Очень важно отдавать себе отчет в том, что, рождая ребенка на свет, мы делаем это не для себя. Господь при нашем участии творит новую душу, нового человека. Кем он вырастет, Каином или Авелем? Это его собственный свободный выбор.
– А если ребенок, взрослея, теряет желание идти на Литургию? Бывает и так, что сами родители причащаются крайне редко, зато регулярно причащают своих детей. Есть ли какой-либо смысл в том, что родители, не прибегающие ко Христу через Таинство, тем не менее, в силу каких-то, возможно магических, соображений стремятся приобщить детей к Святым Дарам?
– По моему глубокому убеждению, по крайней мере до двенадцати-тринадцати лет ребенок вообще не должен задаваться вопросом: обязан ли он идти вместе с семьей в храм или может в выходной день отдохнуть дома. Разве что он заболел или действительно очень устал – но все это лишь исключения из общего непреложного правила, состоящего в том, что участие в воскресной Литургии столь же естественно, как завтрак, обед и ужин. Что касается вечерней субботней службы, то я не требую от своих детей, которые к тому же по субботам учатся, чтобы они всякий раз бывали на всенощном бдении. Однако, живя во время каникул на даче, всенощные дети не пропускают. Мне кажется, проблема эта должна решаться индивидуально, с учетом различных семейных обстоятельств.
В переходном возрасте нежелание собраться на богослужение, как правило, связано с недостатком воли – не выспался подросток, не лег вовремя спать, вот и не хочет теперь подниматься с постели. В этом случае его можно и подтолкнуть, впрочем не перегибая палку: когда вы чувствуете, что он действительно переутомился, вполне можно разрешить ему остаться дома. Если же вы сталкиваетесь с очевидным бунтом, с неприятием церковной жизни как таковой, значит, к сожалению, так проявляется свободная воля вашего ребенка. В этом случае ни к чему хорошему насилие не приведет, вам остается лишь с любовью и терпением убеждать, а главное – молиться.
Что касается отношения к участию в Евхаристии, о котором вы спрашивали, – в основе его лежит дореволюционная практика редкого причащения. Большинство христиан тогда причащались только раз в году, и лишь особенно ревностные – еще по разу в течение многодневных постов.
Сегодня для многих воцерковленных людей, тех самых, кто к причастию подводит лишь своих детей, препятствием является практика подготовительного трехдневного поста перед принятием Святых Даров. До революции в России непременное ежегодное причащение предписывалось государством – а люди русские зачастую не постились по средам и пятницам, считая это «монашеской» добродетелью. В той ситуации единственному в году причащению действительно должен был предшествовать недельный период подготовки.
Сейчас, пытаясь выстроить литургический ритм нашей жизни, мы застряли где-то посередине. Люди стали причащаться гораздо чаще, но все-таки большинство духовников продолжают придерживаться мнения, что перед принятием Тела и Крови Христа следует предварительно три дня поститься. Однако при этом, в случае причащения еженедельно или раз в две недели, жизнь превращается в непрерывный пост. Кстати, священнослужители вовсе не постятся перед причастием, и отнюдь не оттого, что они – какие-то «особые» люди, а потому, что соблюдают все полагающиеся посты. Полагаю, что в вопросе правил подготовки к причастию еще долго будет сохраняться разнообразие практик. Те, кто не соблюдает всех положенных многодневных и однодневных постов, будут перед причастием специально поститься. А от соблюдающих посты и молитвенное правило и желающих часто причащаться перестанут требовать поститься дополнительно.
Что касается маленьких детей, то для них вообще никакой подготовки к причастию не требуется. Любой священник скажет родителям: «Причащайте их как можно чаще. Как пришли в храм на Литургию, так и причащайте!» Вот родители и причащают, и ничего худого я в этом не усматриваю.
– Для предыдущего поколения многодетность – все-таки экзотика, причем часто негативно окрашенная. Нередко многодетные родители чувствуют, что бабушкам и дедушкам приходится очень нелегко. С одной стороны, они стремятся помочь, а с другой – делают это с каким-то раздражением. Как вы полагаете, должны ли родители мужа и жены участвовать в воспитании детей или все-таки им уже пора отдыхать?
– Такое отношение наших родителей к многодетности не в последнюю очередь обусловлено тем, что сами они в большинстве случаев рожали одного или двоих детей, а тут – пятеро или шестеро! Такая модель семьи для них непривычна, а следовательно, представляется неправильной. К тому же есть поговорка: «Война веселит юношу и страшит старика». Действительно, юноша мечтает о победах, о славе и наградах, а старик за свою жизнь насмотрелся на оторванные руки и ноги, на вдов, сирот и другие последствия войны.
Семейная жизнь – тоже вещь непростая. Пока мы молоды и полны сил, мы бросаемся на амбразуру, рожаем много детей, а умудренное опытом старшее поколение прекрасно осознает, что каждые роды – это игра со смертью, а каждый ребенок – terra incognita[4], и неизвестно еще, будет ли он здоров и кем вырастет. В данном случае старших не обязательно слушаться, но прислушаться к ним и попытаться понять все-таки стоит: просто они лучше нас отдают себе отчет в сложности ситуации.
