– Стас, – Игорь даже забыл на несколько секунд о том, с кем имеет дело и начал волноваться за бывшего одноклассника, – Ты в своем уме? Может, тебе нужно немного отдохнуть…
– Не могу!!! Не могу я отдыхать… Все что ни делаю – работа. Даже с женщинами встречаюсь не для удовольствия, а для того чтобы доказать этим сволочам-амбициям, что я еще что-то стою… Не докажу – они проглотят меня немедленно.
Игорь уже оправился от первого впечатления. Недоверчиво прищурясь, он прикидывал, из какого нового фильма или романа Стас передрал этот монолог и этот повод для страдания… Впрочем, даже если Стас сам искренне верил в произносимое, или даже если это происходило со Стасом на самом деле, какая разница?
– Все это как-то связано с совершенным тобой предательством? – безжалостно перебил Стаса Игорь.
– Да. Это не я совершил. Это – они. Амбиции. Хотел добиться положения в этой дурацкой конторе, не век же в обычных охранниках вахтерствовать. Я власти хотел… Отутюжить карьеру до безупречности… Начальником отдела безопасности можно было стать! Представляешь?
– У фирмы же не было такого отдела, – не понял Игорь.
– Я бы создал! Убедил Орликов, что нужно, и создал бы… Одно было необходимо – подступиться к начальству. А раз хотел, то отказаться, когда предложили такой прекрасный способ привлечь к себе внимание учредителей, уже не мог. Не мог я отказаться! Не имел ни малейшего права перед собой и своим пугалом… Но… Я ж не знал, что все так выйдет… Мне и в голову не приходило, что этот козел решит Жэке двинуть. Послушай, меня попросили – я выполнил. Не попросили даже, приказали! Я ж существо подневольное. Имитация ограбления, так имитация ограбления. Я еще тогда, сразу, тебе признаться хотел. Но как-то не вышло… А потом уже незачем было… А теперь вот ты, оказывается, сам все понял. Откуда я знал, что это исчезновение ВасьВася повлечет?! Откуда?!
Игорь моментально протрезвел.
– Что?! Да ты что, Стас?! И ты молчал?! Ну-ка пошли со мной немедленно. Ты мне сейчас всё подробно расскажешь.
Судя по выражению лица Стаса, ему от собственного признания сделалось существенно легче.
А ведь мог и раньше догадаться! Стас ведь единственный, кто умеет изменять собственный голос, в совершенстве подражая киногероям… Сейчас казалось, что одного взгляда на ряженого грабителя должно было бы хватить для того, что б распознать в нем Стаса… Как же можно было не догадаться?
– И расскажу! – твердо заявил тем временем Стас, – Знал бы, чем это все чревато, ни за что не согласился бы. А так… Начальство приказало, я послушался. А потом, вот так всё вышло. Я к Орлику вчера подходил. Или, говорю, объясните, где Палюрич, или я обо всем в милицию доложу. Так он орал на меня полчаса. Говорит, мол, про то, куда делся ВасьВась, он понятия не имеет. А про ограбление, мол, если я кому расскажу, так меня же первого и посадят. Я ведь – непосредственный участник. И оружие я держал. И бандой я командовал. Ох, Гошик! Влип я! – тут в глазах у разгоряченного Стаса мелькнула холодная трезвая мысль, – Помощь мне твоя позарез нужна. Не зря мы с тобой сейчас встретились. Ведь и правда, пистолетом-то я размахивал… Теперь, что с ВасьВасем случись – меня первого и поймают. А Орлики подставить кого – только рады будут. Это я точно знаю.
С каждым словом бывшего одноклассника Игорь становился все трезвее и трезвее.
«Ну, ничего себе! Сумасшедшие гипотезы оказываются верными?! Что-то делать! Что-то делать! Делать немедленно!» И понимая, вроде, что не время сейчас для суеты, Игорь никак не мог отделаться от навязчивой пульсации глупых мыслей. Сосредоточиться не получалось. Узнанное казалось ужасно значимым, но при этом было совершенно непонятно, куда его применить. Не в милицию же идти с этим Стасовым признанием? Бессмысленно. Да и совместное просиживание на школьных нарах к чему-то обязывало: Бестолочь-Стаса выдавать было нельзя.
Игорь метался между кухней, где уже закипал пунктуальный электрический чайник, и коридором, где полуразбитый бок телефона красноречиво провоцировал на недозволенное.
– Отставить буйняк! – сам себе скомандовал Игорь и замер, проверяя утренний бодун на гуманное отношение. Последствия сегодняшнего разговора не оставляли места для воздействия вчерашних самокопаний. Организм был, безусловно, трезв, но близок к помешательству. Хотелось перевернуть город, найти, высказать в глаза, набить морду… Скорее, ради того, чтоб хоть что-то предпринять, чем от злости. Хотелось изменить мир. Вера всегда говорила, что в таких состояниях главное ничего не предпринимать, а лучше так и подавно – наглотаться успокоительного и ждать, пока «буйняк» отпустит. Вместо этого Игорь решил наглотаться кофе.
Но сначала надлежало распахнуть окна и перемешать еще прохладный, но уже по-летнему насыщенный воздух с всеведающими стихами Моррисона.
Кофе полоснул озарением.
«Вась-Вась! Вот кому эта информация пригодится. Развяжет руки ему эта информация. Вот что!»
Не в силах больше бороться с собой, Игорь принялся накручивать на диске номер Вериного сотового.
– Да?
На миг заперло дыхание от звука любимого голоса. Все обиды, все ссоры показались такими глупыми. Она есть, она существует в этом лабиринте. Что еще может быть нужно?
