[440]. Существование твердой одинаковой для всех нормы взноса предполагает, что критерий гражданских прав, о котором говорит Аристотель, уже применялся в Спарте во время Геродота.
В свое время Бильшовским было высказано предположение, что после битвы при Левктрах в 371 г. закон о взносах в сисситии был отменен ввиду катастрофического положения, в котором оказалась Спарта [441]. В источниках, однако, отсутствуют данные, которые могли бы подтвердить эту гипотезу. Филарх (FGrHist 81 F 44 у Athen., IV, 142 a-b) яркими красками рисует роскошь, царившую в фидитиях в период, непосредственно предшествующий реформам Клеомена. Очевидно, в это время в обедах могли принимать участие только самые богатые граждане. Классический спартанский сисситий наиболее пространно описан Дикеархом (fr. 72 Wehrli у Athen., IV, 141 а-с): «Во-первых, обед подается каждому порознь без какой-либо общности с другими [...][442]. Затем дают хлеба, - сколько кто хочет, а для питья, опять же когда возникнет желание, перед каждым ставится котон. Мясное же блюдо всем всегда подается одно и то же - вареная свинина, иногда лишь маленький кусочек весом всего 1/4 (?)[443], и к нему ничего другого, кроме похлебки из того же мяса, которая в достаточном количестве в течение всего обеда всем им предлагается, да еще одна-две маслины, сыр или фиги, а также если что-нибудь получат в качестве добровольного пожертвования: рыбу или зайца, или голубя, или еще что-нибудь в этом роде. Затем, когда они уже пообедали, обносят быстро последним блюдом, которое называется τά έπάικλα». Рассказ Дикеарха не свободен от противоречий. Так, первую фразу отрывка: То δεΐπνον πρώτον μεν έκάστω χωρίς παρατιθέμενον καί προς έτερον κοινωνίαν ούδεμίαν έχον, - следует, очевидно, понимать в том смысле, что все потребление в фидитиях было строго нормировано, и каждый участник обеда получал свою порцию, на которую не могли претендовать его соседи [444]. Однако далее автор замечает, что хлеба каждый мог есть сколько угодно. То же самое относится, по-видимому, к вину и к похлебке. Эти противоречия можно объяснить скорей всего недостаточной осведомленностью Дикеарха. На нормированное потребление вина и хлеба в фидитиях указывает наш древнейший источник - Геродот (VI, 57). По его словам, царь, даже если он не является на обед, получает два хойника ячменной муки и котилу вина. Если же он присутствует на обеде, то получает и то и другое в двойном размере. Несколько выше говорится, что цари, участвующие в жертвоприношении, получают каждый двойную порцию сравнительно со всеми присутствующими. Отсюда можно заключить, что два хойника муки и котила вина составляли во времена Геродота обычную порцию на обеде в фидитии. По свидетельству Фукидида (IV, 6), спартанцы, осажденные на Сфактерии, получали с материка ежедневно по два хойника ячменного хлеба, две котилы вина и какое-то количество мяса на человека (илоты получали половину этой порции). Совпадение первых цифр у Геродота и Фукидида едва ли случайно. Очевидно, и на войне спартиат продолжал получать тот же самый паек, что и в мирное время. О нормированном потреблении вина в спартанских сисситиях с похвалой отзывается ряд писателей. Так, Критий противопоставляет лаконскую манеру питья широко распространенному в Греции обычаю пускать чашу по кругу (επιδέξια) или же с приветствием передавать ее сидящему напротив (πρόποσις): своеобразие спартанской манеры заключается в том, что каждый пьет из одного и того же килика, очевидно, не больше определенной нормы (Athen., X, 432 d; XI, 463 f; ср. Xen. Resp. Lac, V, 4; Plato, Leg., 637 А). Правда, в отличие от нормы потребления хлеба и мяса, норма потребления вина, по-видимому, не оставалась неизменной и постепенно увеличивалась [445], что объясняется, конечно, не столько «падением нравов», сколько экономическими сдвигами, происходившими в Спарте в конце V - первой половине IV в. до н. э.[446]
Примерный подсчет показывает, что взносы спартиата в фидитий покрывали его собственное потребление даже с некоторым излишком [447]. В отношении к среднему доходу клера (его размеры определяет Плутарх, Lyc. VIII) эти взносы должны были составлять примерно 17% [448], т. е. почти в два раза больше, чем на Крите. Это вполне согласуется с указанием Аристотеля на коренные различия в организации спартанских и критских сисситий. В Спарте, в отличие от Крита, государственные субсидии, по-видимому, не играли никакой роли в устройстве коллективных обедов граждан. В какой-то мере этот вывод подкрепляется свидетельством Фукидида (I, 80, 4) о том, что перед началом Пелопоннесской войны Спарта еще не имела своей государственной казны [449]. В то же время пропорциональное обложение граждан на Крите, о котором говорит Досиад, находит себе некоторую аналогию в тех дополнениях (έπιδόσνμον) к общему столу в фидитиях, о которых говорят Дикеарх и другие авторы, начиная с Ксенофонта. По его словам (Resp. Lac, V, 3), некоторые кроме обычных взносов отдают в сисситии часть своей охотничьей добычи. «Богатые же, бывает, и пшеничный хлеб присылают». Плутарх (Lyc, XII) присоединяет сюда же мясо жертвенных животных, причем само пожертвование в его рассказе имеет вид выкупа, так как сразу же после этого говорится о том, что освобождались от участия в общей трапезе
