– Не пущу, – коротко отреагировала Майя Павловна.
– Но это… – Наталья беспомощно повернулась к спутнику.
– Не пущу, – злорадно повторила Майя Павловна. – Сколько хотите, переглядывайтесь.
Она поколебалась, но накопленная обида взяла верх над обычной застенчивостью:
– А уж вас, Алексей Павлович, во всяком случае. Как вы могли так с ним поступить? Ну, может, он с вами был не всегда справедлив, я сама пеняла. Но так отомстить. Отобрать исподтишка институт. Он же им жил. Это… Подло это! И после этого придти. Да есть ли у вас что за душой? Флоровский-то, похоже, посовестливей оказался.
– Флоровский себе такую роскошь может позволить. А я нет. Мне надо видеть Юрия Игнатьевича.
Майя Павловна беспомощно оглянулась, будто в поисках поддержки.
– Да вы… Просто страшный, оказывается, человек. Вы ж на костях готовы. Вам известно, что его только вчера из реанимации перевели?
– Да. Поэтому сегодня я здесь.
– Да как же вы?… – старушка задохнулась. – Наташа, и ты!
– Майечка Павловна! – зарыдав, Наташа бросилась к ней. – Вы дослушайте. У нас же хорошие новости! С добром мы!.. Алёшка, ты можешь членораздельно говорить? Ведь пожилой же человек.
– Я знаю главное, – Майя Павловна освободилась от Натальиных объятий. – Видеть вас ему будет больно. Может, вы и не хотите зла. Но – принесете беду.
– Я принёс ему институт, – не удержался от эффектной фразы Забелин.
– Что?! – поразилась старушка.
– Бестолковый! – Наталья постучала себя по лбу. – Майя Павловна, у нас документы. Юрий Игнатьевич должен их подписать и тогда …
– Не понимаю я этого.
– Поэтому я должен его видеть, – заявил Забелин. – Скажите, что вопрос о жизни института.
– А о его жизни вы не думаете?
– Так сами ж говорили – его жизнь в институте. Вот я его и принёс. Майя Павловна, поймите, это очень важно.
– Майя Павловна, дорогушечка, вот увидите, он обрадуется!
– Да. И с радости этой, не дай Бог…Что тогда?
– Тогда плохо, – согласился Забелин. – А только если завтра он узнает, что мог вернуть институт, а ему не дали? Как тогда?
Майя Павловна заколебалась, нерешительно посмотрела на Наталью, которая молитвенно сложила руки, кивая при этом головой.
– Попробую поговорить, – решилась Майя Павловна. – Скажу только, что у вас хорошие новости. Но придётся подождать. Пока разбужу.
– Мы подождём, – заверила Наташа.
– Да нет, будить-то все равно пора, – она пересекла коридор и тихонько просочилась в палату напротив.
– Совсем сдала, – констатировал Забелин.
– Сдашь тут. А ты, Алёшка, ну, просто тупица какой-то. И с Мельгуновым так мямлить будешь? Так он и впрямь, прежде чем дослушает, отойдет… не дай Бог, тьфу-тьфу!
– Заходите! Оказывается, не спит, – Майя Павловна распахнула дверь одноместной палаты.
– С Богом! – Забелин сделал два глубоких выдоха, на пару секунд задержал дыхание.
Мельгунов лежал лицом к двери. Редкие волосы слиплись над осунувшимся пожелтевшим лицом.
Медленно размежил он набрякшие веки, без выражения осмотрел вошедших. Игнорируя Забелина, остановился на беспрерывно кивающей с неестественной улыбкой Наталье:
– Чего у тебя? Тик?.. Живой, как видишь, пока. Несмотря на ваши старания.
– Юрий Игнатьевич, миленький!
– В институте что?
– Так все любят, ждут, желают скорейшего…
– Эти уже появились?
– Они не появятся, Юрий Игнатьевич, – вмешался Забелин. – Они больше не появятся.
– Да? С чего бы?
– А нечего им в чужих владеньях непрошенными болтаться.
В лице Мельгунова отразилось беспокойство.
– Что ещё надумал? – прохрипел он.
– Говори же, говори! – потребовала Наталья. – Юрий Игнатьевич, у нас радость. Ну же!
Забелин подсел на кровать, расстегнул папку.
– Юрий Игнатьевич, нам удалось собрать все институтские акции. Это договоры, по которым они перейдут в полное распоряжение вашей компании «Профит». Осталось только их подписать.
Мельгунов непонимающе перевёл глаза на Наталью.
– Всё хорошо, всё хорошо, Юрий Игнатьевич! – оглаживая успокоительно его руку, залопотала та. – Всё теперь хорошо.
– Вы простите, Юрий Игнатьевич, что за вашей спиной, – Забелин покаянно склонил шею. – Но вы б никогда не разрешили. – Не разрешил бы. Но – банк? Потом этот ваш…
– Не будет больше в претендентах ни моего банка, ни Онлиевского. Только сам институт. – И почему вдруг?
– Чтоб катафалк не заказывать, – Забелин засмеялся. – Давайте пока без деталей. Подробней расскажу, когда поправитесь. Сейчас важно одно – институт больше не продается.
Он решился посмотреть на лежащего, который в свою очередь пристально вглядывался в него, будто пытаясь добраться аж до подкорки. – В этот раз не врешь?
– Чтоб я сдох, – поклялся Забелин. Мельгунов пожевал губами:
– Тогда вот что, Алексей. Мне уж институт, пожалуй, не потянуть. Так что – принимай бразды. Права, какие нужны, подготовь, я подпишу.
