Осень.
Виктор Сергеевич Шувалов, сидевший на мягком сиденье в двухместном купе спального вагона, задумчиво смотрел в окно.
Дело сделано.
Все оказалось гораздо проще, чем предполагалось. Всего-то и пришлось устранить двух наглых лоботрясов - третьему повезло, он остался жив, ну что ж, значит, счастливчик Хотя вряд ли он протянет долго: слишком много людей, не привыкших к тому, чтобы их обували, как лопушков, осталось с носом. Они не простят, не забудут. Впрочем, Виктора Сергеевича все это не слишком-то заботило.
Почти четыре месяца неудача, случившаяся в городе S, сидя занозой под ногтем, не давала Виктору Сергеевичу покоя. Нелепый провал, казалось бы, совершенно надежного человека - профессионала, отставного подполковника ФСБ Веньяминова - и его совершенно уже выходивший за всякие рамки поступок - шутка ли сказать, присвоил деньги самого Хирурга - просто подрывали в Шувалове доверие к людям.
Веньяминов пытается оправдаться... Утверждает (вернее, передает через свои каналы - не такой же он дурак, чтобы лезть в пасть Хирургу), - что карты его спутал случай, клянется все исправить, возместить убытки.
"Неужели он всерьез надеется выйти сухим из воды!? - в который уже раз спрашивал себя Виктор Сергеевич и в который уже раз усмехался невольному каламбуру - как стало известно, Бен действительно ушел по воде. - Случай? Случай..."
Впрочем, в его, Шувалова, жизнь случай вмешивался не однажды. Да вот хотя бы и сейчас, там, в оставшемся в тысячеверстной дали городе...
Четыре месяца понадобилось руководству контрразведки, чтобы отвоевать у своих извечных противников - органов внутренних дел кейс с деньгами и два чемодана с "Морской солью", "потерянных" Веньяминовым Узнав через своего человека, что "добро" на передачу вешдоков получено, Шувалов с тремя помощниками немедленно отправился в город S, чтобы осуществить операцию по захвату товара. Сделать это раньше не представлялось возможным - и деньги и, что самое главное, товар лежали за семью замками в бездонных подвалах здания Центрального райотдела милиции, как говорят, самого надежного хранилища в городе. Советской, а теперь и демократической власти строение это досталось ещё от царского режима.
С Виктором Сергеевичем в этот волжский город прибыли самые надежные и проверенные люди, настоящие профессионалы своего дела, и что же получилось?
Бац! Все уже украдено! Такое могло случиться с кем угодно, только не с ним, Шуваловым. Как?
Зачем? Почему? Каким образом вышло так, что фээсбэшники примчались за товаром на сутки раньше, чем должны были? Опасались утечки информации? Путали карты, предвидя возможность нападения? Тогда почему товар везли на простых "Жигулях", почему машина сопровождения отстала? Будто нарочно подставлялись..
Виктор Сергеевич не поверил своим ушам когда ему сообщили, что операцию осуществляла обыкновенная шпана, трое придурков, которых, как выяснилось, нанял самый могущественный из местных боссов. В его обыкновении было делать дела чужими руками, чтобы самому всегда оставаться в стороне.
Игра была бы проиграна, если бы товар попал по адресу, то есть в руки заказчика, но вмешался случай, и карты разложились иначе. Что-то произошло, и исполнители решили играть свою игру... Однако, как сообщил все тот же свой человек, местные правоохранительные органы оказались на высоте, они взяли след, теперь оставалось одно - пустить по нему Генриха.
Шувалов неожиданно поежился, вспомнив монотонный голос помощника, который произнес: "Здесь кто-то есть... Надо проверить".
"Надо проверить, - мысленно произнес Виктор Сергеевич и добавил: - Это его любимая фраза".
Правильно ли он, Виктор, поступил, не дав Генриху "проверить" квартиру или, как тот говорит, "место"? Он ведь осмотрел там все, даже на балкон выглянул. Парень был один. Я "чувствую".
Интересно, почему это он не почувствовал сразу? А чего стоят тридцать два звонка, произведенные с одного телефонного номера, которые принял АОН в квартире Жулыбина? Любой нормальный человек сказал бы - тридцать, больше тридцати, около тридцати звонков... Но не Генрих. Виктор Сергеевич знал, что, вздумай он проверить, один и тот же телефон высветился бы на дисплее "умного" определителя ровно тридцать два раза. Почувствовал? Хм... Впрочем, теперь все это не имело значения. Ровным счетом никакого. Дела в городе S закрыты.
За окном заструилась синяя лента поезда метро. Осталось ехать минут пятнадцать, наверное, или двадцать.
Весь товар и деньги лежат теперь в трех разного размера чемоданчиках и спортивной сумке, от прежней "тары", разумеется, избавились. Все в порядке.
Шувалов приоткрыл дверь. В образовавшуюся щелку он увидел высокую фигуру длинноволосого человека в длинном черном плаще.
Генрих, Генрих Горнбахс, задумчиво поедал орешки, фисташки или миндаль мяса он не ест, рыбы тоже, говорят, и не спит никогда. Впрочем, Генрих личность очень и очень неординарная, о таких всегда сочиняют всякие легенды, плетут небылицы - люди сами выдумывают себе чертей. Как и богов.
