«Зачем?» – задал сам себе вопрос Василий Клыков и тут же услышал свой вопрос из динамика магнитофона. По-видимому, ход рассуждений у него был таким же, как и у начальника кредитного отдела. Посетитель, надо отдать ему должное, говорил очень деликатно, никаких имен, кроме покойного Нурбагандова, не называл, никого впрямую ни в чем не обвинял и страшных слов вроде «убил», «замочил» или «прикончил» не употреблял. Однако все, о чем он говорил, было Клыкову вполне понятно.
Непонятно одно: кто был этим посетителем?
Василий дослушал запись беседы до конца и отправился домой, поскольку было уже совсем поздно и в банке почти никого не осталось, ведь ему пришлось прослушать полностью разговоры, которые велись на протяжении трех с лишним часов. На другой день с самого утра Клыков зашел к начальнику охраны поинтересоваться, кто приходил накануне в офисы сотрудников банка. Потом заглянул в кабинет начальника кредитного отдела, спросил, как идут дела, доволен ли он вчерашними ремонтниками и когда состоится переезд. Секретарша с утра пораньше уже сидела за своим столом в предбаннике и тоже складывала вещи в коробки, поскольку переезжала вместе с шефом. Несколько минут легкого трепа, и Клыков выяснил, кто приходил к хозяину офиса как раз тогда, когда уходили ремонтники. Фамилию он запомнил, но она ему ни о чем не говорила. И тут он вспомнил волшебную фразу, которую в таких случаях всегда произносил его бывший начальник Вавилов: «Позвоню Филипычу, пусть проверит». У Клыкова такого «Филипыча» не было, но почему бы не обратиться за помощью к тому капитану с Петровки, который приходил к нему и спрашивал о знакомых убитого Вавилова. Исполняя обязанности начальника службы безопасности, Клыков впервые столкнулся с тем, что без контактов с милицией он далеко не уедет. Раньше эти вопросы решал сам Вавилов, и молодой Клыков как-то не особенно задумывался над тем, а как, собственно говоря, он это делает. Теперь понятно, как. И понятно, кто такой этот «Филипыч». Ну что ж, у Вавилова был Филипыч, а ему, Клыкову, нужно искать, к кому можно обращаться со всякими безобидными просьбами. Попробуем начать с того капитана.
Василий быстро прошел в кабинет, который раньше занимал Вавилов, а теперь – он сам, и начал судорожно рыться в настольных приборах. У него была ужасная привычка записывать телефоны и адреса на маленьких квадратных разноцветных бумажках для заметок и потом рассовывать эти цветные клочки, равно как и визитные карточки, под подставки для приборов, между страницами перекидного календаря, в отделения для контрольных карточек – словом, куда угодно, только не в записную книжку и не в блокнот для визиток. Он уже почти потерял надежду, когда наткнулся-таки на заветный ярко-зеленый листочек с именем и телефонами.
Ни по одному из двух телефонов никто не отвечал, но, взглянув на часы, Клыков сообразил, что время сейчас самое неподходящее для звонков. Половина десятого утра. На Петровке работают с десяти, это он помнил. Стало быть, из дома Доценко уже вышел, а до службы не доехал. Придется подождать.
Коротков ворвался к Насте в комнату, как ураган, сметающий все на своем пути. Впервые за последние несколько дней лицо его сияло.
– Аська, тебе какую новость сначала, хорошую или убойную? – вибрирующим от восторга голосом спросил он.
– Хорошую, – буркнула она, не поднимая головы от разложенных по всему столу бумаг.
– Ну посмотри на меня, – взмолился Юра, – подними глаза-то, королева равнодушных! У меня действительно хорошая новость.
Настя сделала над собой усилие, изобразила улыбку и постаралась посмотреть на Короткова как можно приветливее.
– Смотрю. И жду хорошую новость.
– Барин заболел. Ты представляешь, Аська, он заболел! Мы-то с тобой удивлялись вчера, что он нас не дергал и не объяснял в очередной раз, какие мы тупые, упустили сначала Лазареву, а потом и ее дружка Парыгина.
– Не нас, а меня, – поправила его Настя. – Тебя он по этому делу не дергает, ты официально им не занимаешься.
– Ну ладно, не нас с тобой, а тебя и Мишаню, но все равно же не дергал. Не цепляйся к словам. Так вот, оказывается, у него уже вчера была температура тридцать девять с лишним, он еле-еле до конца дня досидел, а сегодня вообще свалился. Грипп в этом году сама знаешь какой.
– Не знаю, я не болела.
– Зато я болел и могу тебе точно сказать, что это надолго. Рвота, понос, внутри все узлом скручивается от боли и температура высоченная
– Юрочка, – Настя мягко улыбнулась, на этот раз вполне искренне, не заставляя себя, – ну что за детский сад. Ура, училка заболела, уроков не будет. Тебе уже за сорок, а ты как ребенок радуешься, что начальник свалился с гриппом.
– Неправда твоя, Аська, и я даже не обижаюсь на тебя, потому что ты ничего не понимаешь. Не начальник с гриппом свалился, а Барин временно отошел от дел и оставил нас на дядю Пашу Жерехова. Разницу чувствуешь?
– Чувствую. А это важно?
– Еще как важно. Ты же убойную-то новость еще не слышала. Как услышишь – сразу поймешь. Короче: в банк «Русская тройка» приходил некий дяденька, который утверждает, будто знает, кто убил Нурбагандова, и даже называет и убийц, и причину убийства. Причем приходил он к начальнику кредитного отдела банка, а тот, кого он намеками называет в качестве организатора убийства, взял в «Тройке» солидный кредит и испытывает в данный момент большие трудности с его возвращением. Имя посетителя нам известно.
