— Зои, — прошептал он, отпуская себя, чтобы с дикой самозабвенностью устремиться к собственному экстазу и, спустя несколько мгновений, его достигнуть.
Я обняла Никсона, когда он опустился на меня, наслаждаясь его весом, прерывистым дыханием на моей шее, и дрожью, сотрясающей нас обоих, пока мы пытались прийти в себя.
Через несколько мгновений он перекатил нас на бок и прижал к себе.
— Кажется, я умер. — Он поцеловал меня в лоб.
— Правда? — я откинулась назад, чтобы посмотреть на него. — Позор. Я помню, ты что-то говорил о душе.
Никсон ухмыльнулся, отнес меня в ванную комнату, и мы начали все сначала.
Кому нужен сон?
14 глава
НИКСОН
Когда открыл глаза, в окно спальни лился солнечный свет, и значит я проспал (и часы на телефоне это подтвердили) всю, черт возьми, ночь!
Никакой бессонницы
Никаких кошмаров.
Только Зои в моих объятиях.
Ее маленькая попка прижималась к моему уже твердому и полностью готовому члену.
«Не сейчас, — мысленно сказал я этому неуправляемому ублюдку. — Ты был в ней три раза прошлой ночью. Дай отдохнуть, чтобы прийти в себя».
Я никогда не был с женщиной, которую бы на следующее утро хотел сильнее, чем накануне вечером.
Но сегодня это со мной случилось.
Солнце переливалось в рыжеватых волосах Зои, словно живое пламя, когда я пошевелил ее шелковистые локоны. Такие мягкие. Все в ней было чертовски мягким.
Она была моей полной противоположностью во всех отношениях. И я говорю не о том, что моя кожа покрыта татуировками, а ее — безупречно чиста, и не о том, как не похожи наши тела, а том что ее сердце и разум широко открыты, в то время как мои закрыты ради безопасности людей. Ее прошлое ограждал штакетный заборчик, мое — колючая проволока. Ее семья была в шаге от того, чтобы попасть в ситком, в то время как моя была «это слишком» даже для драм HBO. Она была старательной и целеустремленной, в то время как у меня все зависело от настроения. Она была постоянна, как Полярная звезда, а я — непостоянен даже в хорошие дни. Она была лучше меня во всех отношениях.
Единственное, где мы подходили друг другу — в спальне или в ду́ше. Надеюсь, позже смогу проверить эту теорию на кухне, в столовой... Список мест можно продолжать. Там мы были больше, чем просто совместимы. Я никогда не терял себя в ком-то так, как это было с Зои прошлой ночью. Никогда не заботился о чьем-то удовольствии больше, чем о своем. И уж точно никогда не проводил ночь с женщиной полностью трезвым.
И все же, сейчас пока огонь желания требовал, чтобы я разбудил Зои и довел еще до одного или двух оргазмов, на сердце было мирно и спокойно, пока я просто ее обнимал.
Спокойно.
В этот момент мне больше всего хотелось чувствовать ее утешительное тепло.
Сладкое чувство удовлетворения разлилось в груди, а в голове возникла мелодия: огонь желания, переросший в признательность. Я легонько поцеловал Зои в голое плечо и как можно тише выскользнул из постели.
Чтобы не будить Зои, я не стал искать в комоде чистое белье, а просто натянул брюки и пошел на веранду за гитарой.
Похоже, я нашел свою музу.
***
— Ну как? — спросил я Джонаса две недели спустя, когда набрался смелости отправить ему по электронной почте черновой вариант «Милосердный огонь».
— Хорошо. Правда хорошо. — Я услышал шуршание на заднем плане, когда он помогал своей дочери. — Твоя шапка вот там, милая.
— Иди, покатайся. Это может подождать. — Меня устраивала любая причина отложить этот разговор. Обычно я без проблем показывал то, что сочинил, но на этот раз все было по-другому.
— Нет, я еще здесь. Мы ждем Киру. К тому же, я немного опасаюсь, что, если повешу трубку, пройдут недели, прежде чем снова услышу твой голос, — добавил он с немалой ноткой осуждения.
— Извини. Обещаю отвечать на телефонные звонки. — Не то чтобы я не хотел общаться с друзьями, просто чувствовал, что здесь теперь другой Никсон — версия 2.0 — и боялся, что это изменится.
— Ага, конечно. Итак, что думает Зои?
Я отключил громкую связь и заглянул в гостиную, чтобы убедиться, что она все еще занята обсуждением какого-то контракта.
— Никс?
Я вздохнул.
— Она еще не слышала.
— Правда?
— Да. — Я плюхнулся на диван и уставился на Скалистые горы, покрытые снегом. За прошлую ночь его прибавилось примерно на фут.
— Все дело в ней, верно? — предположил он, слегка понизив голос.
— Может быть, — раздраженно признал я.
— Никсон, мы с тобой давно дружим, и за все это время ты никогда не писал песен для женщин.
Я ничего не сказал.
— Могу считать твое молчание согласием? — он спросил.
— Нет, если собираешься разозлиться.
Я откинул голову на спинку дивана.
— Не буду. Я просто думал, что ты... э-э… не играешь с женщинами, которые работают с нами, — медленно произнес он.