Горнбахс не обернулся.
Шувалов закрыл дверь купе. "Интересно, почувствовал он меня?" Генрих должен был просто услышать, как щелкнул дверной замок, не мог не слышать. Но не обернулся Задумался? Полно.
Затем Виктор Сергеевич мысленно перебрался в Москву, а вернее, в дальнее Подмосковье, в клинику, которой заведовал Хирург, ожидавший своего помощника с товаром и деньгами. Помощника? От этого определения Шувалов поморщился. Они с Хирургом, Германом Евгеньевичем Родионовым, компаньоны. Компаньоны?
Нет, Родионов так не думает. Они знакомы двадцать лет и до сих пор говорят друг другу "вы".
Конечно, Родионов - интеллигент, врач, ученый или, как он сам себя величает, исследователь... Хотя "Морскую соль", наркотик, на который сегодня сделана ставка, разработал отнюдь не он. А кто Шувалов, или Граф, как теперь многие называют его, он кто? Банальный уголовник...
"Только кем бы вы, Хирург, были без меня?"
Так что же связало исследователя и банального уголовника?
Случай. Все тот же самый случай.
Когда-то случилось так, что Виктор Сергеевич, отслужив положенный срок в армии, остался на сверхсрочную. Войны нет, международное положение хотя и напряженное, но, в общем, ничего: побаиваются империалисты открыто напасть на первую в мире Страну Советов, так что жить можно. Муштруй себе солдат, гоняй их, чтобы дело разумели. Так прошло несколько лет.
Осудили и развенчали культ личности, спутник запустили, с Америкой отношения наладили, кукурузу сеять стали. Потом осудили и развенчали волюнтаризм... К власти наконец пришло правильное руководство. Все бы хорошо, но случился конфликт. Как-то так вышло, что старшина Шувалов застрелил новобранца. Произошел скандал. Нашлись свидетели, что погибший был виноват сам и вообще все происшествие - чистейшая случайность. Словом, обошлось. Трибунала старшина Шувалов миновал, но со службой пришлось проститься. Не оставалось ничего другого, как осваиваться на гражданке. И Виктор Сергеевич освоился...
Когда человек, угодивший за решетку, говорит: я здесь случайно, окружающие смеются, и правильно делают.
Шувалов подобных разговоров с сокамерниками не вел - он-то знал, за что лишился свободы, - вооруженный грабеж - статья, которую в первый раз инкриминировали Виктору Сергеевичу, говорила сама за себя. Друзей он не сдал, и они подобного благодеяния не забыли. Во второй раз Шувалов отличился куда как серьезнее - убийство при отягчающих вину обстоятельствах.
Одним словом, Виктор Сергеевич со товарищи угрохал инкассатора, за что и получил пятнадцать лет строгого режима. Главаря - бывшего работника милиции и остальных своих товарищей Шувалов не сдал, и, очевидно, поэтому уже через пять лет он оказался в довольно приличной зоне, в спокойной ещё и совершенно советской Прибалтике, где вместе с другими заключенными клепал неплохую мебелишку, разработанную литовскими конструкторами.
Чем-то Виктор Сергеевич не показался местному пахану. Тот какое-то время приглядывался к Шувалову, а потом стал потихонечку натравливать на него своих "шестерок". Новичок в зоне, отставной старшина видел, что веревочка на его шее медленно свивается в петлю, которая на то и существует, чтобы всенепременно затянуться.
Он был отнюдь не глупым человеком и понимал, к чему все идет. Но что делать - не знал.
Однажды, погруженный в мрачные мысли, отставной старшина в обществе одного молодого заключенного машинально закручивал какую-то гайку в механизме дивана, когда к нему подошел один из старожилов зоны, местный уроженец и сокамерник Альгис Сломинскас. Сделав молодому знак, чтобы удалился, Сломинскас завел какой-то ничего не значащий разговор обо всем и ни о чем. Шувалов сначала отвечал не думая - вопросы были самые что ни на есть обычные - но малу-помалу стал соображать, что подошел Сломинскас не случайно, и уже не удивился когда речь, разумеется, как бы невзначай зашла о пахане.
Башмак, или тезка Шувалова Виктор Авдеевич Башмачников, на вид плюгавенький косолапивший при ходьбе, скособоченный мужичонка, имел крепкую поддержку за пределами зоны.
Был он на воле другом одного из авторитетов что, собственно говоря, и позволяло Башмаку "княжить в своем уделе", огражденном от остального мира решетками да заборами с колючей проволокой.
Государство в государстве - мир пенитенциарных, как принято выражаться теперь, учреждений - живет по своим законам. Для одного попасть в тюрьму - это действительно трагедия для другого... Иной на воле о такой жизни и мечтать бы не мог.
Жил Башмачников как кум королю да сват министру.
Любимой забавой для Башмака была баня. Не мог он отказать себе в удовольствии попариться с веничком на самой высокой полке в парной.
Там его обслуживали обычно четверо зеков, сменявших друг друга попарно. Уродливое тело Башмака оказалось необычайно выносливым, и никто из охаживавших его вениками слуг не мог продержаться достаточно долго, чтобы пахан остался доволен.