В методологическом плане Ю. В. Андреев следует Ф. Энгельсу, заметившему в своей знаменитой работе «Происхождение семьи, частной собственности и государства», что из-за плеча древнего грека выглядывает индеец-ирокез. В настоящее время эту плодотворную методологию усваивают многие прогрессивные ученые Запада - для примера укажем на профессора Бирмингемского университета Д. Томсона, успешно применившего ее в своих работах «Эсхил и Афины», «Исследования по истории древнегреческого общества».
Диссертация Ю. В. Андреева состоит из пяти глав, но первая глава состоит из двух, по сути дела не зависящих друг от друга частей - историографического обзора и этнографического экскурса. Последний, составляя объемистый (в 2 печ. листа) очерк, является одной из немногих попыток обобщения огромного накопленного наукой фактического материала - и то, что автор называет его краткой справкой, говорит только о его скромности и редкой научной добросовестности.
Диссертация ставит своей целью исследование института мужских союзов в дорийских городах-государствах на протяжении огромного периода времени, охватывающего едва ли не тысячелетие.
Задачу эту следует признать чрезвычайно сложной. Трудность заключается еще и в том, что необходимая информация, сама по себе предельно скудная и отрывочная, часто носит косвенный характер; кроме того, ее необходимо отыскивать в самых различных источниках. Сведения, имеющиеся в них, нередко содержат противоречивые и трудно сопоставимые данные, традиция в них подверглась сильнейшим искажениям, что особенно свойственно источникам позднего периода. Немалые затруднения представляет работа с дорийскими надписями древнего Крита и Спарты: помимо диалектных особенностей, понимание их особенно затрудняется тем, что сохранность их в подавляющем большинстве случаев оставляет желать лучшего. Необходимо сразу же признать, что Ю. В. Андреев прекрасно справился с этими трудностями и проявил себя как ученый, вполне владеющий приемами критики и восстановления эпиграфических памятников.
Сложность задачи позволяет понять, почему в научной литературе как в отечественной, так и в зарубежной почти полностью отсутствуют работы аналогичного типа: вопросы, связанные с темой настоящей диссертации, затрагиваются лишь попутно в исследованиях ученых, занимавшихся историей древней Спарты и Крита. Таким образом, Ю. В. Андрееву пришлось прокладывать в науке новые пути, и он честно предупреждает читателя, что ряд его выводов будет носить гипотетический характер.
Начнем наше рассмотрение диссертации с детально разработанного историографического обзора. Автор не ограничивается здесь критическими замечаниями в адрес буржуазных ученых по поводу того, что они не умеют мыслить категориями исторического материализма; читатель также не найдет здесь и простого пересказа различных точек зрения, существующих в науке. Напротив, Ю. В. Андрееву удалось представить процесс развития исторической науки в целом на примере осмысления различными исследователями этого древнейшего института общественной жизни греков. Взгляды отдельных ученых раскрыты здесь в системе и их внутренней взаимосвязи, показана зависимость этих взглядов от времени и условий, в которых они были высказаны. Позволю себе не согласиться с автором только в одном случае - когда он критикует работу Краймс (Древняя Спарта, Манч. 1949) за ее попытку представить древнедорийские родовые институты в качестве системы, «действующей как единый, четко слаженный механизм» (с. 44 дисс.). Возражая ей, Ю. В. Андреев указывает - на той же странице - что обычаи древней Спарты были элементом единого социального комплекса. Этот комплекс, по мнению автора, не мог сохранить своего единства на протяжении тысячелетий, отдельные его элементы разрывают соединяющие их связи и начинают развиваться самостоятельно. В этом рассуждении автор постулирует наличие в древней Спарте некоего постоянного комплекса общественных установлений (неясно, когда возникшего, в какое время существовавшего), который затем начинает распадаться. Но такое рассуждение метафизично по своему существу, а главное - находится в противоречии с фактами, самому автору прекрасно известными. Архаический и закосневший строй древней Спарты явился результатом искусственной попытки затормозить естественный ход исторического процесса («законодательство Ликурга»). Таким образом, здесь надо говорить не о развитии из единого комплекса, а о комплексе, явившемся результатом торможения развития! Сам Ю. В. Андреев подчеркивает особую ценность методологической установки К. О. Мюллера, считавшего, что на материале истории дорийских государств можно изучать древнейший период в истории Греции (с. 10 дисс); с таким же одобрением автор относится к заявлению Г. Шурца, охарактеризовавшего Спарту как музей древних обычаев (с. 22 дисс).
