Я всегда знала это, но на уровне сухого параграфа из учебника. А личный опыт – это совсем другое. Чувственный личный опыт… Каин дал мне его, самый яркий и незабываемый за всю жизнь. Я почувствовала другие прикосновения, другие ласки. Другие слова, наконец.
Поэтому я медленно иду по коридору его прекрасного дома и не могу свыкнуться с мыслью, что рано или поздно он закончится. Куда мне идти потом? Что делать? От Олега можно сбежать? Я пробовала и с каждым разом он реагировал жестче и страшнее, и ведь он сдерживался. Мне жутко представить, что он иногда представляет в своей голове, проваливаясь в жгучую ярость. Она съедает его изнутри, как голодное ненасытное животное, и, когда он проигрывает ей, он не видит ничего вокруг. Никого. Он ломает и крушит, берет и пользует, кричит и сумасшедше смеется.
Я не хочу назад. Я больше не могу.
Входная дверь смотрит на меня через большую гостиную. Она соединена с кухней, образуя просторную современную комнату. Я замечаю, что оставила распахнутой дверцу шкафчика, когда искала лекарства, и решаю исправить свою невнимательность. Мне не хочется портить это место, даже в столь неважных мелочах.
– Лис, милая.
Я вздрагиваю всем телом от насквозь фальшивого голоса. Его звук буквально прорезает острой иголкой всё тело, и меня парализует на мгновение, обдав яркой вспышкой паники.
– Я искал тебя, милая, – Олег говорит с ленивыми паузами и расплывается в щедрой улыбке.
Только его глаза горят испепеляющим пламенем и подсказывают, что его спектакль доброты не затянется надолго. Я рефлекто пячусь от него и поворачиваю к большому кухонному острову, чтобы он оказался спасительной преградой между нашими телами. Олег лишь поворачивает голову, следя за моими движениями, но пока ничего не предпринимает. Ему от природы дано столько форы, что он может долго забавляться, даже не шелохнувшись. Он знает, что в любой момент нагонит и сомкнет в сильных руках, если захочет. Он делал так сотни раз и поэтому не сомневается.
– Хорошо, что у тебя был телефон, – добавляет он. – По нему можно отследить.
– Не подходи ко мне, – произношу я как можно тверже.
Мне страшно, но это страх загнанного в угол, которому нечего терять и который даже рад, что впереди замаячила финишная линия. Сейчас всё решится, да, сейчас… Я устала ждать и предполагать самое страшное, накручивая себя истеричными мыслями. Больше не могу и не хочу, это проклятая черта, за которую я не заступлю. Хватит! Его больше не будет в моей жизни, что угодно взамен, но он больше не дотронется до меня.
Никогда больше, Лис, пообещай себе. Это закончится здесь.
– Я съездил в пару мест, куда ты обычно бежишь. Убил полночи на это дерьмо, а потом вспомнил о сотовом. Почему-то раньше не подумал.
Он делает первый шаг, обступая остров. Я зеркалю и двигаюсь в другую сторону, за что зарабатываю его хозяйскую усмешку.
– Ну же, Лис. Ты не рада мне? Не соскучилась?
– Олег, уезжай.
– А ты останешься здесь? – он наклоняет голову набок и насмешливо смотрит на меня. – Тебя пригрели здесь?
Я молчу, следя за его движениями. Мне трудно дышать и кажется, что во всё тело вонзились ледяные иголки, которые заставляют двигаться коряво и с запозданием. Но я тяну себя вперед, цепляясь пальцами за мраморную столешницу и готовясь к его рывку. Он специально медлит, чтобы обмануть меня или чтобы получше вымотать. Нервное напряжение изматывает лучше всего, несколько минут и твое тело становится ватным, и плевать как сильно ты жаждешь сопротивляться.
– Я же говорил тебе, что так будет, – Олег кивает и на пробу делает шаг в другую сторону, раскачивая меня. – Каин умеет укладывать девиц, я чувствовал, что ты не устоишь.
– Да, да, ты был прав… Уезжай!
– И сколько раз за ночь? Сколько раз он поимел тебя?
Вот и злость. Она прорывается наружу, вынуждая его смачно выплевывать слова, и уродует лицо нервными спазмами.
– Тебе нечего здесь делать. Олег, хватит.
Я говорю, потому что в тишине его захлестывает еще быстрее, и я действительно верю, что смогу найти правильные слова. Олег боится Каина, никого и ничего кроме, и у меня не остается других способов. Пусть верит во что хочет, но пусть уедет. Навсегда исчезнет из моей жизни.
– Хочешь, чтобы я уехал?
– Да, Олег, уезжай, я умоляю тебя.
– Ты теперь с ним?
– Олег…
– Мне интересно, Лис. Я же не чужой человек, я хочу тебе добра. Вдруг ты ошиблась и тебя всего лишь поимели, как бывает со шлюхами в дорогих тачках.
Он хочет добраться до меня, его взгляд заострился, а в жестах появилась плавность. Он готовится к броску, это так очевидно для меня, что внутри сжимается стальная пружина из паники и злости. Я устала выслушивать грязные оскорбления, которые произносят мне прямо в лицо и смакуют на языке, раскатывая по небу каждую низость. Меня тошнит от этого.
– Ты с ним? – Олег стирает издевательскую улыбку и понижает голос.
– Я больше не с тобой.
– Глотала? На что он тебя развел?
Я прикрываю глаза, наскребая последние капли спокойствия. Но его нет больше, ничего не осталось.
