– Из дома выбраться сможешь? – стараясь шептать одними губами, поинтересовался Астахов.
– Так и… делов-то. Сколь раз через балкон. Как ключи, значит, по газу посею, так и…
– Тогда слушай. Я сейчас в туалете за бачком телефон запишу и фамилию. Сходишь после меня. Ну и…
– Да понял, сделаю. Николаич, ты не думай! Я все как скажешь! Я и на обмен, если чего. Не по злобе получилось. Так – мстительство.
– Не слышны в саду даже шорохи!.. – нещадно фальшивя, забасил вдруг Астахов.
– Ты что это завыл? Соседей, что ли, собрать решил? – поинтересовался входящий на кухню Гордей. – Иль крыша пошла?
– Пойдет с вами. Давай кого-нибудь из своих подручных в помощь. Стол накрыть поможет. А я пока в сортир.
– Обдристался дедок, – загоготал здоровяк. – Теперь всё сдаст.Подлесный, рассекая фарами проселочную дорогу, мчался в темноте, нещадно гробя об ухабы недавно купленный «жигуль». На панели потряхивался прикрепленный мобильный телефон, на соседнем сиденье подпрыгивал приготовленный пистолет «Макаров». Времени было в обрез.
Из суматошного ночного звонка соседа он сумел понять две вещи: во-первых, Астахов захвачен на квартире неизвестной бригадой, скорей всего из-под «Балчуга», которая пытается вытряхнуть из него какие-то добытые документы. И во-вторых, что часть этой группы вот-вот выедет за семьдесят километров от Москвы за женой Астахова, которую собирались использовать в качестве заложницы. Сам Астахов о семье особо не распространялся, но из разговора с Дерясиным Подлесный помнил, что жена Астахова, над которой он трясется, страдает врожденным пороком сердца. А потому, представив возможные последствия, отзвонился в службу безопасности банка и направил группу на выручку Астахову. Сам же, не имея времени захватить подкрепление, рванул на Веденеево по хорошо известной ему короткой, но, увы, вдребезги раздолбанной дороге. Варианты были просты: постараться приехать первым и вывезти семью Астахова до подъезда бандитов. Ну а если не удастся успеть… – Подлесный скосился на «Макаров». Кажется, сосед сказал, что поедут трое. Трое против одного. Но он о них знает, а они про него нет. Нормальная математика. Как всегда, в преддверии опасности Подлесный почувствовал нарастающее злое веселье.
Он уже подлетал к окраине деревни, когда затрезвонил мобильник.
– Вячеслав Иванович? Группа захвата на проводе. Мы в квартире Астахова. Всё без конфликта.
– Лежат?
– Как миленькие.
– Что Астахов?
– В порядке вроде. О жене беспокоился.
– Там из их числа группа одна за ней выехала…
– Уже порешали. Объяснили главному ихнему, Гордей – кличка, что к чему. Оказался понятливым. При нас отзвонил, дал отбой. Чего дальше?
– Шпану заберите. А Гордея этого придержите до меня. Через час буду.
Пока шел разговор, Подлесный успел развернуть машину, на этот раз с удовольствием направив ее в сторону ухоженной трассы.Мимо караулящих у двери секьюрити Подлесный прошел в комнату, где в кресле откинулся Астахов.
– Чего так долго? – поднялся тот навстречу.
– Да так. По делам заскочил. Встреча одна… сорвалась. Как сам?
– Уже лучше, – рядом стоял опорожненный наполовину флакончик валидола.
– А где?.. – еще не договорив, Подлесный обнаружил нахохлившегося в углу крепкого мужчину. Всмотрелся.
– Гордей, говоришь? – уточнил он. При звуке его голоса мужчина в свою очередь быстро вскинул голову. И – упруго поднялся.
– Вячеслав Иванович? Не ожидал.
– Да и я. Слышал, что уволился. Что, стал быть, «крышуешь» на каком-то рынке. Но чтоб рэкетом промышлял…
– За что платят, тем и занимаемся. Вы-то тоже, как понимаю, больше не при погонах.– Да. Я сейчас в «Возрождении». А как ты под «Балчугом» оказался?
– Под «Балчугом»? Почему это? – удивился Гордей. – Я вот тут… – в свою очередь, покопавшись, он выложил визитку. – В курсе, кто за этим?
– Слышал. Братки. Да, дожилась страна!
– Чегой-то вы? – заинтересовался Гордей.
– Да так, лейтенант. Песню припомнил хорошую – «Служили два товарища в одном и том полке»… Ну и что у вашей братвы за интерес к институту?
– Да нет особенно интереса. Просто кафешку арендуем отмывочную. Ну, и мужичок один, дело это организовавший, попросил налоговичка укоротить. Отобрать у него какие-то векселя изъятые.
– Важные документы? – Подлесный повернулся к Астахову.
– Не то слово.
– И где они?
– Да вот, – Астахов преспокойно вытащил из запасного кармана пиджака несколько свернутых бумаг.
Глаза Гордея расширились.
– Ну, блин, всякое было. Но чтоб так лопухнуться. – Он с силой хлопнул себя ладонью по щеке. – Хорошо хоть моих убрали, позору меньше. А вы, отец, железный человек… Только какие дела у «Возрождения» с налоговой?
– А такие, что инспектор этот на банк работает. Мы эту проверку и навели.
– Стало быть, в чужие разборки влезли, – расстроенно констатировал Гордей. – Втемную, значит, с нами сыграть решил сучок этот. Вроде делов-то всего: налоговичка опустить? А если б знали, что за ним банк, – на хрен бы нам этот базар?
