Воевать с капиталистическим Вавилоном уже никто не собирался. Напротив — новое поколение хотело урвать свой кусок этого самого Вавилона. Тостеры гнали не радостно-религиозные тексты, а выпендривались на злобу дня. Они называли себя словом «раггама-фин» (raggamuffin).
В 80-х произошла окончательная электрификация регги. Музыка делалась исключительно при помощи ритм-машины и синтезатора. Результат получил название dance hall reggae. Искусство даба вымерло за ненадобностью. Мелодично-песенную струю в регги продолжил lover's rock— сладкий «рок для влюбленных». Параллельно продолжала существовать и речитативная разновидность регги — раггама-фин, сокращенно рагга. Содержание текстов — злобная порнография. Это агрессивная и виртуозная музыка: очень низкими и хриплыми голосами молодые парни лопочут с невероятной скоростью.
В ритмическом отношении рагга устроена богаче, чем рэп, но менее популярна (за пределами Ямайки). Для рэпера важно верещать быстро и плотно. Рагга-тостер к тому же должен постоянно менять окраску звука и интонацию, иногда брать не очень чистые ноты и даже пропевать два-три слога внутри плотного речевого потока. Рагга-тостинг постоянно балансирует на грани пения.
[10] Чикаго ―> Детройт ―> Лондон
Слово «хаус», как нетрудно догадаться, означает «дом». Оно происходит якобы от названия чикагского клуба Warehouse («склад»). Музыка, которая там звучала, хаусом в современном понимании не была.
В 1980-м диско окончательно вышло из моды и стало казаться безнадежно устаревшим и бесперспективным делом. Диско звучало лишь в клубах для темнокожих гомосексуалистов. Еще один знаменитый центр диско-сопротивления находился в Нью-Йорке, в клубе Paradise Garage. Этот клуб дал название еще одной разновидности хауса — гараж.
Хаус-музыка появилась в Чикаго примерно в 1984-м. Кто именно стал пионером «первого настоящего» хауса — сказать трудно, очень многие диджеи и продюсеры присваивают себе пальму первенства, но нет сомнений, что на возникновение нового саунда существенным образом повлияла ритм-машина Roland TR808. Она значительно упростила процесс создания танцевальной музыки, которую в Чикаго называли не иначе, как «хаус», и то обстоятельство, что ее начали записывать дома, еще раз подтвердило справедливость термина. Роскошное филадельфийское диско делали с живым барабанщиком и струнным оркестром. И конечно, с живыми певцами. А в Чикаго все необходимое оборудование состояло из четырех-дорожечного магнитофона и ритм-машины. Ритм-машина — это небольшой ящик с шестнадцатью кнопками и двумя дюжинами ручек.
Диджей Рон Харди стал первым применять пластинки, на которых был записан голый ритм-трек, то есть ничего, кроме барабанов и тарелок.
Слово трек (Track) означает дорожку многодорожечной записи. Дорожка с барабанами (ритм-трек) — это полуфабрикат будущей песни. В Чикаго начали печатать пластинки с ритм-треками, то есть выдавать болванку за окончательный продукт. У трека нет ни начала, ни конца, ни драматического развития в середине: трек однороден. По его ходу лишь несколько раз нагнетается напряжение.
Скоро слово «трек» заменило такие старомодные выражения, как песня», «композиция», «пьеса», «номер», «вещь».
Самым главным в этих полуфабрикатных треках был, конечно, бас-барабан, который глухо ухал в размере четыре четверти. Термин четыре четверти» необычайно широко распространен в техно-хаус-мире: кто ласково, кто с омерзением называет его «four-to-the-floor» («на четвереньках»). Это и есть пресловутое бам-бам-бам-бам.
Фигура хаус-диджея окружена мифами в ничуть не меньшей степени, чем фигура рок-гитариста. Весь фокус диджейства состоял и до сих пор состоит в том, что в руках диджея всем известные грампластинки начинают якобы звучать по-новому и производить на публику совсем иной эффект. Если не углубляться в тонкие различия между технологиями диджейского рукоделия, то можно сказать, что основная идея состоит в том, чтобы представить музыку в качестве непрерывно идущего звукового потока.
Высшая, последняя и единственная цель диджея — побуждать народ к танцам. Хороший диджей — вовсе не тот, у кого хорошие грампластинки, и не тот, кто умеет состыковывать их в длинную кишку, а тот, кто способен управлять настроением танцующих, заводить публику, доводить ее до состояния экстаза. Танцы под диджейскую музыку в идеале должны быть именно экстатическими.
Поначалу диджей ставили просто танцевальную музыку, которая звучала по радио и которую покупали в обычных магазинах обычные люди. Но в середине 80-х, с появлением хауса, диджей стали заводить грампластинки, которые записывались и выпускались малыми тиражами специально для них.
В 1985-м, в самый разгар психоза вокруг ныне забытого раннего хауса, в чикагском андеграунде появился трек, который двинул танцевальную музыку совсем в другую сторону. Темнокожий малый DJ Pierre получил от своих друзей задание добавить бас к уже существующему 15-минутному ритм-треку Диджей Пьер слушал ритм-трек и наобум крутил ручки только что купленного подержанного бас-синтезатора Roland TB303 Bassline, который агрессивно визжал и хрипел. Пленку с результатом своего труда он отдал супер-диджею Рону Харди.
