Андрей свел всё воедино. И когда сегодня утром позвонила Инна и убитым голосом сказала, что надо поговорить, он уже знал, о чем будет этот разговор.
Инна появилась почти сразу. Пока она шла к столику, Андрей успел подивиться извивам женской души. Пришедшая объявить о разрыве, она надела нежно голубое платье, – то самое, от которого он, как не раз признавался, тихо балдел.
Андрей поднялся. Подошедшая Инна поколебалась, чмокнула его неловко в щеку, поморщилась от ощущения невыбритости. Устроившись на противоположном диванчике, огляделась с неестественной живостью:
– А здесь миленько.
И – замолчала, не решаясь начать.
– Когда? – произнес Андрей.
– Что когда, Андрюша?
– Когда у вас свадьба? Ты ж за этим здесь.
– Свадьба? – Инна испуганно рассматривала его. – Решили через месяц. Значит, ты знал?
– Смешно бы было, – Дерясин горько скривился.
– И – даже ни разу не намекнул? Не попробовал поговорить?
– К чему? Это ведь твой выбор, – он все больше входил в роль мудрого, всепонимающего, готового простить мужчины.
Но такой сценарий почему-то не устроил Инну.
– Мой! – с неожиданной горячностью заявила она. – Потому что сколько можно? Шесть лет ни туда ни сюда! Да за это время даже вино в уксус превратится. А я женщина, ты об этом хоть раз подумал?
К столику с меню в руках подошел официант с щедрой улыбкой на скуластом лице. Он полагал, что это японская улыбка.
– Оставьте. Попозже, – бросил Дерясин. Профессионально скрыв недовольство, официант положил меню на край стола и удалился.
– Если все это время я подыгрывала тебе, так неужто ты и впрямь поверил, что я ничего не хочу? Для женщины нормально хотеть семью. Понимаешь это?
– Да, – подтвердил Андрей. – Теперь у тебя как раз все как бы и сложилось.
– Да, сложилось! И не как бы, а как надо. Потому что он в отличие от тебя любит меня. И – я его. Смотрит своими детскими глазенками, будто никогда ничего краше в мире не видел. А я уж и забыла, что мною можно восхищаться! Только теперь вспомнила, что это такое, когда ты для кого-то единственная.
– Так совет да любовь.
– Не ёрничай. И ему все равно, кто я. Он просто любит.
Инна сбилась, испытующе поглядела на Андрея.
– Андрюша, – с неожиданной просящей интонацией произнесла она. – А ты ему ни разу не говорил…Ну, что я дочка Рублева?
– Не помню, – ответил Андрей. Что-то сообразил. – Нет, наверное. Да – рупь за сто – нет! – Я сама сказала. И знаешь, – он расстроился. Потому что теперь будут думать…
– Кому криво подумать, всегда найдется. А Игорь по жизни отличный парень.
– Он хороший и добрый. – На все сто.
– Он талантливый.
– Очень талантливый.
– И, увидишь, он скоро всех вас, выпендрюжников, обскачет.
– Он далеко пойдет, – подтвердил Андрей.
Инна заплакала.
– Зачем, зачем ты так? – пряча лицо в платок, всхлипнула она.
При виде ее слез сердце Андрея, до того, будто пребывавшее в состоянии анестезии, защемило.
– А ты как хотела? Чтоб я на карачках ползать начал?! Или чтоб принялся рассказывать, что по-прежнему тебя люблю? Тебе это надо?!
Личико Инны просохло, – именно этого втайне она и хотела.
– Всё, Инночка, иди, – прохрипел Андрей. – Считай, – объяснились. И – расстались друзьями.
– Прости, Андрюшенька, – Инна поднялась. – Игорь тоже хотел прийти. Чтоб втроем. Но я решила, что лучше так.
– Да, – согласился Андрей. – Так много удачней.
Инна постояла со страдающим выражением на лице. Прощаясь, провела пальчиками по костистому его запястью. На языке ее вертелась приготовленная фраза: «Ты еще найдешь свое счастье». Но – сообразила, что говорить этого не следует. Еще раз кивнув, Инна вышла.
Андрей подозвал официанта, заказал сто пятьдесят водки и – расчет.
– А на закусочку?
– Я ж сказал – расчет.
Когда Андрей уходил из ресторана, услышал из кабинки знакомый подначивающий смех. Всмотрелся. За столиком, уставленным суши, сидели двое мужчин. Один из них – с палочками в одной руке и рюмкой водки в другой – был Максим Юрьевич Флоровский.
При виде Дерясина Флоровский озадаченно замолчал. Но тут же расцвел лучезарной улыбкой и сделал широкий приглашающий жест. Дерясин нахмурился. Сейчас ему никого не хотелось видеть. Но – вежливость обязывала. Он подошел поздороваться.Едва Забелин вошел в квартиру, понял, что Юли нет. И не то чтоб в эту минуту. А вовсе нет. Приоткрыты были коридорные шкафы, опустел уставленный нехитрой Юлиной косметикой столик в гостиной.
Как и опасался, на столе, придавленная вазой, лежала записка. Сел, посидел, не читая. Наконец открыл: «Алешенька, ты прости меня. Как же ты со мной устал! Я не из-за сегодняшнего, хотя… ради Бога, что ведет нас, – будь добрее. Всегда – добрее! Ведь сколько зла кругом. Вижу, уже сердишься. Ты так много для меня сделал. Даже не представляешь, как много. С тобой я была женщиной, и я узнала счастье любить. Недолгое счастье. Потому что сегодня поняла то, о чем предполагала, – болезнь моя есть отметка Божья, предначертавшая судьбу. И бороться с этим, делая несчастными тех, кого люблю, я не имею права. Я прощаюсь с тобой, и целую всё, всё. И знай, ты живешь во мне, и всякий день, что живу, буду молиться за тебя. Прощай, родной! Юла».