Он разглядел ухмылку Подлесного, осекся:
– Въелось уже. Сами знаете, с кем поведешься… В общем, если надо чем ответить…
– То есть у ваших интереса здесь нет?
– И не будет. Кроме одного. Я этой змее очкастой за подставу лично яйца поотрываю.
– Это ваши проблемы. Виктор Николаевич, у вас претензии есть?
– Да нет. Обошлось вроде. – Астахов огладил сердце.
– Тогда – разбежались, – Подлесный поднялся. – Ну, бывай… лейтенант Гордей.
– До встречи, Вячеслав Иванович.
– Да лучше б не встречаться. Здоровей будет, – Подлесный пожал на прощанье протянутую руку.
Грохнула входная дверь. Застучали по лестнице кованые башмаки. Завелся в ночном дворе мотор.
– Надо же – Гордей. А неплохой когда-то оперок намечался.
– Документы чрезвычайной важности. Их бы побыстрей Забелину. – Астахов положил векселя туда, куда не успел в институте, – в портфель.
– Быстрей не получится. Забелин на пару дней вылетел в загранку. Так что завтра утром заскочим в офис, кинем пока в мой сейф… Ты не возражаешь, если я у тебя до утра на диванчике перекантуюсь? Тем более… – Он посмотрел на часы. – Мать честная! Около шести! Веселая получилась ночка. Каково, Виктор?
– Слава! – Астахов налил до верху пару стаканов водки, подошел вплотную. – Спасибо тебе! Ты ведь даже не знаешь, чем могло всё закончиться. У жены моей, у Ниночки… – Голос его прервался.
– А зачем мне это знать? – Подлесный с удовольствием перехватил у него один стакан. – Я знаю главное: у тебя беда, моя обязанность – подпереть. Это нормально. Мы ж – команда!
Глава 7 Трудное счастье
– Гаспадын Забэлин! – Адвокат Полакис Саррис, подчеркивая торжественность момента, выбрался из кресла, грузно отдышался – в Лимассоле крепко зашкалило за тридцать градусов, и, несмотря на кондиционер, старый адвокат изнемогал от духоты. – Йа имэю передавать вас… вам. – Он запутался и живо продолжил по-английски.
– Господин Саррис поздравляет вас с регистрацией вашей офшорной компании, – сидящая подле Юля вернулась к роли переводчика. – Он выражает надежду на длительное сотрудничество и сожалеет, что не может пригласить на обед, – через три часа у него начинается процесс в Никосии.
– Ноу проблем. – Забелин, который, по правде, тоже притомился от жаркого обмена любезностями, охотно поднялся. – В следующий раз. Скажи ему, что я благодарю и прочая, прочая…
Они спустились на улицу, где на солнцепеке вот уж более часа, равнодушный к жаре, дремал привезший их из аэропорта кипрский таксист.
– Ну-с, довольны вы своим приобретением?
– Приобретением? – Забелин пристально всмотрелся в легонькое, облепившее фигурку платьице, делая вид, что не понял вопроса, и испытывая томительное удовольствие при виде ее нарастающей растерянности.
– Я имею в виду компанию.
– Ах, только компанию?
– Душно. – Юля насупилась.
– Да, скверный городишко. – Лимассол, низкорослый, покрытый, будто коростой, парящим вспученным асфальтом, Забелин не любил. – Хотя есть здесь одно место, где можно отдохнуть. С делами закончили. Купальник захватила?
Он незаметно перешел на «ты». За несколько тысяч километров от Москвы к нему пришло наконец легкое, дурашливое настроение.
– Конечно. Я же не в тундру летела.
– А… то есть не в тундру.
Они забрались на заднее сиденье. Водитель при этом не сделал ни малейшего движения. Только один глаз его раскрылся и выжидающе смотрел на пассажиров через салонное зеркало.
В него развеселившийся Забелин и подмигнул.
– Тогда скажи этому аборигену, пусть гонит в аквапарк.
– В аквапарк?! Но мы еще даже не разместились.
– Ты что, была в аквапарке?
Она чуть мотнула головой.
– Вот видишь. А споришь!
Посреди изнуряющего асфальтового зноя над городом разноцветными змеями переплелись витые трубы – здесь разместился аквапарк, – наполненный свежестью, плеском воды и беззаботными людскими криками оазис.
В ожидании ушедшей переодеться Юли Забелин подтащил к бассейну два шезлонга и стал озираться, с самодовольством предвкушая ее удивление при виде его мускулистого, не расплывшегося пока тела. Но появившаяся из кабинки щупленькая фигурка привела его в уныние. «Забелин, Забелин, старый ты Забелин! Куда тебя понесло?» – уговаривал он себя, глядя, как по привычке, выработавшейся на загаженных подмосковных пляжах, высоко поднимает она белые, будто лишенные пигмента, ноги. – Что-то не так? – чутко угадала она, неловко остановившись перед ним с одеждой, стеснительно прижатой к маленькой грудке. В лице ее проявились такая беззащитность и ожидание обиды, что что-то дрогнуло в нем, как тогда, у церкви. Решительно отобрав одежду, он бросил ее на свободный шезлонг и повлек Юлю к ближайшему аттракциону.
– Расслабьтесь, сударыня. Мы на отдыхе, и нас ждут великие дела.
– Но я боюсь, – беспомощно пролепетала она.