– А я абсолютно ничего не знаю о том, чем занимаетесь вы, но если мы будем иногда с вами общаться, то, возможно, восполним кое-какие пробелы.
– Будем! Обязательно будем общаться и… восполнять пробелы!
– Федор Федорович, а расскажите о себе, я же ровным счетом ничего о вас не знаю.
– Что же вам рассказать? Я занимаюсь строительством газопроводов, руководил разными объектами в самых разных точках, и у нас, и за рубежом… А теперь я, в сущности, чиновник…
– А где вы родились, кто ваши родители?
– Родился в деревне под Курском, отца не знал, мать… рано умерла, меня взяла к себе учительница, золотая женщина… Она очень строго меня воспитывала, хотя любила, я был способный, очень хорошо учился, все схватывал налету… После школы легко поступил в Керосинку, знаете, что это такое?
– Знаю, – кивнула Ира.
– Ну вот… мне предлагали аспирантуру, но я решил, что надо зарабатывать деньги, и уехал в Тюменскую область, вкалывал там, но все-таки защитил кандидатскую, а потом уж и докторскую…
– Ого!
– Да ладно, моя бывшая теща называла меня «серость непроцарапанная», и сегодня я именно такой серостью себя и почувствовал…
– А что, ваша теща была высокообразованной дамой? – улыбнулась Ираида.
– Да я не уверен даже, что она знает имя-отчество Пушкина.
– Тогда почему?
– Спросите что-нибудь полегче, – рассмеялся Федор Федорович. – И вообще, я не хочу о ней вспоминать. Отвратительная баба! А теперь ваша очередь, Ирочка!
– Ну что вам сказать… Я, кажется, уже говорила вам, что я из музыкальной семьи… окончила консерваторию, меня сразу взяли в Мариинку, так и работаю. Вышла замуж за аспиранта Техноложки, казалось, по безумной любви, родила сына… Муж занялся бизнесом и вроде бы все было хорошо… но в один прекрасный день он вдруг исчез. Как сквозь землю провалился. Только записку оставил, что обстоятельства вынуждают… Я страшно горевала. Любила его… Но он несколько лет не подавал признаков жизни, а тут вдруг на днях возник…
У Федора Федоровича внутри все оборвалось.
– И что? – с замиранием сердца спросил он.
– Говорит, что любит по-прежнему, но не в состоянии выносить питерский климат, живет теперь в Испании, в Барселоне, у него там свой успешный бизнес, роскошная квартира в десяти минутах от моря, и Сашке там будет лучше… может, и так… у него часто бронхиты бывают.
– И вы… согласились вернуться к нему?
– Согласилась, да. Хотя не уверена, что он вообще появится еще…
– А с сыном он виделся?
– Нет. Я не хотела… Парень разволнуется, будет питать какие-то надежды…
– Иными словами, вы совершенно не уверены в этом вашем бывшем?
– Все так, не уверена.
– Тогда зачем согласились?
– Знаете, вдруг так захотелось в тепло, к морю, жить в огромной квартире… и не сидеть больше в оркестровой яме. Господи, почему я вдруг так разоткровенничалась с вами? Мне это не очень свойственно… – смущенно улыбнулась она.
Возникла неловкая пауза. Они давно уже сидели в небольшом уютном ресторане и им как раз подали огненные кислые щи, в которых плавали красные ягодки.
– А что это? – прервал молчание Федор Федорович.
– Клюква.
– Сроду не видал клюкву в щах, а вкусно!
– Это просто капуста заквашена с клюквой, – улыбнулась Ираида, безмерно благодарная ему за смену темы. Он еще и тактичный…
Он разлил из графинчика хреновуху по стопочкам.
– Ирочка, я хочу выпить за вас и пожелать вам настоящего счастья, надежного…
– Спасибо, спасибо большое, Федор Федорович, – грустно улыбнулась Ира.
И кто меня за язык тянул, зачем я рассказала ему о Викторе? Он теперь отступится… одно дело одинокая женщина с ребенком и совсем другое… Черт, а меня так к нему тянет… хотя Виктор в сто раз красивее…
– Ирочка, а вы часто бываете в Москве?
– Не очень. У меня там тетка живет, сестра отца…
– Скажите, Ира, у вас хорошие отношения с сыном?
– О да! Мы друзья! Он еще маленький и доверяет мне свои секреты. Я стараюсь приучить его к мысли, что мне можно все сказать, никогда не ругаю за неважные отметки, совсем плохих у него не бывает, он способный парень…
– А у меня вот с дочкой вдруг все разладилось. Я тоже считал, что мы друзья, но я почти не бывал дома, мы общались по скайпу чуть ли не каждый день, и вдруг, когда я вернулся, она практически сделала мне козью морду. Я предложил поехать вдвоем к морю, думал, обрадуется без ума, а она вдруг заявила, мол, не хочу, ты там будешь бухать, бегать за тетками, а я утону… Хоть стой, хоть падай!
– А вы что?
– Попытался вразумить ее как-то, но без толку… да еще… я ушел от жены, и это добавило… Теперь я воскресный папа, и ее мамаша недавно объявила мне, что у Шурки аллергия на Апельсиныча, и я теперь буду встречаться с дочкой только в общественных местах… Я поначалу собирался забрать ее, но юристы мне объяснили, что шансов у меня практически нет, только если я представлю какой-то компромат на жену, а это гадко… Да Шурка уже и не любит меня…
– Так, может, ради дочки стоит вернуться в семью?
– О нет! Это попросту невозможно… Я умру там.
– Даже так?
