– Но тогда ты не исполнишь обещание, данное моей матушке. Она ведь просила тебя помочь мне. И у меня есть к тебе кое-какие просьбы.
В воздухе сгустилось напряжение. Она заметила подозрительный блеск в его глазах и явную ухмылку, мелькнувшую на лице.
Усевшись на безопасном расстоянии, чтобы он не пострадал от ожога, полученного от жара, излучаемого ее шортами, которые сейчас вполне могли работать обогревателем, она пожевала губу.
– И что же? Что ты хочешь от меня?
– Джози, я совершенно разочарован тем, как ты ухаживаешь за больным. Ведь это всегда было твоей сильной стороной.
– Но мы же не в больнице, Хьюстон, да и ты, прямо скажем, не слишком-то похож на пожилую хилую леди.
Он потянулся за очередным куском краба, покатав его пальцами левой руки по тарелке, прежде чем наколоть.
– Да, наверное.
Она пожалела, что заявилась к нему домой. Ее решимость блекла перед многогранным и привлекательным Хьюстоном Хейзом.
– Ну, так чего же ты хочешь?
– Что-то я не слышу энтузиазма в голосе, Джози. Похоже, мне придется умолять тебя об услуге. – Он явно наслаждался ситуацией.
– Конечно же, тебе не нужно меня уговаривать.
– Ну, хорошо. – Он расправил плечи. – Когда мы покончим с едой, ты не смогла бы сделать мне массаж? Из-за ноги мне приходится спать на спине, чего я никогда не делал. И теперь затылок и плечи просто допекли меня.
Джози с трудом сглотнула. О да, она сможет ощупать каждый дюйм его тела, без проблем. Ей даже не понадобится лосьон, поскольку ее слюны, которой она станет истекать, будет более чем достаточно.
– Заметано, – пропищала она голоском, которым обычно общаются мышата в мультфильмах.
Хьюстон жевал краба, чувствуя себя заметно лучше, чем до прихода Джози. Весь день он читал, смотрел телевизор я пытался не обращать внимания на свою забинтованную, почти онемевшую руку. Это оказалось практически невозможно, потому что почти все его действия так или иначе были связаны с использованием правой руки. Он не мог даже помочиться, пока не научился спускать и поднимать молнию на джинсах левой рукой.
Но Джози служила ему милым, здоровым и слегка сексуальным развлечением. И если она полагала, что будет появляться здесь день за днем и при этом они смогут оставаться платоническими друзьями, то она либо неудачно шутила, либо проявляла невероятную наивность.
Его жизнь терпела крушение, его карьера висела на волоске, точнее, на незалеченном сухожилии, и он решил позволить себе с головой окунуться в страстный роман с Джози Эдкинс. Тем более что теперь он уже знал, как пылко и бурно у них это получается.
В неделю две ночи мучительного, невыносимого наслаждения, возможно, отвлекут его от так называемого выздоровления и от неизбежного дня, когда он сорвет прибинтованную шину и посмотрит, будет ли работать рука.
Но если Джози попытается настоять на соблюдении правила «не тронь меня», что ж, он готов принять вызов. Он даст ей не больше трех дней, чтобы она согласилась: гораздо забавнее и приятнее заниматься лечением в голом виде.
Джози бросила на него подозрительный взгляд и уселась поудобнее в кресле.
– Я слышала, что твоя сестра была напугана, когда делала тебе перевязку.
Еще бы! Под загаром кожа у Кори стала пепельно-серого цвета.
– Сестра всегда была слабым хлюпиком. Когда мы были детьми, я любил ее дразнить всякими жучками и букашками.
Впрочем, гораздо чаще она вызывала в нем покровительственное чувство, желание защитить, чем раздражала его. Он подолгу читал ей вслух, играл с ней, стараясь отвлечь ее внимание от ссорившихся и ругавшихся родителей. Точнее, от их отца, оравшего на мать в приступах ярости, когда та пыталась урезонить его.
– А кто тебя переодевал сегодня?
– Я сам. – На это тягостное и нудное занятие у него ушло добрых тридцать минут.
Джози села рядом, ковыряясь в тарелке. Она бросила на него нежный взгляд, означавший, что ей жалко его и хочется приласкать. Завернуть его в одеяло и кормить с ложечки.
– В следующий раз я этим займусь.
– У меня все получилось, не волнуйся на этот счет. – Ему не нужна помощь. Он сам пройдет через все это, забудет о рубашках с пуговицами и будет есть левой рукой вроде того великана-людоеда и тем самым избежит унижения быть зависимым.
Он не желал считать себя слабым, нуждаться в чьем-то уходе. Оттолкнув кресло, он встал и, стараясь не морщиться от боли, хромая, отправился налить воды.
Подставив стакан под струйку воды из крана в дверце холодильника, он старался удержать равновесие на здоровой ноге.
– Так что я еще говорил, когда ты меня накачала наркотиками?
Джози возмущенно фыркнула:
– Ты не был под наркозом. А дала я тебе то же самое, что получил бы в аналогичном положении любой другой пациент. А вот ты мне заявил, что я очень красива и тебе нравятся мои волосы.