— Играешь? — я усмехнулся. Теперь, когда Джонас стал отцом, ему приходилось аккуратно выбирать слова. — Я не играю. Только не с ней. Это... — Серьезно. Затягивает. Идеально. Сводит с ума. Нужнее воздуха. — Сложно.
— Ты хочешь сказать, что не играешь с ней и написал ей песню?
— Если тебя интересует, сплю ли я с ней, то это не твое дело. — То, что между мной и Зои, личное. Это были две недели легкого, открытого общения и самого умопомрачительного секса в моей жизни.
— Черт, — пробормотал он.
— Папочка! — я услышал, как Виви вскрикнула.
— Не говори маме, — взмолился Джонас.
— Мама уже слышала! — голос Киры звучал громко и отчетливо. — Привет, Никсон.
— И ей привет.
— Никсон передает привет, — повторил Джонас. — Послушай, я стараюсь не быть таким парнем, когда ты так очевидно счастлив...
— Тогда не начинай, — возразил я. — Она проработает в штате еще два месяца, и как только мы закончим турне в Хьюстоне, займется своей собственной группой.
— О. — Его тон полностью изменился. — Хорошо для нее.
— Да. Она действительно много работает и заслуживает этого.
— Правда. Когда тебе понадобится совет, звони. — Послышалось еще какое-то шарканье и звук открывающейся двери.
— Почему ты думаешь, что мне понадобится совет?
— Учитывая то, что я видел на концерте в Такоме, думаю, можно с уверенностью сказать, что это самые долгие отношения, которые у тебя когда-либо были.
— Это не…
Черт, у нас действительно отношения.
— Наверняка возникнут проблемы, когда Зои больше не будет у тебя на побегушках. И она не похожа на тех девушек, что поджидают возле гримерки, Никс.
— Знаю! — огрызнулся я.
— Хорошо. Мне пора, но ты должен сыграть ей эту песню. Она просто феноменальна.
— Спасибо. — Я закончил разговор как раз в тот момент, когда вошла Зои. Она была в джинсах и одной из моих толстовок, которые доходили ей до бедер. Расслабление пошло нам обоим на пользу.
— Закончила?
Я бросил телефон на кофейный столик, чтобы освободить руки. Зои не любила, когда ей мешают во время работы, но как только она заканчивала со своим списком дел на день (который был длиннее, чем мой годовой), наступало время пошалить.
— Да, — ответила она, перебирая в руках пачку писем. — Просто просматриваю сегодняшнюю почту. Ничего особенного. Кажется, только счета… — она вдруг нахмурилась. — Странно.
— Что там? — спросил я, сжимая ее бедра и притягивая к себе. Остальное могло подождать. Мне нужно было снова услышать, как она выкрикивает мое имя в этой комнате. Акустика здесь была невероятной.
— Это от юридической фирмы, но адресовано тебе. — Она перевернула конверт, показывая почтовый штамп: письмо было сюда переадресовано. — На тебя снова подали в суд?
— Это было всего один раз, и то по мелочи.
Она подняла брови.
— Ты покрасил краской из баллончика дом той женщины.
— Верно, но, в свою защиту скажу, я думал, что это мой дом. Мне было двадцать три, и я был пьян. — Я откинулся назад и наклонил голову, чтобы увидеть обратный адрес.
— Не уверена, что это смягчающие обстоятельства, — подразнила она.
На конверте значилось: «Адвокатская фирма «Хауэлл и Джонсон».
У меня свело живот.
Это не он, а только письмо. Это не он. Просто письмо.
— На тебя когда-нибудь подавали в суд за установление отцовства? — спросила Зои.
Но она держит письмо в руках, и только тоненькая бумага отделяет от соприкосновения с ним. От его влияния, от инфицирования им.
— Никс? — Зои обхватила мое лицо, и я резко посмотрел ей в глаза. — Я пошутила. Но... такое было? На тебя когда-нибудь подавали в суд на установление отцовства? — она нахмурилась, глаза потемнели от беспокойства.
Я покачал головой.
— Черт возьми, нет. Никогда не был настолько пьян.
Надо вырвать письмо из ее рук. Оно не должно было приходить сюда. Не должно ее касаться.
— Что ж, это хорошо, — Зои поежилась. — Я не говорю, что из тебя не получился бы отличный отец. Наоборот: получился бы. Просто не... — она прикусила губу.
— Не когда я пьян каждую ночь и весь день? — я заставил себя улыбнуться.
— Точно. — Она склонила голову набок и внимательно посмотрела на меня. — Ты вообще хочешь детей?
— Не уверен, что ребенок захочет меня, — ответил я, положив руки ей на бедра.
— Любой ребенок захочет, — прошептала она, проводя пальцами по бороде, которую я перестал брить после последнего концерта. — И я уверена, что когда придет время, у тебя будут прекрасные дети.
Мое сердце бешено заколотилось, но я был слишком сосредоточен на письме, чтобы ответить.
— Что ж. — Она убрала руку и вскрыла конверт.
— Давай потренируемся. — Я вырвал у нее письма и бросил все (кроме одного) на пол, затем обхватил Зои за попку и посадил на себя.
— В чем? — приглушенно пробормотала она, пока я стягивал с нее толстовку.
— Ты говоришь о детях, и мне хочется попрактиковаться в их создании. — Толстовка упала на пол, а письмо я засунул между диванными подушками.