Собственно, от чего мы умираем? Мы умираем от единственной и основательной причины: неуважения себя. Мы, собственно, самоубиваемся. Не столько «солнышко нас гонит», сколько мы сами гоним себя: «Уйди ты, черт!» Нигилизм.
Это и есть нигилизм, — имя, которым давно окрестил себя русский человек, или, вернее, в которое он раскрестился.
— Ты кто? Блуждающий в подсолнечной?
— Я нигилист. Я только делал вид, что молился. Я только делал вид, что живу в царстве. На самом деле — я сам себе свой человек. Я рабочий трубочного завода, а до остального мне дела нет. Мне бы поменьше работать. Мне бы побольше гулять.
— А мне бы не воевать.
И солдат бросает ружье. Рабочий уходит от станка.
— Земля — она должна сама родить.
И уходит от земли: известно, земля Божия. Она всем поровну. Да, но не Божий ты человек. И земля, на которую ты надеешься, ничего тебе не даст. И за то, что она не даст тебе, ты обагришь ее кровью.
Божественная комедия. С лязгом, скрипом, визгом опускается над Русской Историею железный занавес.
— Представление окончено. Публика встала.
— Пора надевать шубы и возвращаться домой.
Оглянулись. Но ни шуб, ни домов не оказалось.
Рассыпанное царство. Русь слиняла в два дня. Самое большее — в три. Поразительно, что она разом рассыпалась вся, до подробностей, до частностей. Не осталось Царства, не осталось церкви, не осталось войска и не осталось рабочего класса.
Смерть есть то, после чего ничто не интересно.
Печаль не в смерти. «Человек умирает не когда он созрел, а когда он доспел». То есть когда жизненные соки его пришли к состоянию, при котором смерть становится необходима и неизбежна.
Что может страх (из суфийских притч)
К мастеру дзэн пришел ученик в слезах и отчаянии.
— Придется мне в стыде и смятении вернуться домой, — сказал он, — раз я не могу решить вашу задачу.
Три года назад Мастер велел ему услышать звучание хлопка одной ладони.
— Подожди еще неделю и медитируй постоянно, — посоветовал Мастер.
Но осознание все еще не приходило к ученику.
— Попробуй еще неделю, — сказал Мастер.
Ученик повиновался, но его усилия были тщетны.
Прошла еще неделя. Снова без толку.
Отчаявшийся ученик просил отпустить его, но Мастер предложил ему медитировать еще пять дней. Они также не принесли успеха. Тогда Мастер сказал:
— Медитируй еще три дня, и если ты и тогда не постигнешь ответа, тебе лучше покончить с собой.
На второй день ученика осенило!
Желанное безумие (из христианских притч)
Про святого епископа Аммона рассказывают, что к нему привели на суд женщину, которая обвинялась в грехе прелюбодеяния (тогда епископ выполнял и роль судьи). Посмотрев на несчастную, святой епископ сказал:
— Ты зачала ребенка, роды твои будут трудными.
Затем обратился к своим служителям:
— Дайте ей десять аршин полотна: если она умрёт во время родов, то оно будет ей саваном, а если родится ребенок, то оно пригодится для него.
И отпустил женщину, не наказав её и не дав никакой епитимии. Тогда одна дева, присутствовавшая на суде и жаждавшая, чтоб порок был наказан, закричала:
— Этот епископ, наверно, безумный!
На это святой ответил ей:
— Долгие годы я молился в безмолвии в пустыне, чтобы стяжать это безумие, и теперь не желаю расстаться с ним, не променяю его ни на какую мирскую мудрость.
Жестокие птицы (из христианских притч)
Один человек очень любил певчих птиц. У него в доме было много клеток, где он держал своих питомцев, к которым был сильно привязан. Он кормил их, поил, чистил клетки и наслаждался их пением. Но со временем этот человек стал тяготиться множеством хлопот, которые ему доставлял уход за его певчими птицами. Он поделился своей печалью с другом.
— Ты отпусти их на волю, — посоветовал ему друг, — и так избавишься от всех хлопот.
— Отпустить-то я их могу, — ответил любитель птиц, — да они меня не отпускают.
«Грех не должен над вами господствовать, ибо вы не под законом, но под благодатью» (Рим. 6:14).