Забелин еще раз перечитал записку и потянулся к телефону.
– Доктор Сидоренко слушает, – даже в домашних тапочках Сидоренко ощущал себя врачом.
– У тебя Юля сегодня была?
– А, это ты, банкир. Поздравь, мне больницу дают. Не наркологию, правда, но тоже кое-что. Я так подумал – не удается вспрыгнуть, так я по лесенке взойду. А потом уже со всеми этими мормудонами в царь-горы сыграю. Ох, сыграю!– Я спрашиваю: ты чего Юле сегодня нагородил?
– Да ты за кого меня держишь? У неё сегодня приступ прямо в больнице случился. Пришлось побеседовать, разъяснить. Не просто ведь такого червяка в организме придавить!
– И ты ей это сказал?
– Ну, не так в лоб. Но вообще-то здесь терпение надо, вера во врачей. Врачи ведь, не кудесники. А она зациклилась на своем и никому уж не верит. Какой-то бред понесла насчет божьей отметки. А вера больного в нашем деле – она разве что патологоанатому не нужна.
Забелин повесил трубку, вновь набрал номер, долго ждал, пока послышался заспанный голос.
– Подлесный? Молодец, быстро засыпаешь – что значит здоровая психика. Жукович во сне не приходил? Шучу. Есть поручение. – Стал быть, в смысле, как же последний разговор? Я так понял…
– Работать надо, Вячеслав Иванович, ошибки заглаживать. А не обиду холить. Сегодня я встречался с руководством ФДН. У них явно появился новый заказчик. И – они ждут денег.
– Понял, – прежним, упругим голосом произнес Подлесный.
– Это хорошо. Сможешь завтра же установить, кто это? – Так быстро – нет. Неделя – минимум. Если очень повезет – дней пять.
– Откуда они у нас, эти пять дней? – едва не простонал Забелин. – Ускорь изо всех сил. И – бди. Днем и ночью по следу ФДН ходи, паутиной облепи так, чтоб от малейшего центика, поступившего на их счет, цепь прозванивалась. Огороди, чтоб со всех сторон плотина. Прессингуй как можешь. Но имей в виду, Жуковича рядом нет. Если что, свалить прокол будет не на кого.
– С утра приступаю, – Подлесный выждал. – Что-то еще?
– Да, – выдавил из себя Забелин. – Вячеслав Иванович, личная просьба: Юлю найти сможешь?
– Стал быть?.. М-да, чувствительная оказалась натура. Найду, конечно, Алексей Павлович. Даже в голове не держите, – Подлесный смущенно прервался, подметив, что говорит словами недруга своего Жуковича, и закончил как обрубил: – Найду.
Глава 9 Концерт для высшего менеджмента
Ночь у Забелина выдалась бессонной. Отчаянный страх за сбежавшую Юлю причудливо перемешался с мыслями о проваленном аукционе. Догадаться, куда могла деться Юля, он так и не смог. Зато на рассвете совершенно неожиданно сообразил, откуда можно получить информацию по ФДН.
С трудом дотерпев до девяти утра, Забелин позвонил журналистке Ирине Холиной.
– Ирочка, приношу извинения за ранний звонок. Но – кто рано встает, тому Бог подает, – с неестественной бодростью зачастил он.
– Никак Алексей Павлович Забелин объявился, – распознала Ирина. – И чего же вы такого ждете от Бога, что удосужились обо мне вспомнить?
– Виноват. Весь из себя виноват. С момента нашего знакомства в аэропорту все время думал о вас. Помнил об обещанном интервью и – знаю, что звонили. Но – замотался, просто-таки как бобик на помойке. Зато теперь целиком в вашем распоряжении.
– Правда? И когда?
– А чего откладывать? Мало ли что потом навалится. Буду щедр – сегодня же.
– Угу, – Ирина помолчала, обгладывая последнюю фразу. Давая время собеседнику осознать, что вранье с ней не проходит.
Забелин осознал.
– На самом деле мне нужна ваша помощь, – неохотно признался он. – Что именно?
– Не корите меня. Я, конечно, эгоист. Но – это очень, просто-таки позарез. Вам не приходилось слышать о такой компании – «ФДН»?..
– «…консалтинг групп»? Белковский. Чего б я стоила, если б не знала? Известный игрок на фондовом рынке. В чем ваш интерес?
– Вчера на аукционе они выиграли сорок процентов акций оборонного института – «Техинформ». Заказчик – банк «Балчуг».
– Как же, как же. Господин Палий! Несколько удивительно. Насколько знаю, он старается не светиться.
– Это так. «Балчуг» в самом деле, узнав об интересе «Возрождения», отступился. Но – ФДН, как мне кажется, нашла нового покупателя.
– И он вам нужен?
– Очень.
– Сиротская моя женская доля, – всплакнула Ирина. – Рано утром, в кои веки звонит интересный мужчина. Начинаешь строить планы, и вдруг – бац тебе – оказывается, вместо тебя желают какого-то Белковского. Просто-таки повальная смена ориентации.
– Так что, Ирочка?
– Ладно, часа за два– за три попробую пробить. За успех, не обессудьте, не ручаюсь. Такие дела делаются без огласки. Но – попытка – не пытка.