– Ответь мне, сука! Ты трахаешься с ним?!
– Да! – я кричу ему в лицо, отпуская всю ярость, которую копила так долго, что почти забыла, кто я такая на самом деле. – Я трахаюсь с ним! Слышишь меня?! Давно и у тебя за спиной, ты был прав! Я кончаю под ним! Под твоим братом!
Глава 27
В спортивном зале гулко от тишины. Игорь молчит, смотря на меня, и ждет, что я отвечу ему. А во мне что-то щелкнуло и недавние эмоции погасли, словно это не я минуту назад тряслась от страха. Вместо этого наваливается ужасная усталость и мне кажется, что меня заставляют смотреть надоевший фильм в сотый раз. Я уже знаю его наизусть, а мне все равно упорно тычут в экран.
Я оглядываюсь по сторонам и вновь пересчитываю присутствующих мужчин. Я теперь четче вижу обстановку и замечаю новые детали. Их шестеро, с Игорем семь. Большинство поднялись на ноги и вступили в круг света, но двое держатся в стороне и явно здесь лишь для того, чтобы давить количеством. В активные участники они не стремятся.
– Ты чуть запоздал, Игорь, – я возвращаюсь к нему и смотрю на его хмурое лицо. – Мне сегодня уже угрожали толпой… очередью по мою душу, если быть точной. А угроза, повторенная дважды, теряет остроту.
Игорь делает шаг ко мне и подходит вплотную. Обхватывает крепкими ладонями мои плечи и сжимает так, что мне становится трудно дышать от полыхнувшей боли. Ему не нравится, что я вздумала говорить расслабленным тоном и хочет побыстрей вернуть меня в прежнее состояние. В то самое, когда я боязливо озиралась по сторонам и боялась задержаться взглядом на его силуэте.
– Осторожнее, это пиджак Каина, – я все же выдавливаю слова и следом впиваюсь пальцами в мужские ладони. – Он терпеть не может мятые вещи.
– Тебя он терпит.
– А ты оригинален, малыш.
Он выкручивает мои плечи, и я выбрасываю ладонь наверх. Обжигаю его скулу хлесткой пощечиной, эхо от которой расходится по притихшему залу. Конечно, он не сдерживается. Он бьет меня тыльной стороной ладони, не справившись с полыхнувшими эмоциями и не сделав достаточную сноску на мой вес. Эти парни привыкают бить жестко и наповал. Так что меня как пушинку несет в сторону, в пустоту, в которой не за что зацепиться, и я падаю на пол.
Лучше, так лучше. Я слышу недовольный рокот, который неуверенной волной крадется как раз со стороны парочки, что думала отсидеться.
– Теперь я вижу, почему Олег так любил тебя. Одинаковые повадки, просто два сапога пара, – я наклоняюсь в сторону и сплевываю выступившую кровь.
Я делаю это специально и почти театрально, выбрав для наклона ту сторону, где больше света. Пускай смотрят и пускай любуются. Я не верю, что от такой картины нормального мужика не перекрутит в гендерной мясорубке, и плевать сколь пламенную речь Игорь задвинул прежде.
– Ты не помнишь, но я останавливала кровь из твоей раны, – я коротким взмахом указываю на Игоря и горько усмехаюсь. – Ты был слишком пьян, чтобы помнить. В баре… в “Десятке”, кажется, тебе сломали нос и кровь хлестала ручьем. Ты залил мне брюки, – я машинально провожу по бедрам, будто хочу стереть те пятна из прошлого. – Олег решил вправить и усадил тебя на пол, проклиная твое упрямство на весь бар. Ты не сразу, но сдался, и откинул голову на мои ноги… ты лежал на мне и едва дышал. Не помнишь? Вам с Олегом еще запретили появляться в том баре.
Игорь молчит.
– У тебя нос остался искривлен. Наверное, в этом виновата тоже я. Неправильно держала твою голову, когда ты вырывался. Еще у тебя вздувается венка вот тут, на шее, когда ты злишься. Я тогда заметила. И ты пьешь исключительно водку…
– Заткнись уже.
– Ты как-то по пьяни шепнул мне “Беги от него”. Ты знал Олега лучше всех, лучше родного брата, я по одной этой фразе поняла.
Я стягиваю с себя пиджак и отбрасываю его прочь.
– У Олега вся жизнь была клетка. Как мне было убежать из нее, Игорь? Ее ведь закрывают до конца боя, только если судья остановит… Но никто из вас не остановил.
У Олега были приятели и были друзья. Не знаю, как сильно надо было закрывать глаза, чтобы не замечать его больных припадков, но у них получалось. А после его смерти ему вовсе всё простили и забыли, по-настоящему забыли, будто ничего не было. Это Каин почти не общался с братом, только по вопросам клуба и боев, но тот же Игорь мог многое рассказать ему о младшем брате. О его вкусах и пристрастиях, любимых развлечениях…
– Сирена, – я улыбаюсь, поправляя вырез платья, впрочем, он не будет смотреться достойно, такие платья создаются не для нечищенных полов мужских спортивных залов. – Это по крайней мере красиво.
Я поднимаю лицо и в третий раз пересчитываю мужчин. Смотрю, как поменялись их позы, налившись напряжением. Оно буквально разлито в воздухе как тягучий и темный напиток, и густеет с каждой секундой… Все же я сломала план, пусть не до конца, но мое странное поведение не дружит с их ожиданиями, и мне это на руку.