только лица, совершавшие у себя дома жертвоприношение или охотившиеся. Очевидно, позволять себе такого рода вольности могли только богатые люди. Большую подборку свидетельств о пожертвованиях в фидитий мы находим в IV-й книге хрестоматии Афинея (р. 141), который использует собранные им цитаты из разновременных авторов в филологическом диспуте о значении лаконского слова έπάνκλα. Двое из этих авторов: Сфер Борисфенит (SVFI 630) и Мольпид (FGrHist 590 F 2 с; II—I вв. до н. э.), подобно Ксенофонту и Плутарху, указывают, что дополнения к основному обеду в фидитиях складывались обычно из двух компонентов: охотничьей добычи и пожертвований богачей. По словам Мольпида, жертвователи обычно приносили с собой уже приготовленное у них дома рагу (ματτύη) из мяса различных животных и птиц, которое называлось έπάικλα (от дор. άικλον - «обед»). Такого жертвователя повара сажали на почетное место, чтобы «все видели трудолюбие охотника и усердие, проявленное ради них». Иначе изображает дело Персей, писатель III в. до н. э., автор «Лаконской политии». Отрывок из этого сочинения (FGrHist 584 F 2), который тоже приводит Афиней (140 e-f), выхвачен из контекста без каких-либо пояснений и довольно труден для понимания: «... И тотчас наказывает богачей, причем в виде штрафа с них взимается έπάικλα. А это такое лакомство, которое подают после обеда. Беднякам же приказывает приносить с собой тростник, солому [450] и лавровые листья, чтобы можно было есть έπάικλα после обеда. А приготовляется оно из ячменной муки, политой маслом. Все это устроено, как своего рода маленькое государство (τό δ' ολον ώσπερ πολίτευμα τι τοΰτο δή συνίσταται μικρόν). (Известно) ведь, и кому первым возлежать, кому вторым, а кому и на маленьком ложе сидеть. Все это они делали во время έπάικλα». Внимательный анализ позволяет обнаружить в отрывке отголоски нескольких разнородных версий, очевидно, искусственно объединенных. Подобно Мольпиду и Сферу, Персей говорит, что έπάικλα приносили богачи и что подавалось это блюдо участникам сисситии после их основного обеда. В то же время, в отличие от этих двух авторов, έπάικλα в представлении Персея было не добровольным пожертвованием, а штрафом, которым за какую-то неизвестную провинность облагались богатые члены фидития, и состояло оно не из мяса, а из лепешек с маслом. Не исключено, что источником для Персея в этом последнем случае служил Никокл Лаконец, совершенно неизвестный иначе автор, цитируемый Афинеем в той же подборке (140 d и 141 a; FGrHist 587 F 1-2 ), само прозвище которого можно, однако, считать хорошим залогом достоверности его сообщения. В короткой выдержке Никокл рисует сценку, очевидно, характерную для повседневной жизни фидитиев: «Выслушав всех, эфор либо оправдывал, либо признавал виновным. Выигравший дело наказывал (своего противника) легко или камматами или камматидами. Камматы же - это лепешки (τά ψαιστά), а камматиды - то, во что эти лепешки завертывают».
По словам того же автора, ячменные лепешки, политые маслом (κάμματα) и лавровые листья (καμματίδαι) и назывались в Спарте έπάικλα, так как их подавали обычно в конце обеда. Довольно вероятным кажется нам предположение, высказанное Деруссо [451], что суду, о котором говорит Никокл, подвергались лица, тем или иным образом нарушившие внутренний устав фидития. В рассказе Персея этот обычай явно идеализируется как признак социальной гармонии, якобы царящей в Спарте («своего рода маленькое государство») [452]. Что касается термина έπάικλα, то он по всей вероятности, никакого отношения к пожертвованиям богачей в сисситии не имел, и его появление у Мольпида и Сфера можно объяснить лишь, как результат путаницы [453].
В целом сравнение спартанской формы сисситий с критской оставляет впечатление большей примитивности первой из этих форм. В то время, как на Крите снабжение коллективных обедов шло одновременно по нескольким каналам, причем большую роль играло централизованное распределение государственных доходов между гетериями, в спартанских фидитиях господствующим всегда был принцип складчины. Организаторы системы сисситий в Спарте в своих попытках наладить подоходное обложение имущества участников не пошли дальше простейшей формы традиционного угощения богачами остальных сотрапезников, тогда как на Крите это обложение уже имеет вид настоящего пропорционального налога на собственность (по крайней мере, для времени Досиада)