– Позволяю, – когда ее саму накрыло наслаждение.
Через несколько судорожных рывков Табиб расслабился и лежал совершенно неподвижно, переживая всю гамму чувств после соития. Зато Лиран моментально очутился рядом, подал супруге влажное полотенце и накрыл друга легким покрывалом.
Лисанна оценила заботу и, устроившись на ложе, похлопала ладонью рядом с собой, приглашая младшего мужа разделить с ней подушки.
– Госпожа желает меня? – спросил юноша, стремительно краснея.
– Думаю, ты не менее искусен, чем твой друг, и так же заслуживаешь моего внимания, – ответила Лисанна, – приляг со мной, я люблю перебирать красивые волосы своих мужей, набираясь сил для новой любовной схватки.
Супруг тотчас лег рядом, предоставляя свою красноватую шевелюру в распоряжение воительницы. Она с наслаждением распустила его прическу, играя вплетенными в косу бусинами. Потом заметив, что Табиб задремал, утомленный бурным соединением, воительница склонилась к уху младшего супруга:
– Мне очень понравились твои пальцы, Лисс, а тебе нравится, когда женщина ласкает твою пещеру?
Парень покраснел как маков цвет. Хищно усмехнувшись, Лисанна толкнула его на подушки, и провела руками от плеч до паха, любуясь молочной кожей и яростно вздыбленным членом. Его орудие было иным – длинным, но довольно тонким, без ярко выраженной головки.
– Пожалуй, тебе пойдет резное кольцо, – задумчиво мурлыкнула воительница, касаясь высоко стоящего кончика языком. Лиран дрогнул и вцепился в ее руки, но женщина не собиралась останавливаться. Пока ее рот заставлял мужа стонать, ее руки уже собрали остатки масла с деревянного блюда, и один палец нежно обвел тугую дырочку, за которой мужчины прячут бутон своего наслаждения.
Лиран раскрылся легко, и Лисанна порадовалась, что угадала – ее младший муж знал свое тело и любил наслаждение. Стоны Лирана разбудили Табиба, и он, увидев, как жена ласкает младшего супруга, тотчас возбудился вновь. Воительнице еще не приходилось соединять в своем теле сразу двух мужчин, но когда Табиб с нежным стоном прижался к ней и простонал на ухо:
– Госпожа, можно?
Она сумела только кивнуть, вызвав этим движением еще один стон у Лирана. Толчок Табиба стал последней каплей для младшего мужа, он выгнулся, теряя контроль, пытаясь проникнуть глубже и одновременно отстраниться, чтобы не получить наказание от жены за финал без разрешения. Ощутившая приятную заполненность, Лисанна не стала сердиться. Она довольно выпустила пленника из своих губ и прижала его рукой, продлевая наслаждение супруга от выплеска семени.
Через минуту Лиран пришел в себя и, торопливо удалив следы своей несдержанности, упал как щенок на спину и принялся благодарно целовать жену, гладить ее шею, ловить губами ее соски, пока Табиб входил в ее лоно длинными плавными толчками. Это было так приятно, что Лисанна в ответ поймала губы младшего мужа, давая понять, что не сердится. Тогда Лиран протянул руку и погладил крохотный кусочек плоти, спрятанный в нежных складках, посылая искорки наслаждения по сильному гибкому телу воительницы. Это было так восхитительно, что Лисанна выгнулась как кошка, сильнее прижимаясь к Табибу, и раскрываясь для Лирана.
Вскоре рыжая голова ее супруга покоилась между бедер жены, горячий гибкий язык заменил искусные пальцы, а Табиб замедлил свои движения, давая воительнице возможность пережить всю гамму новых ощущений такого удивительного соединения.
Ночь была долгой и сладкой. Они познавали друг друга, стирая некоторые условности, утверждая новые правила. Каждый вливал свои переживания и страхи в общую копилку, чтобы выплеснуть их в стоне страсти, растворить в поцелуях и объятиях.
К рассвету, утомившись ласками и разговорами, все трое уснули в смешении подушек и покрывал. И воительница впервые проспала сигнал подъема, общий для всех стражниц. Ей было уютно и спокойно, как, пожалуй, никогда не будет с Маликом, желающим мериться с ней силами, как не будет с Зитхартом, получившим иное воспитание.
Просыпаясь, молодая женщина перекатилась на живот, потянулась как сытая кошка, и глубоко вздохнула, оценив состояние своего тела, как потрясающе расслабленное и в то же время наполненное энергией.
Солнечный свет уже вовсю пронизывал шатер, скоро придут поздравители, и нужно бы вставать и отправляться к сундуку, одеваться. Но так сладко горели припухшие от поцелуев губы, так томно отдавалось в теле каждое движение, что воительница позволила себе еще минуту особенного наслаждения, доступного лишь маленьким детям, она просто лежала, глядя на расписной полог шатра, и ни о чем не думала, ничего не делала, дышала и смотрела, впитывая в себя момент безусловного счастья.
На выход мужья облачались сами. Лисанна лишь крепко поцеловала каждого в губы, прежде чем они скрыли свои лица под вуалями, и вручила традиционные подарки: серьги-подвески и нарядные пояса.
Мать стояла у кромки защитного круга, а за ее спиной виднелись встревоженные лица отцов и матерей новобрачных.
– Лисанна-воительница, угодили ли тебе твои мужья? Оставляешь ли их в своем шатре? – вопросила Мать, с интересным прищуром оглядывая приемную дочку.
