В следующий миг Анжела помчалась по коридору. Импульсивная и счастливая.
Именно так должна вести себя пятнадцатилетняя девочка, подумала Лори.
— Что это было?
В страхе Лори отскочила от дверей. Обернувшись, она увидела, что позади нее стоит Кэрсон. Как он здесь оказался?
Она задержала дыхание и в этот момент почувствовала очередную атаку в животе. Ребенок толкался и ворочался. Когда же малыш перестанет двигаться у нее внутри? Эта пляска не прекращалась двадцать четыре часа в сутки.
— Кто выпустил тебя из клетки?
Кэрсон был взволнован. Последние два часа он не находил себе места — подумал, что она почувствовала себя плохо и решила уехать домой. Хотя это было не в ее стиле — покидать офис, не сказав ни слова.
Позвонив ей, домой, он не услышал ответа. В госпитале тоже ничего не сказали.
Кэрсон не знал, что и думать. Оставив на Ронду все рабочие проблемы, он решил пройтись. И только успел повернуть за угол, как вдруг увидел машину Лори. И Кэрсон пошел к ней.
— Я решил проветриться, — сказал он Лори.
Она взглянула на небо. Это был один из тех туманных дней, которые вызывают ассоциации с Южной Калифорнией.
— Слишком душно сегодня. Не очень удачное время для прогулки.
Он знал, что она пытается делать.
— Пожалуйста, не отвлекайся и не меняй тему разговора. Где ты была все это время, и что случилось с Анжелой?
Она должна была объяснить ему все заранее, но знала, что он будет отговаривать ее, сославшись на инструкции. А тогда было важно только благополучие Анжелы.
— Я отвезла ее к своему гинекологу.
У Кэрсона отвисла челюсть.
— Лори…
Она сложила руки на груди перед тем, как выслушать лекцию.
— Я знаю, что вмешалась, и мне не следовало это делать. Но, черт возьми, Кэрсон, девочка думала, что беременна.
Черные брови, как грозовые тучи, сошлись на переносице.
— У девочки есть еще и мать.
— Ма Бэйкер тоже была матерью. Она убивала своих сыновей. А потом была еще Екатрина Медичи. У нее было множество детей. И она травила тех, кого считала своими врагами…
Иногда ее манера разговора раздражала его.
— Перестань читать мне лекцию по курсу мировой истории, Лори. Сейчас мы говорим о родительских правах.
— Нет, — возразила она с чувством.
— Мы говорим о судьбе молодой девочки. — Она гордо вздернула подбородок. — Ты не разговаривал с матерью Анжелы, Кэрсон. А я пробовала. Во всяком случае, пыталась. И она отвечала мне так, словно жизнь ее дочери не имеет для нее никакого значения. — Лори сжала руки в кулаки, готовая сражаться с ним, за свою правоту. — И если ты собираешься говорить о правах, как насчет Анжелы? Какие у нее права?
Она могла заставить слушать даже статую.
— Не разыгрывай из себя юриста, Лори. Ты не победишь. — Он говорил сердитые слова, сохраняя спокойствие, его голос оставался тихим. — Я не работал бы здесь, если бы не думал о правах этих детей и их родителей. К тому же сейчас нам уже грозит судебное разбирательство. Центру Святой Августины пришел конец.
По ее мнению, в мире существовало еще много адвокатов, готовых за хорошие деньги разрушать жизни людей. В глубине души она была рада, что Кэрсон покинул их ряды.
— Какое судебное разбирательство?! — гневно возмущалась Лори. — Я всего лишь отвела ее к своему врачу, чтобы Анжела могла узнать, беременна она или нет. Девочка вовсе не собирается рассказывать об этом своей матери. Она хочет все забыть. Можешь не сомневаться, Кэрсон, Анжела и ее мать не являются друзьями.
— Ладно, и что вы выяснили? Она беременна?
Ее недовольство растворилось в улыбке. Кэрсон обрадовался, что у нее изменилось настроение.
— Нет, это всего лишь задержка из-за стрессов. Кроме того, она получила серьезный урок о поведении с парнями.
Кэрсон поднял бровь в ожидании продолжения.
— Она сообщила своему парню, что опасается беременности, и он ее бросил. Сказал, что это не его ребенок. Его великая любовь умерла. — Лори покачала головой. — Девочка искала любовь там, где ее не было. Кажется, это разбило ей сердце.
Вся эта история звучала слишком сентиментально для той Анжелы, которую он знал.
— Что, она, правда, так сказала?
— Нет, она так не сказала.
Ее глаза поведали об этом.
— Ты еще и умеешь читать по глазам?
Она посмотрела на него. Его взгляд был таким же непостижимым, как и всегда. Этот мужчина оставался для нее загадкой.
— Я читаю все, о чем имею представление.
— Лори, ты заставишь меня поседеть раньше времени.
Она поправила прическу и попыталась представить его с седыми прядками, которые пробиваются сквозь черные волосы.
— Некоторым мужчинам идет седина. Она делает их значительнее.
Он коротко рассмеялся, встряхнув головой.
— Ты получила ответы на все вопросы, не правда ли?
— Вполне.
— Тебе нужно быть адвокатом. — Противники всегда бы терпели поражение, подумал Кэрсон.