– Откуда информация?
– Из банка, от того мальчишки, который теперь Вавилова замещает. Он что-то к нашему Мишке доверием проникся и позвонил с просьбой проверить этого посетителя.
– Верить можно?
– Думаю, да, – Коротков пожал плечами и тут же ловко оседлал стул, усевшись на него верхом лицом к спинке. – Но и проверить тоже надо. Так что сама понимаешь, отсутствие надзора со стороны ненавистного Барина сильно развязывает нам руки, потому как дядя Паша Жерехов для нас – свой, он нам доверяет и накатает бумагу на наружное наблюдение, не требуя с нас особых объяснений.
Настя некоторое время молчала, машинально рисуя на чистом листе бумаги концентрические круги.
– Получается, моя версия неправильна. Я в очередной раз ошиблась. Юр, ты за мной не считаешь, сколько раз я за последний месяц делала глупости?
– Один, – быстро откликнулся он, – это когда ты решила не делиться со мной своими неприятностями. Это действительно серьезная ошибка, а все остальное – нормальный рабочий процесс.
– Ладно, не утешай, – Настя слабо усмехнулась, – в этом году я стала рекордсменкой по ошибкам. Я полагала, что Вавилов узнал в Нурбагандове бывшего агента Гаджиева, и это послужило причиной убийства сначала самого Гаджиева, а потом и Вавилова, который так и не расстался до конца со своими сомнениями. Но если Нурбагандова убили в виде «акта доброй воли», в виде благотворительной помощи, чтобы добиться отсрочки по кредиту или более льготных условий, тогда я не понимаю, почему погиб Вавилов. Его убийство к истории с Нурбагандовым никаким боком не пришивается. Надо искать другое объяснение его смерти. Или вчерашний посетитель банка врет, и тогда нужно придумать объяснение этой лжи.
– А ты позвони Мишане, он домой после суток не поехал, у себя сидит, – посоветовал Коротков. – Мальчишечка из банка обещал пленку привезти, на которой разговор записан. Может, уже и подъехал.
Но Клыкова пока не было. Доценко обещал принести пленку, как только ее привезут. Настя снова задумчиво уставилась в окно. Если вчера и позавчера в ней кипела холодная ярость, бешеная энергия и стремление во что бы то ни стало завершить начатое, довести до конца, то сегодня ее одолели вялость, усталость и безразличие. Она понимала, что и как нужно делать дальше, но не могла найти в себе силы встать, пойти и начать делать. Тело ее словно стало тяжелее на целый центнер.
– Ася, ну что ты сидишь как клуша, – сердито проговорил Коротков, которому надоело продвигаться вперед по миллиметру, когда можно уже наконец сделать большой широкий шаг. – Иди к дяде Паше, объясняй ситуацию, нужно обеспечить «наружку» за этим типом, который в банк приходил, и за тем, который деньги задолжал, тоже.
– Сам иди, – огрызнулась Настя.
– Привет тебе! Я-то тут с какой стороны? По какому делу у меня банк «Русская тройка» проходит? У тебя это хотя бы прежнее место работы одного из потерпевших по делу о семи убийствах, а я что ему буду говорить? Ну Ася, ну возьми себя в руки. Да что с тобой в конце концов?
Она молча смотрела на него, не замечая, как по ее лицу текут слезы. Ей было очень плохо. Когда до конца оставалось еще далеко, у нее хватало сил не думать о том, а что будет, когда все кончится. Может быть, никогда это не кончится, и все останется как есть: убийства «повиснут» нераскрытыми, а она будет знать грязную тайну о своем отчиме. Теперь, когда все так быстро двигалось к завершению, она уже не могла не думать о том, что же будет с ним. С ее отчимом. С папой. Его арестуют работники милиции. Или убьют ТЕ. А что тогда будет с мамой? А с ней самой?
– Сам иди, – медленно повторила она, все еще не понимая, отчего на губах появился соленый привкус, – иди и говори дяде Паше, что хочешь. Я не пойду.
Коротков встал со стула, подошел к ней, погладил по голове и ласково поцеловал в щеку.
– Извини, я дурак, не подумал. Прости, Ася. Может, тебе лучше домой пойти?
Она отрицательно помотала головой:
– Я хочу пленку послушать.
– Тогда запрись в кабинете, чтобы тебя никто в таком состоянии не видел. Я постучу в дверь, как обычно.
– Хорошо, спасибо.
Юра пошел к заместителю начальника отдела Павлу Васильевичу Жерехову, а Настя заперла за ним дверь и снова впала в транс.
Сегодня Василий Валерианович Галузо не смог сам поехать в учебный центр, день у него был расписан очень плотно и буквально по минутам, а поговорить с Зелениным было необходимо. Галузо прикидывал и так и этак, стараясь выкроить время для этой встречи, но больше сорока минут никак не получалось, а если ехать к Зеленину, одна дорога туда и обратно займет часа полтора, а то и больше, вон снегу-то намело – не проедешь. Пришлось звонить Александру Петровичу и приглашать к себе, хотя очень Василию Валериановичу не хотелось этого делать. После нелепого случая с Нурбагандовым он стал особенно осторожен. Ну надо же было такому случиться, во всей многомиллионной, огромной и безразличной к своим обитателям Москве только два человека могли бы узнать в Нурбагандове бывшего уголовника-стукача, так именно один из них оказался начальником службы безопасности того банка, куда парня направили. Однако Александр Петрович Зеленин популярно объяснил, что ничего особенного тут нет, и надо было быть к этому готовыми с самого начала, когда только принимали решение действовать так, как предлагал Стоянов, а не так, как советовал он, Зеленин.