– Я слушаю!
Вера хмурилась. Игорь отчетливо читал по интонациям, как сдвигаются к переносице её брови. Те самые, право на ухоженность которых Вера так горячо отстаивала неделю назад.
– Перезвони домой, – быстро проговорил Игорь и положил трубку.
Сердце сжалось вместе с кулаками.
«Домой?!» – отражение в зеркале скривило губы в презрительной ухмылке, и Игорь резко отвернулся, – «У неё теперь другой дом. Стол, парча и слоновая кость. Ей там хорошо. Зачем ворошить? Зачем?»
Игорь уже жалел о содеянном. Незачем было звонить. Любые слова будут расценены, как попытки начать все с начала. Любые попытки вернуть начало лишь продлят изощренные муки конца.
Чем дольше молчал телефон, тем менее уверенным в неуместности своего звонка становился Игорь.
«Может, что-то случилось? Может, и впрямь не дом ей тут? Может… В конце концов, я ж не просто так. Я ж по делу. Палюрич важнее всех личных драм вместе взятых»
Наконец, телефон зазвонил.
– Привет.
Игорь мгновенно успокоился. Все по-прежнему. Все в порядке. Она существует в этом лабиринте.
– Привет. Что?
Она не спрашивала «Что случилось?», не выражала удивления по поводу его звонка, не напоминала, мол «Договаривались же! Что такое ужасное могло произойти, чтобы нарушать договоренности?». Игорь понял, что благодарен за это. Очень благодарен.
– Привет. Тут такое! Надо срочно встретится, обсудить кое-что.
– Не надо. Обсудить можно и так. По телефону.
– Ты совсем не хочешь меня видеть? – Игорь ощетинился больше из-за её спокойно-делового тона, чем, обижаясь на смысл сказанного.
– Просто мне некогда. Встретится сегодня я не смогу.
– А что же ты делаешь?! – Игорь и сам испугался бесконтрольности этих язвительно-насмешливых интонаций. Они появлялись, как бы, вне зависимости от самого Игоря.
– Вадим попросил помочь, – все так же спокойно ответила Вера.
– Ладно, ладно, извини, – Игорь заставил себя подавить поднимающуюся волну негодования, – Я тебе верю. И потом, ты не обязана отчитываться… Тем более теперь. Теперь ты вообще можешь делать все, что хочешь.
Игорь подождал опровержения последнему предложению, не дождался, понял, что теряет Веру. Теряет совсем, навсегда.
– К черту, все это, Вера, – заговорил Игорь спустя целую вечность ощущений, – Я пытаюсь пробиться сквозь броню твоего отчуждения… Мне больно…
– Ей тоже.
– Кому?
– Броне. Ты слишком сильно об неё бьешься. Игорь, я тоже не железная. Оба мы очень тяжело переживаем этот разрыв. Может, не стоит усугублять положение? Звонить, видеться, делиться чем-то… Ворошить… Зачем?
– А с кем мне еще делиться? – с искренним недоумением закоренелого эгоиста поинтересовался Игорь и тут же решил исправиться, – Речь ведь идет о нашем с тобой общем деле. О Вась-Васе есть новости.
– Говорят, время лечит. Давай лечиться, Игорь, – будто не расслышав, с прежними нотками отчужденного трагизма проговорила Вера, потом, видимо, осознав, оживилась, – О Вась-Васе? Что?
– Можно говорить?
– Быстро учишься. Можно говорить всё.
Вера, судя по интонациям, грустно улыбнулась. Кажется даже искренне. Искренне грустно и искренне улыбнулась. Игорь сидел на корточках возле телефонного аппарата и, закрыв глаза, пытался представлять лицо Веры. Уголки губ чуть приподняты, брови слегка приподняты. Загадочная недоулыбка.
– Я слушаю тебя!
– То ограбление действительно подстроили Орлики.
– Как мы и предполагали… Орлик он или Орлик она?
– Оба. В качестве исполнителей наняли Стаса и его знакомых. Стас признался. В подробностях все мне изложил…
– Наличие доказательств и живых свидетелей – это хорошо…Очень ценная информация, Игорь. Спасибо.
И снова Вера показалась невыносимо чужой.
– Это еще не все. Я знаю, зачем Орликам это было нужно.
– Ну? – как ни старалась, Вера не смогла скрыть своей крайней заинтересованности.
– Потому что они намерены выкупить у Громового его долю фирмы и хотят, чтобы стоила она как можно меньше…
– Откуда информация?
– От Стаса. Он, после того, как в подстроенном налете участвовал, так за свою шкуру испереживался, что решил прояснить ситуацию досконально …
– А чем думал, когда соглашался изображать грабителя?
– Ему Миленок золотые горы наобещал, идеями о патриотическом долге напичкал. Мол, «вы окажете фирме неоценимую услугу, суть которой настолько секретна, что я, увы, не могу вам её раскрыть». Кроме того, он гарантировал лже-грабителям полную безопасность. Обещано было полное отсутствие милиции и сопротивления жертв. Миленку и в голову не пришло, что кто-то из нас попробует оказать сопротивление вооруженным грабителям. За хорошие деньги лже-грабителям и патриотам родной компании необходимо было просто пошуметь, гордо похитив для г-жи Орлик её же технику. Стас, кстати, умник еще тот. Он сначала отказался, ответив Миленку что-то вроде: «Откуда я знаю, вдруг вы не хозяевам похищенное вернули, а на базар пошли продавать. А нас просто использовать собираетесь… Не, так не пойдет» И тогда Миленок пообещал, что хозяева будут присутствовать при сдаче-приемке оборудования. Поэтому машина Орликов и засветилась.