Сергей Булгаков
Русский философ, богослов, православный священник, экономист (1871–1944). Один из участников религиозно-философского движения под условным названием «От марксизма к идеализму». Создатель учения о Софии Премудрости Божьей, осуждённого Московской Патриархией в 1935 г., но без обвинения его в ереси. Булгаков осуждал основное воззрение политической экономии начала XX века, по которому рост материальных потребностей является коренным принципом нормального экономического развития. Он признавал экономический прогресс необходимым условием духовного преуспеяния, но предостерегал от наклонности заменять прогресс общечеловеческий и общекультурный одним лишь прогрессом экономическим.
Великие творения человеческого духа подобны горным вершинам: их белоснежные пики поднимаются перед нами все выше и выше, чем дальше мы от них отходим.
Счастье — как здоровье: когда оно на лицо, его не замечаешь.
Всякому живому существу, а также и человеку, приходится отстаивать свое существование, защищать жизнь от смерти.
Вера есть способ знания без доказательств.
Территории свободы и необходимости постоянно изменяются одна за счёт другой.
Научно понимать жизнь — значит механически её истолковывать.
Космополитический гомункул вольтеровского и коммунистического образца в жизни не существует.
Познайте истину, и истина освободит вас.
Искусство Пикассо представляет собой могучее религиозное искушение, испытание веры. Пикассо страшен, ибо демонически подлинен.
Хозяйство есть борьба человечества со стихийными силами природы в целях защиты и расширения жизни.
Никакое развитие знаний и блеск материальной культуры не может возместить упадка веры.
Не веруя в абсолютный смысл жизни личности и думая найти его в жизни целого собрания нам подобных, мы, как испуганные дети, прячемся друг за друга.
Обладая способностью хотеть бесконечно многого, каждый отдельный человек может бесконечно малое.
Наука всегда специальна, такова её природа.
В человека вложена способность к святому недовольству (по прекрасному выражению поэта) как собой, так и окружающей средой, и стремление к постоянному усовершенствованию. Чем выше на нравственной и психической лестнице стоит человек, тем более развито в нем это святое недовольство, и, наоборот, оно замолкает лишь потопленное в животной природе человека, для которого поэтому нет ничего пагубнее, нет ничего низменнее самодовольства.
Человек не принимает пассивно этот мир, а старается понять его, удивляется ему, и это удивление, которое греки справедливо считали первым началом философии, рано или поздно становится вопросом.
Гражданство мира, всечеловечность совсем не есть упразднение нации, напротив, это есть ее высший возраст.
Свобода выражается в творчестве.
В нашей стране атеизм никого не удивляет, — дипломатически вежливо сказал Берлиоз, — большинство нашего населения сознательно и давно перестало верить сказкам о боге.
Всякая личность, как бы она ни была слаба, есть нечто абсолютно новое в мире, новый элемент в природе.
Человек, лишаясь абсолютных норм и незыблемых начал личного и социального поведения, заменяет их своеволием или самодельщиной.
Наше время понимает, чувствует, переживает мир как хозяйство, а мощь человечества как богатство преимущественно в экономическом смысле слова.
Всякая религия имеет своё верование в то, что некогда исполнятся её чаяния, утолится религиозная жажда, осуществится религиозный идеал.
Отвести глаза от предмета не значит еще его устранить, и рассматривать мир из окна кабинета, от куда он представляется не живым, а лишь нарисованным, не значит еще возвысится над ним.
Идеал, по самому своему понятию, не соответствует действительности, он ее отрицает.
Разница (из суфийских притч)
Как-то раз учитель дзен и его ученик возвращались в свой монастырь. На грязной до роге, размытой после сильного дождя, они повстречали красивую девушку, которая никак не могла перебраться через быстрый ручей. Недолго думая, учитель взял девушку на руки, перенес на другой берег, опустил на землю и пошел дальше.
На закате, уже у стен монастыря, молчавший всю дорогу ученик не выдержал и воскликнул:
— Учитель! Нам запрещено прикасаться к женщинам — зачем же ты взял ту девушку на руки?!
— Я ту девушку у ручья оставил, — отвечал учитель. — А ты ее с собой до сих пор несешь.
Заботливый друг (из христианских притч)
У одного человека в юности был хороший друг. Когда он вспоминал о своём друге, тот всегда оказывался рядом, а когда забывал — исчезал. Но человек постоянно чувствовал его заботу и помощь.
Спустя некоторое время этот человек обзавёлся семьёй, появились дети. Всё реже и реже он вспоминал о своём друге. Вскоре заботы о достатке семьи поглотили все его силы, он стал часто болеть и в конце концов попал в больницу.