Через пару недель новый «Acid Traxx» был у всех на устах. Музыку, естественно, называли не иначе, как эсид-хаус (Acid house).
Создатели этого революционного чудо-трека решили сохранить народное название, полагая, что электронное бульканье имеет отношение к эсид-року, то есть к бесконечным гитарным запилам психоделических групп начала 70-х (таким образом, в эсид-хаусе усматриваются отдаленные следы фрик-аута). Но народ полагал, что своим воздействием эта музыка обязана галлюциногенному наркотику ЛСД, который якобы тайно подмешивался в напитки, потребляемые в клубе. Это, конечно, чушь.
Многим казалось, что сам звук ТВ303 — наркотический. Но осцилляторы и фильтры, ответственные за звучание этого мирного японского прибора, никакого отношения к ЛСД, конечно, не имели.
Однажды герой и новатор диджей Пьер случайно услышал по радио до боли знакомые вжикающие звуки. К его ужасу, это был чужой трек. Диджей Пьер и его приятели никому не рассказывали, откуда взялся модный эсид-саунд, и уклончиво намекали на особые синтезаторы, многоканальную запись, хитрые аккорды и даже на полиэтиленовый пакет, который они якобы протаскивали под дверью. Никто не должен был знать, что эсид прячется в маленьком серебристом ящике с тринадцатью пластмассовыми клавишами всего на одну октаву и с полудюжиной ручек. В синтезатор вмонтирован секвенсор, который воспроизводит одну и ту же последовательность нот, а ты можешь при этом вертеть ручки и искажать звук.
Японский прибор был выпущен в 1982-м, стоил 500 долларов и предназначался для певцов-одиночек, исполняющих свои песни под акустическую гитару — ведь гитаре явно не хватает баса. Ровно через полтора года производство ТВ303 было прекращено: звук оказался неприятным, а прибор — дорогим и никому не нужным. В 1985-м им были завалены магазины подержанных товаров. Диджей Пьер полагал, что ему удастся сохранить монополию на клевые звуки. Но чикагский диджей и продюсер Армандо повторил его подвиг. Чикагский эсид-хаус сделался танцевальной музыкой черного андеграунда.
Году в 1988-м чикагский хаус стал басовитее и мягче. На об-ложках грампластинок, которые выпускал лейбл DJ International, появилось новое название — deephouse. Слово «deep» («глубокий») потребляется крайне неформально: если музыка претендует на глубину, серьезность и некоторую изысканность, то она, безусловно, seep. Наверное, слово «deep» надо переводить как «проникновенный». Соул-вокал тоже, разумеется, deep.
Этот самый облагороженный и одушевленный (и безошибочно коммерческий) дип-хаус прекрасно прижился в Нью-Йорке, где его местная разновидность была названа словом гараж. Несложно заменить, что в чикагском эсид-хаусе басовая партия (то есть эсид) была на удивление не басовита, она дергалась и визжала. Весь бас был заключен в равномерном буханье бас-барабана. Поэтому бас не двигался. А вот бас в хаусе конца 80-х — настоящий, глубокий, плавный, поэтому и буханье барабана не такое грубое.
Вообще, гараж и дип-хаус изящнее, чем эсид-хаус. Одна из причин, вероятно, состоит в том, что нью-йоркская хаус-музыка сопровождает шикарную богемную жизнь, а не андеграундный угар, как в Чикаго середины 80-х. В гараж-клубе дамы носят вечерние туалеты и пьют шампанское.
Гаражные треки часто построены, как обычные песни, — со строфами, куплетами и припевами.
Толстяк Хуан Эткинс (Juan Atkins) читал научную фантастику и живо интересовался фанк-музыкой. Как и все темнокожие детройтские подростки, он мечтал играть в группах Джорджа Клинтона Parliament и Funkadelic, ведь они базировались именно в Детройте. Хуан пытался играть на бас-гитаре, но найти еще пол-дюжину сверстников, чтобы сколотить собственную фанк-команду, не смог. Юноша записывал свои первые треки с помощью двухкассетного магнитофона и синтезатора. Он многократно перегонял звук с кассеты на кассету, добиваясь возникновения грува. Этот процесс ему понравился — молодой человек пришел к выводу, что группа ему и не нужна. А нужно умение обходиться с современной музыкальной аппаратурой. Поскольку синтезатор следовало «программировать», основательный Хуан решил, что ему необходимо изучить программирование, но, уже поступив в колледж, выяснил, что искусство написания программ для вычислительных машин не имеет никакого отношения к настройке параметров синтезатора.
В колледже 19-летний Хуан Эткинс познакомился с ветераном вьетнамской войны Риком Дэвисом — Рику было уже за тридцать, и он являлся большим поклонником Джими Хендрикса. Вдвоем они создали группу Cybotron и послали свою первую пленку главному музыкальному гуру Детройта — радиодиджею Electrifying Mojo, а тот завел ее в эфире. Хуан и Рик были в шоке. Их сингл «Clear» (1982) разошелся в количестве 50 тысяч экземпляров.