Следы поцелуев на шее не скрывал и высокий ворот, да и мурчание сытой довольной кошки прорывалось в жестах и движениях новобрачной.
– Я довольна, Мать, – сдержанно улыбнулась Лисанна. – Табиб и Лиран теперь мои супруги, и да будет шатер наш полон, а связь крепка!
Родители юношей расслабились, и женщины даже прилюдно обняли своих мужей сквозь светло-синие покрывала. Подарков на сей раз было много. Не поскупилась родня женихов, да и Мать отнеслась ко второму браку своей любимицы благосклонно. Верблюдица, дюжина коз, пара крепких мулов… Лисанна улыбалась, мысленно хватаясь за голову, у нее не было столько работников, чтобы содержать и кормить все это стадо. Впрочем, животных пригонят вечером, а пока гости дарили их символические изображения из красной глины или камня.
Когда поздравления утихли, жена торжественно повела новых мужей к гаремному шатру. Как положено воительнице, Лисанна широко шагала и смотрела вперед и чуть вверх, поэтому слишком поздно заметила в тени шатра сидящие на земле фигуры. Она прищурилась, стараясь различить детали, да и остановилась, хватая ртом воздух.
У шатра расположились трое мужчин. Первый был по всем правилам облачен в одеяние женатого мужчины, и ставил перед новичками поднос с едой и водой. Второй был одет как положено, но его одеяние казалось помятым, потрепанным, словно он в нем долго шел или спал, а третий хмуро смотрел на мир из-под вышитого полотенца, выменянного в ближайшей к побережью деревне.
Лисанна уже взяла себя в руки и, подойдя ближе, собиралась отправить мужчин в свой шатер, чтобы не собирать вокруг толпу любопытных мужчин, но в довершение ее бед, из корзины, стоящей у ног мужчин, раздался плач младенца.
Мэл сидел у шатра, щуря глаза на встающее солнце, вытянув усталые ноги, и не верил самому себе. Они дошли. В груди ворочалось странное ощущение, что он дома, а в голове все еще крутились воспоминания о нелегком пути.
Вдовушке Сото и впрямь приглянулся, но вот ребенок ей был не нужен. Утром не выспавшийся Малкольм паковал их немудреные пожитки, да короб с товаром. Заглянувшие на рассвете женщины выменяли еще несколько безделушек на полотно, сало и пироги, так что следующие пару дней голод путешественникам не грозил. Но лесовик все не появлялся, и воин решил, что поедет дальше один. Может и к лучшему. Зачем Лисанне еще одна обуза?
Когда зевающий парень выбрался во двор, Пес был уже готов тронуться в путь:
– Остаешься? – спросил он.
Сото моментально подобрался:
– Нет.
– Что так? Бабенка вроде молодая, горячая… – искренне удивился Мэл.
– Да дура она, – отмахнулся парень, быстро обливаясь ледяной водой у колодца.
– Откуда знаешь? – насмешливо спросил воин.
Он почему-то был рад тому, что поедет дальше не один.
– Похвалялась мне в постели, какая она красотка, да сколько мужиков к ней от своих жен гуляет. Скоро бабы ее дегтем извозят, да в перьях пустят, чтоб не болтала, таких сорок сразу видно.
– Понятно, что ж, поехали, – Малкольм прикрепил корзинку с Герти на спину ослика, и мужчины вышли на прохладную рассветную дорогу, не слушая воплей недовольной всклокоченной женщины.
В этой деревеньке и закончилась их легкая дорога. На следующий день зарядили дожди. Заботясь о здоровье девочки и лесовика, Пес отдавал им сухую одежду, и в один из особенно противных дней промок, простудился, но упорно ехал вперед, превозмогая горячку.
В итоге упрямец просто упал, потеряв сознание. Сото пришлось самому выбирать место для длительной стоянки, заботиться о младенце, и лечить спутника отварами, обильным теплым питьем и холодными компрессами. Оказалось, что лесовик вполне в состоянии все это делать, просто опытный воин считал его слишком юным. Теперь же парень справлялся не хуже Малкольма, несмотря на то, что окружающие условия не стали лучше: жилья поблизости не было, мокрое дерево не желало гореть, а скудные припасы промокли и начали портиться.
Они провели на одном месте больше недели. Сото, точно лось, оборвал всю ивовую кору и тонкие ветки у ближайшего ручья, для отвара, сгоняющего жар. Он копал осоку, ловил рыбу, искал грибы и поздние ягоды. Чтобы малышка Герти не выпала из корзинки, он приматывал ее к телу и всюду носил с собой, грустно размышляя, что он будет делать, если воин, взявший их с собой, умрет. Выжить они, пожалуй, смогут, но какой ценой?
Когда Малкольм пришел в себя, его шатало от слабости. Он потерял много веса, руки и ноги превратились в кости, обтянутые сухожилиями и венами. Оглядевшись, он понял, что надо спешить. Лето заканчивалось, ночи стали холодными, скоро племя Лисанны снимется с места и уйдет в пустыню. Выслушав воина, Сото подхватил его тревогу, оставаться на побережье в сезон штормов было нелегким испытанием.
Они шли и шли, ночуя в плавнях, изредка забредая в малюсенькие рыбацкие деревушки. Когда впереди показалась первая стоянка, Мэл переоделся в костюм, подаренный Лисанной. Так было спокойнее. Никто не задавал лишних вопросов, чей-то муж с нянькой везет ребенка к матери. Нередкая картина в этих краях.