Моей старшей дочери уже двадцать лет, а младшей – всего три года. Это значит, что я уже два десятилетия не сплю по ночам, заплетаю косички, помогаю делать уроки, хожу на родительские собрания. При этом я понимаю, что с младшей мне предстоит провозиться еще по меньшей мере пятнадцать лет, а это – немалый срок! В молодости мы не до конца осознаем, что, родив ребенка, берем на себя обязательство вкладываться и безостановочно пахать в течение десятилетий, а наши родители осознают, поскольку когда-то сами прошли через это. Они понимают, скольких усилий стоит поставить на ноги одного или двух детей, и именно поэтому многодетность порой представляется им безответственностью.
Рассуждая о желательности или нежелательности активного участия дедушек и бабушек в воспитании внуков, следует учитывать один немаловажный психологический момент. Вы создали семью, живущую по своим законам, и родители ваши уже не имеют права (и, кстати, обязанности) распоряжаться в вашем доме. Это – ваши дети и ваша ответственность, а ваши родители теперь, перестав главенствовать, сделались бабушками и дедушками и перешли в разряд помощников, призванных, занимаясь с внуками, проводить не собственную политику, а ту, что определяют их дети. Согласитесь, для многих такое изменение статуса может оказаться весьма болезненным. К тому же годы берут свое, и, действительно, люди могут уже и устать, кроме того, они имеют право строить собственные планы на старость, к которым мы обязаны относиться с должным уважением.
К сожалению, я нередко сталкиваюсь с многодетными семьями, искренне убежденными в том, что отныне им все кругом должны. Государство обязано выделять пособия. Приход призван помогать. Школа должна делать скидки и оказывать всевозможные преференции. Дедушки и бабушки, в их представлении, для того только и существуют, чтобы заниматься с внуками. Да никто нам ничего не должен! Мы сами выбрали для себя эту стезю; ни государство, ни наши родители нас к многодетности не принуждали! Если предложат помощь – прекрасно, но изначально рассчитывать на нее, требовать ее от окружающих мы не имеем права. Только при таком неискаженном взгляде на жизнь любая поддержка дедушек и бабушек будет восприниматься с благодарностью им и Богу, а не как что-то должное и причитающееся нам по определению.
Почему авторитет отцов падает в глазах детей? В первую очередь потому, что в личностном плане родители оказываются несостоятельными. Мало лишь раздувать щеки и твердить: «Я – твой отец, и поэтому ты обязан меня слушаться!» – важно завоевать у ребенка искреннее уважение.
Час четвертыйМужчина в окружающем мире
– Бывает так: человек обратился к Богу и при этом осознал, что его работа в той или иной степени противоречит христианской этике. При этом он неплохо зарабатывает и не может уволиться со службы, предварительно не найдя какую-то альтернативу, потому что обязан кормить семью. Что ему делать в таком случае?
– Большинство проблем, с которыми нам приходится сталкиваться в жизни, нельзя рассматривать исключительно в качестве выбора между ослепительно белым и беспросветно черным, между абсолютными добром и злом, как в сказке: пойдешь в эту сторону – и все сложится счастливо, направишься по другому пути – добра не жди! На самом деле нам, к сожалению, то и дело приходится выбирать лишь между различными оттенками серого…
Ужасно, если работа входит в постоянное и непримиримое противоречие с совестью; это – действительно мучительная ситуация, которую так или иначе придется разрешать. По крайней мере об этом следует горячо молиться, прилагая максимум усилий к тому, чтобы найти работу, более соответствующую христианскому устроению души. В 1990-х годах многочисленные представители воспетого Борисом Гребенщиковым «поколения дворников и сторожей», приходя к Богу, осознавали невозможность по-прежнему работать в НИИ и конструкторских бюро. Им непременно хотелось если и не стать священнослужителями, то по крайней мере подвизаться в церковной среде – сторожами, звонарями, пономарями… Чувство это вполне естественно для неофитского сознания. Для восторженного новообращенного человека все напрямую не связанное с Церковью как бы перестает существовать и даже если не начинает выглядеть греховным, то по крайней мере полностью теряет былую привлекательность. Но вообще-то, это неправильно. Если молодой человек еще имеет право на подобные эксперименты, то зрелый мужчина – уже нет. Христианином можно и нужно оставаться всегда и везде.
Кстати, в «нулевые» годы ситуация резко изменилась и маятник качнулся в другую сторону, как всегда проскочив точку равновесия. По крайней мере до того большинство детей из христианских, воцерковленных семей старались по возможности учиться в православных школах и гимназиях, а высшее образование получать если не в семинарии или в регентско-певческой или иконописной студии, то непременно в Свято-Тихоновском или Иоанно-Богословском университетах. В начале же нового тысячелетия даже дети священников вдруг осознали для себя возможность получения светского высшего образования.