Этнографический экскурс диссертации представляет собой солидный фундамент, на котором строится исследование и систематизация фактов, связанных с развитием института мужских союзов в древней Элладе. Автор сравнивает структуру и функции мужских союзов у народов Африки, Северной и Южной Америки, на островах Меланезии и Микронезии, и приходит к выводу, что при переходе к оседлому образу жизни роль этих союзов возрастает. Это следует признать вполне закономерным, как и другое заключение автора о том, что институт мужских союзов оказывается внешним выражением поло-возрастного деления племени. Автор показывает далее, как эволюция мужских союзов приводит к их усложнению и обособлению внутри общины отдельных возрастных классов, рамки которых нередко искусственно растягиваются, чтобы не дробить сложившуюся семейную собственность образованием новых социальных ячеек. Так, автор ставит в прямую связь развитие института мужских союзов с увеличением роли частной собственности и это надо признать особенно важным в методологическом отношении выводом. В ходе дальнейшего исследования вопроса автор с большим знанием дела вскрывает социальную направленность так называемых «тайных союзов», при этом убедительно доказывается несостоятельность утверждений крупнейшего западного исследователя Генриха Шурца, считавшего основной чертой тайных союзов их засекреченность. Смело вступая в полемику с таким видным ученым, как проф. Токарев (видевшим в мужском союзе орудие борьбы мужчин против матриархата), Ю. В. Андреев противопоставляет ему свою точку зрения, согласно которой определяющим фактором в развитии тайных союзов служит имущественное неравенство, разлагающее первобытную общину, равно как и возникающие в ней зачатки эксплуатации человека человеком. Автор дает свою оригинальную классификацию тайных союзов, основываясь на фактическом материале, содержащемся в работах Фробениуса, Деннета, Делярозьера, Вестермана, Гэрли, Паркинсона, Драйвера и многих других исследователей.
Ясно очерченные принципы классификации мужских союзов позволяют автору перейти к исследованию характера этого института в гомеровскую эпоху (II-я глава диссертации).
Необходимо сразу же оговорить, что в поэмах Гомера содержатся лишь косвенные намеки на существование этого института, но Ю. В. Андреев необыкновенно удачно находит первое звено в цепи фактов, позволяющих реконструировать этот институт в гомеровскую эпоху - им оказываются совместные обеды басилеев, героев Гомера. Совместные обеды - важная черта мужских союзов: во время совместного пиршества обсуждались общественные дела (так было у древних германцев - Tac. Germ. XXII, персов - Herod. I, 135 и других народов древности). Указанные нами здесь места автору следовало бы привлечь для более глубокой аргументации выдвигаемых им положений.
Царские сотрапезники, δαιτυμόνες, противопоставляются рядовым общинникам: они пьют особое вино, γερούσιον οΐνον - почетное вино, вино старейшин. Единственное возражение, которое хотелось бы в связи с этим сделать автору - это то, что он несколько сгущает краски, усиливая моменты в эпосе, где цари изображаются живущими за счет народа. Так, на стр. 95 автор пишет: «выражения δήμος, δήμιος, поскольку они имеют в поэмах определенный политический смысл, лишь прикрывают хозяйничанье δημοβόροι βασιλήες (Il. I, 231)» - царей мироедов. Легко может возникнуть представление, будто эпитет δημοβόρος постоянно сопутствует термину «басилевс».
Но в действительности этот эпитет употреблен в эпосе только один раз: этот упрек брошен разгневанным Ахиллесом (который сам является басилевсом и наиболее ярко выраженным носителем аристократического начала в «Илиаде») Агамемнону и носит в контексте отнюдь не социальный, а личный характер. Так как это слово употреблено только один раз, значение его не представляется абсолютно ясным - в «Илиаде» (XVIII, 301) встречается глагол καταδημοβορέω, который, как будто, не носит отрицательного характера. Возможно, что Ю. В. Андреев оказался здесь под влиянием текста Гесиода, где цари действительно названы δωροφάγοι, «пожирателями даров».
Превосходно выполнен автором анализ знаменитого плача Андромахи в «Илиаде» (XXII, 490 слл.). Слова брани, обращенной к Астианакту, действительно являются блестящим примером, иллюстрирующим социальный характер мужских союзов в эпоху разложения рода.
В результате необычайно глубокого и тщательного анализа автор приходит к выводу о существовании в гомеровскую эпоху древнейших форм мужского союза, состоящих из трех возрастных классов. Эпитет ώμογέρων, о котором бегло упоминает автор (с. 112), заслуживал бы, на наш взгляд, большего внимания (его полезно сопоставить с ώμόν γήρας в «Одиссее» (XV, 357). Интересен, как кажется, и термин ορχαμος ανδρών, «повелитель мужей»: так назван в «Одиссее» одинокий свинопас Евмей, раб, никогда никем не повелевавший (XV, 351). Но смысл его может стать ясным, если принять его за привычный и почетный термин из быта мужских союзов.
Последнее замечание, которое нам хотелось бы сделать по поводу II главы относится к смелой и оригинальной гипотезе Ю. В. Андреева, согласно которой сборище женихов, сватающихся к добродетельной Пенелопе, составляет наиболее интересный пример гомеровского мужского союза (с. 123). Дело в том, что эти женихи происходят не только с острова Итаки и сборище их не характеризуется ни племенным, ни территориальным единством. Да и сам этот союз - с целью сватовства к одной невесте - выглядит как-то странно. Этнографической параллели, как кажется, мы не найдем. Было бы правильнее сказать, что быт женихов «Одиссеи» может воспроизводить черты, характерные для мужских союзов.