и не обязательно правильное.
Если вы пренебрегли моральной стороной человеческого достоинства и решили сглотнуть стеб придурков над вашей подругой, то, поверьте, через пару секунд вам придется сглатывать собственные зубы. Драка начинается и заканчивается выяснением того, кто же тут слизняк, а вовсе не подсчетом нанесенных и полученных телесных повреждений.
Рост сто восемьдесят, вес сто, рожа самая пренеприятная, на шее – золотая стограммовая цепь, машина – не самый дешевый лимузин… Это я про себя. Еду этаким вот манером по проспекту, и вдруг меня подрезает тонированная красная «семерка-жигуль», явно «звериная». Я вяло реагирую сигналом… и началось. Раз подрезали, два, три… Начинаю волноваться даже. В конце процесса тачка перегораживает мне дорогу на перекрестке, и выскакивают из нее два деятеля: водитель – с моей стороны авто, товарищ с монтировкой – с другой.
– Ну и чего ты разгуделся, петух зае…й!
– Ну, на свинью бритую, возможно, и похож, но на редкий вид петуха – ни в коей мере!
Надо сказать, что выскочил я на свежий воздух живее супостата, поэтому свою гневную речь он вещал в процессе выхода из авто. Как только дядя оказался на улице, лицо у него лопнуло, как гнилой арбуз, для верности я, видимо, сломал ему пару ребер посредством волшебных ботинок, которые всегда на мне. Товарищ, наблюдая неприятную судьбу водителя, как-то не торопился ко мне с монтировкой. Чтобы развеять его сомнения, я схватил топор, подаренный мне когда-то, и помчался навстречу судьбе. Монтировка была потеряна этим нехорошим человеком при беге с препятствиями.
И тут началось самое забавное. Как в плохом анекдоте, появился милиционер в гражданке, но с удостоверением. Номера машины переписаны, удостоверение изучено, и мы стоим – чего-то ждем.
Наконец я предлагаю:
– Ну что ждать-то? Звони в «02», «03», да хоть в «04», только быстрее, у меня со временем засада, – а тот стоит и молчит.
И тут я замечаю что «потерпевший» лежит с открытыми глазами и не дышит, лицо лопнуло от уха до носа, рана рваная, через щеку торчат зубы, из ушей течет кровь. «Раз кровь течет, значит, не помер», – успокаиваю я себя. Милиционер, видимо, в этом так уверен не был, но дядя вдруг ножками задрыгал и стал мычать.