Она усмехнулась.
— Если бы я была адвокатом, то достала бы тебе денег.
Его взгляд задержался на ее животе.
— Сейчас я бы не хотел, чтобы ты что-нибудь доставала. Между прочим, я бы предпочел тебя не видеть какое-то время.
— Я знаю, что это неправда. — Она смягчилась. — Потому что я освещаю твой путь.
Смешная история выходит, подумал он, когда они вместе зашли в офис. Лори была права. Но он ей в этом не собирался признаваться. Тогда бы справиться с ней, было совсем трудно.
Несмотря на то, что толчки в животе не прекращались ни на минуту, Лори провела оставшуюся часть дня в Центре. Она видела всех детей, снова поговорила с Анжелой перед тем, как та пошла домой, и сказала Ронде, что запрет все двери. Сегодня вечером не было занятий в Ламасской школе, а ей не хотелось ехать домой прямо сейчас.
Она решила поинтересоваться у Кэрсона, не хочет ли он перекусить. На пороге его комнаты она остановилась. Он сидел в той же позе, что и на прошлой неделе. И, нахмурившись, смотрел на экран.
Может, это снова подсчет бюджета? Он не сказал ни слова по поводу ее предложения с тех пор, как она поговорила с ним об этом. Надо его подтолкнуть к этому.
— Так ты обдумал мое предложение?
Он сощурил глаза, оторвавшись от экрана. Не важно, сколько он будет ее изучать, цифра на экране не изменится.
— Какое предложение?
Что он, играет с ней в игры или действительно забыл?
— Насчет сбора денег?
— Нет. — Кэрсон не надеялся на чудо, — что Лори сможет распутать это дело.
Короткое слово прозвучало, как приговор. Она должна была об этом знать. С Кэрсоном все превращалось в борьбу.
— Почему?
— Потому что это было наивное обещание, когда ты его сделала, и оно продолжает быть наивным сейчас. — Кэрсон увидел злость на ее лице — он этого и добивался. Он не мог остановиться.
— Не все хотят вкладывать свои деньги в большую дыру. Вокруг полно людей, которые чувствуют себя гораздо лучше, помогая скромному парню.
Он интеллигентный человек, почему он не знает об этом?
Кэрсон цинично усмехнулся:
— Да уж, они точно не найдут ничего скромнее Центра Святой Августины.
Был ли это сарказм или просто отчаяние? Она потерпела поражение с этим предложением.
— Ну, не знаю. Я все-таки надеюсь на положительный результат. У тебя важное, нужное общественное учреждение.
Она задела его за живое.
— Не думаю, что журналисты издания «Пипл» стремятся взять у меня интервью.
Она не позволит ему швырять камни, даже в самого себя. Особенно в самого себя.
— Ты прошел этот путь среди убогих улиц и стал успешным адвокатом.
Это была только половина истории. Бывшая жена постоянно высмеивала Кэрсона, пока не развелась с ним.
— Ну да, а потом бросил прибыльную работу в юридической фирме, чтобы вернуться сюда? Да, приходится время от времени биться головой об стену. Вот объясни мне, почему я здесь?
— Потому, что ты был сострадательным, — сделала заключение Лори.
Как он мог с ней спорить, когда она хотела его уязвить? Он улыбнулся.
— Ты всегда должна сказать последнее слово в споре?
Глядя прямо в его глаза, Лори пожала плечами.
— Только когда я права!
— И кто это решает?
— Я, — ответила Лори, понимая, что она его изводит. — И Господь Бог.
Кэрсон вздохнул, повесив голову. Он смертельно устал. Это был долгий день. Кэрсон выключил компьютер.
— Итак, ты разговариваешь с Богом.
— Каждую ночь.
— И что же он тебе отвечает или ты его тоже устрашаешь?
Она поймала себя на том, что начинает злиться.
— Я что, тебя устрашаю?
Кэрсон посмотрел на нее так, словно хотел поставить на место.
— Нет, но пытаешься.
— Не пытаюсь, — парировала она со злобой в голосе. — Мне просто хочется помочь, вот и все. — Она нахмурилась, желая в душе, чтобы он прислушался к ее доводам. Она была уверена, что пожертвования придут. Хотя бы со временем. — И я ненавижу, когда ты такой упрямый, хотя знаешь, что не прав.
Кэрсон подумал, каково это — чувствовать себя всегда правой, всегда быть на стороне ангелов.
— Может, и нет.
— Ты не прав, — настаивала она. — Необходимо найти деньги, и я смогу.
Неужели она не понимает, как самонадеянно звучат ее слова? И как оскорбительно это может быть?
— Что, если мы получим пожертвование?
Ее родители постарались, чтобы в любой ситуации она видела только светлую сторону.
— Тогда у всех детей, посещающих Центр, хватит на целую неделю очень хорошей еды. Так будет. — Она точно была в этом уверена. — Что, если мы не найдем спонсора, а люди не перестанут приходить?
Женщины просто не умеют останавливаться!
— Лори, ты говоришь чушь.
Она потерпела поражение?
— Я никогда не думала, что ты испугаешься.
Лори знала его слабые места, даже когда он думал, что скрывает их от нее.
— Я не испуган. Просто не хочу оказаться в дураках.
Неужели он все еще не понял?