– А всё готово, – Забелин вновь полез в заветную папку. – На время вашего отсутствия.
– Ишь ты, предусмотрительный, – с прежней язвительностью отреагировал Мельгунов. – Всё за меня заранее решил. И дальше так собираешься?
– Если только для пользы дела.
– Поближе наклонись, – Мельгунов положил руку на его запястье. – Говорить трудно. Но – я рад. Так стыдно, оказывается, дураком помирать.Забелин поглядывал на последних членов своей немногочисленной команды: Подлесный с начисто стертыми с лица эмоциями, что, как теперь знал Забелин, соответствовало высшей степени взвинченности, косящийся на лежащий сбоку «Спорт-Экспресс» Дерясин, Астахов, невозмутимо обсчитывающий что-то на калькуляторе. – М-да, немного нас осталось. – Забелин вернулся за общий стол. – Будем подводить грустные итоги. Цели поставленной мы достигли – квалифицированный контроль над «Техинформом» установлен. С чем вроде бы можно и поздравить. Но только поздравлять мне вас не с чем. Данное обещание – заплатить каждому – я сегодня выполнить не могу. Нет у меня на это денег! Получается, обманул я вас.
В тишине стало слышно, как жмут на кнопки калькулятора тяжелые пальцы.
– Вчера посетил в больнице Мельгунова. В общем, ухожу в институт Генеральным директором. Сам он остается председателем Совета директоров. Буду пытаться поднять.
– Стрёмно это, – пробурчал Подлесный, – за время работы в банке он незаметно пропитался местным сленгом.
– Да, непросто. Но и другого не вижу. Если кто хочет со мной, приглашаю. Ну, и при всех раскладах, – Забелин подметил, что произнес расхожую фразочку страстного преферансиста Флоровского, который со дня визита к Второву не давал о себе знать, – задолженность фиксируем за мной. Не знаю, правда, когда смогу отдать, сначала надо институт раскрутить.
– Когда сможете, тогда и сможете. И думать мне тут нечего. – Астахов отвлекся от калькулятора. – Я и сейчас финансовый директор «Техинформа». Так что если не погоните…А ты что, чекист, отмалчиваешься? Вместе же решали.
– Мне сначала надо с Алексеем Павловичем переговорить.
Подлесный скупым движением, как обычно, дал понять Забелину, что имеет сообщить что-то наедине.
Тот кивнул. Поглядел с некоторым недоумением на мнущегося Дерясина.
Андрей поднялся.
– Алексей Павлович, разрешите остаться в банке, – выдавил он при установившемся обескураженном молчании.
– В банке? – недоверчиво повторил Забелин. – Но там сейчас все больше центробежные тенденции. А уж после того, как Второв дезертировал, так и вовсе махновщина пошла: каждый норовит ухватить, что успеет.
– Тоже хочешь поучаствовать? – подколол Подлесный. – Хочу, – огрызнулся Дерясин. – Потому и прошусь. Алексей Павлович, тут такое дело. Ко мне на днях Игорь Кичуй подъехал…А что, у нас с ним все нормально, – ответил он на незаданный вопрос. – Он схему придумал, как банк вытащить. Хотел, чтоб я обсчитал. Посидели мы. Проходит схемка, Алексей Павлович. Если только прямо сейчас крепко встать, то – как бы сдюжим. В общем вчера доложили Иван Васильевичу. Он как бы отмашку дал. Я Вам сразу хотел, но Вы-то эти дни заняты были.
Андрей свел брови:
– Мне, конечно, с Вами хочется. Но у Вас теперь как бы все по накатанной пойдет.
Подлесный хмыкнул иронически, напомнив тем Забелину, что разговор, о котором он просит, не терпит отлагательства.
– Андрюша, но ты знаешь, что на банк готовится навалиться Онлиевский, – участливо напомнил Забелин. – А за ним сейчас, считай, вся мощь государства.
– Потому и надо срочно огораживаться, – убежденно повторил Дерясин.
– Что ж, как там положено? Благодарю за службу. И – желаю, – Забелин подошел к Дерясину. – Может, у вас и впрямь выйдет то, что мы не довели. Удачи! – Почему только у нас? Мы и на Вас рассчитываем, – дерзко ответил Андрей. Он с чувством потряс протянутую руку и вместе с Астаховым вышел. Забелин кивнул Подлесному:
– Теперь говори.
– Что с Флоровским будет? Позиция-то на нем. Хотите обижайтесь, Алексей Павлович, но я вам прямо… Заигрались вы. Неужто и впрямь думали, что Онлиевский оботрется да отойдет? Мужские игры пошли. Боюсь, «закажут» Флоровского. Убить, пока не подпишет, не убьют. Но по печени постоять, так что инвалидом останется, это к бабке не ходи.
– С чего бы, пока он ответа не дал?
– Уже дал. Вчера его приглашали в АИСТ.
– И?..
– Послал.
– И ничего не объяснил? Не добавил?
– Добавил. Еще раз послал.
– Йес! – к изумлению Подлесного, Забелин взметнул сжатый кулак. – Ах, Макс! Ах, молодчага! Все-таки сила! Откуда узнал?
– Меня туда тоже приглашали. Шеф ихней безопасности.
– Перевербовывал?
– Он же мой бывший начальник… Да не зыркайте – отказался я. Хоть вы меня и за ничтожество держите. Но и я собственного дружка под стрелку бы не подставил. В общем, это серьезно – если Флоровский не сдаст подобру акции, случится «заказ». Намекнули почти открыто.
– Ан не случится. Ты немедленно запустишь информацию – Флоровский ничего продать не может. Даже если бы захотел.