– Да, именно так! Ох, хороша хреновуха. И вообще, мне давно не было так хорошо, как сегодня. Спасибо вам, Ирочка!
– Я рада! Мне тоже с вами хорошо и уютно, Федор Федорович!
– Ира, это как-то неправильно, я зову вас просто по имени, а вы меня по имени-отчеству!
– Знаете, я наверное звала бы вас по имени-отчеству даже если бы вы были моим мужем!
– Оп-ля! Но почему?
– Вам идет! Вы такой основательный, большой…
– Ну ладно, пусть… – смутился он. Но вдруг вскинул на нее озорно блеснувшие глаза: – То есть вы вполне способны представить меня в роли своего мужа?
– Ага! Способна! Вполне способна!
– Ничего себе!
Она сидела на диванчике, а он на стуле и в маленьком, всего на три столика зале никого не было. Он стремительно пересел на диван, схватил ее, сжал и поцеловал в губы. Она ответила на поцелуй. Он сжал ее еще крепче. Тут кто-то кашлянул в дверях, и он вернулся на свое место. Официантка унесла тарелки.
– Горячее будет буквально через пять минут! – сообщила она.
– Ира, простите, если…
– Нечего прощать, если честно, я хотела этого еще там, в Москве, в том кафе…
– Только этого?
– Нет, не только…
– Господи, что вы со мной делаете!
– Я вас шокирую?
– Нет, – вдруг рассмеялся он, – вы меня восхищаете!
– Как вы смешно смеетесь, так забавно и мило… Вы вообще ужасно, просто ужасно милый…
– Ирочка, вы меня смущаете, я как-то не привык к комплиментам от дам…
– Да быть не может!
– Ну, или не в такой обстановке, – произнес он и вдруг залился краской.
– Боже, Федор Федорович, вы смутились? Невероятно!
– Ну вообще-то меня трудно смутить, но вам удалось. Ну и что теперь делать?
Она улыбнулась так, что он чуть не задохнулся.
– Я вас правильно понял? – охрипшим вдруг голосом спросил Федор Федорович. – Ну, в Москве бы я знал… а тут… Вряд ли в праздники можно найти гостиницу…
– Ну, в принципе, вероятно, можно, но я так не хочу!
– А как? Как вы хотите?
– Я послезавтра могу приехать в Москву. На сутки. Вы будете свободны?
– Да! – просиял он. – Я буду знать, что делать!
И он пристально посмотрел ей в глаза.
Они выпили еще хреновухи, что-то ели…
– Федор Федорович, признайтесь честно, я вас шокировала?
– Шокировали? Нет, нисколько, просто… приятно удивили, я не ожидал.
– А если не ожидали, зачем приехали?
– Да, не ожидал, но… надеялся!
– Черт знает что, какой-то разговор… Все время на грани фола… И поверьте, я еще никогда не вела подобных разговоров ни с одним мужчиной. Но вы какой-то особенный, с вами неохота притворяться. Не знаю, что вы обо мне думаете… Но это и неважно. Я ведь все равно уеду в Испанию, сыну нужен отец… а это…
– Послушайте, Ира, не мучьте себя. Плевать на всякие правила приличия. Ну их в баню! Есть мы с вами, мужчина и женщина, и вовсе не обязательно женщине притворяться и скрывать свои… нет, не чувства, для них еще рано… но свои порывы и желания. Поверьте, это прекрасно, со мной еще такого не было… И я рад, безумно рад, что вы дали мне возможность испытать то, что я здесь испытал… Ваша откровенность… она поистине прекрасна. И я с огромной радостью и волнением буду ждать вас в Москве. И встречу на вокзале и… мы поедем ко мне, но только в том случае, если вы захотите, не передумаете…
Она посмотрела ему прямо в глаза.
– Я не передумаю!
…В поезде Федор Федорович блаженно закрыл глаза, вспоминая буквально по минутам сегодняшний день. Надо же, какая она! Вот уж точно, флейтистка! Тонкая штучка… И при этом ни капли вульгарности, и почему-то я ей верю… А почему бы и нет? Я знаю, что нравлюсь бабам. Нет, она совершенно не баба, а именно что Женщина с большой буквы! Взрослая женщина… И я хочу ее. А она хочет меня… Вот и чудесно, каникулы скоро кончатся, будет не до женщин, так закрутит, что только держись. И к ней вернется ее муж. И будет в жизни такой необычный эпизод… То есть ничего необычного в самом эпизоде нет, дело житейское, но вот партнерша очень необычная, по крайней мере, мне такие еще не встречались… Волшебная флейтистка! Так я буду ее звать про себя. Кажется, есть такая опера «Волшебная флейта». А у меня будет «волшебная флейтистка»!
Глава одиннадцатая
Татьяна Андреевна погуляла вечером с Апельсинычем, попыталась покормить, но тот отказывался есть.
– Ну что ты, дурачок, хозяин твой скоро приедет, чего ты загрустил? Вот часика через полтора уж дома будет. Ну ладно, потом небось поешь! Ишь как привязался к новому хозяину… А он и вправду очень хороший мужик, твой хозяин. Ну ладно, я уж пойду. Пора мне.
И она ушла. Апельсиныч остался совсем один.
Федор Федорович подошел к своим дверям и услыхал жалобный скулеж.
– Ах ты господи, Апельсиныч, я приехал!
Его взору представилась поистине ужасная картина. Шикарный дипломат из крокодиловой кожи, подаренный ему на прощание коллегами, был изгрызен в клочья! Были обгрызены все углы, и сейчас Апельсиныч догрызал ручку.