Хьюстон сделал глоток воды и почувствовал нечто, чертовски похожее на то, как краска заливает его лицо. Он вполне мог сказать что-нибудь насчет ее прелестных колючих волос. Ему ужасно понравилось, как они терлись о его живот, когда она отсасывала его, но, дьявольщина, он вовсе не собирался говорить ей об этом.
– А еще, если память мне не изменяет, ты назвал меня настоящей богиней.
Он вскинул голову, на лице появилось обиженное выражение. Джози облизала пальцы и рассмеялась:
– Я пошутила. Последнее я уже выдумала.
Когда он вновь обрел дыхание, она продолжала смеяться, громко и неудержимо. Глядя на нее, неисправимую оптимистку, готовую к состраданию, скромную, без претензий, но чертовски привлекательную, Хьюстон должен был признать, что ему очень приятно ее присутствие здесь, у него на кухне.
И впервые с тех пор, как он пришел в себя и понял, что на карьере хирурга скорее всего придется поставить крест, Хьюстону вдруг тоже захотелось рассмеяться.
Глава 11
Смех и веселье Джози стихли, когда Хьюстон попросил:
– А ты не могла бы сделать мне массаж прямо сейчас? – Точно. Ему захотелось, чтобы она прикоснулась к нему, потрогала его.
Хьюстон с придушенным вздохом откинулся на спинку кресла, расплескав воду из стакана на столе. Он слизнул пролитую воду со своей руки, его губы издали тихий сосущий звук, и Джози почувствовала легкую зависть.
Ей хотелось, чтобы он проделал то же самое с ней самой. Дрожащими пальцами она коснулась его плеч, словно они были радиоактивными, и вздрогнула, почувствовав горячие крепкие мускулы.
– Конечно.
Самое время подвергнуть себя пытке.
Но она тут же напомнила себе, что сам факт, что Хьюстон обратился к ней с просьбой о помощи, уже граничил с чудом. Ей следовало увидеть в этом знак его доверия к ней.
Она решительно приступила к делу, массируя и разглаживая его спину, поднимаясь к загорелым плечам, отмечая милые веснушки, которые будто только и ждали, что их поцелуют. Он с шумом выдохнул, что могло означать удовольствие или боль, – она не была уверена.
– Я не слишком сильно нажала?
– Нет, все очень здорово. – Голос был спокойный, чуть хриплый.
– Отлично. – Оба ее больших пальца добрались до волны укрывавших шею тонких черных волос, прежде чем углубиться в густую короткую поросль.
Он тихо заворчал.
Минуту спустя она вновь пришла в движение, с удовольствием чувствуя его тело под бегающими вверх и вниз пальцами, украдкой забираясь в блестящую черную шевелюру. Ее груди колыхались у самой его спины, а его мышцы напрягались и вздрагивали при случайных прикосновениях.
– У тебя повреждена шея, или это просто воспаление?
– Там воспаление от того, что мне приходится спать на спине. А это вредно для моей шеи. Обычно я сплю на боку.
Джози еще раз промассировала его тело, сильно надавливая большими пальцами, и он одобрительно застонал.
Она вспомнила, как он выглядел, когда она вошла в травматологию, – весь в крови, икра разодрана в клочья. Ее пронизала дрожь при одной мысли об этом и о возможных последствиях.
– Это было ужасно? – Вопрос сорвался с ее губ, прежде чем она успела сдержаться, и она выругалась про себя.
Он удивленно вскинул брови:
– Что ужасно?
Ее руки замерли на его плечах.
– Я хотела сказать, то, что случилось с твоей ногой.
– Акула, что ли? – Хьюстон произнес не с раздражением, а, скорее, несколько растерянно.
– Да. Прости меня за этот дурацкий вопрос. Конечно же, это было чудовищно.
Повисло молчание. Она созерцала его затылок, и ей мучительно захотелось запустить пальцы в его густую шевелюру, наклониться и прижать его к себе.
Хьюстон медленно заговорил:
– Я не уверен, что «ужасно» – подходящее слово. Ну как это бывает? Что-то случается, ты как-то реагируешь, а потом все проходит. – Он покачал головой: – Это трудно объяснить.
– Я тоже так думаю. – Так оно и было, когда умер ее отец. Ты переживаешь и позже – много позже – начинаешь справляться с этим.
Хьюстону предстояло еще долго преодолевать последствия несчастного случая.
– Все произошло так быстро. Мне показалось, я что-то заметил, затем вдруг нога – я даже боли не почувствовал и не успел по-настоящему испугаться.
Уж она-то перетрусила бы как следует! Не отдавая себе отчета, она продолжала крепко сжимать его плечо, пока он не дернулся. Она ослабила пальцы и принялась вновь неторопливо массировать его тело.
– Я даже не знаю, как это назвать, – вдруг произнес он. – Это был несчастный случай? Или нападение? Когда я говорю, что меня укусила акула, у всех появляется выражение страшного испуга на лице. – Он поиграл вилкой на пустой тарелке и покачал головой: – Меня показали в «Новостях», ты же знаешь. Мне очень неловко.
– Я слышала, но сама не видела. – Ей казалось неприличным смотреть это. Посягательством на личную жизнь. – Они сняли тебя в больнице? Я не знала, что Акадия может позволить такое.
– Нет, они включили в передачу случайные снимки на пляже и интервью со свидетелями. И показали фотографию с персоналом больницы. – Он прыснул: – Моя матушка записала это на пленку.