Она усмехнулась.
— Ты всегда хочешь попрактиковаться.
— Совершенствоваться.
Я притянул ее губы к своим, и менее чем за секунду поцелуй перешел от игривого к жгучему. Пронизывающая до костей паника из-за письма сменилась первобытным желанием, граничащим с отчаянием.
Я нуждался в Зои прямо сейчас.
Мы разделись, я раскатал презерватив, а затем оказался внутри нее, и мир снова обрел смысл. Черт возьми, она была горячей, тугой и всегда такой невероятно влажной. Идеальной. Я бы хотел навсегда остаться прямо здесь, в ней, где ничто другое не имело значения. Где ничто другое не могло затронуть нас.
Я крепко поцеловал Зои, пока она медленно меня объезжала. Я хотел, чтобы она двигалась быстрее и жестче, но она не спешила: плавно скользнула вниз по члену, запустила пальцы мне в волосы и улыбаясь.
Эта женщина собиралась довести меня до безумия, но я и был здесь ради этого.
Я откинулся на спинку дивана, потянув Зои за собой, чтобы мог руками, зубами и языком довести ее до исступления. Наблюдать за тем, как она кончает, было даже приятнее, чем собственный оргазм, и я убедился, что она дважды достигла оргазма, прежде чем кончил сам, выкрикивая ее имя.
Я прижал Зои к своей груди, пока мы приходили в себя. Она провела пальцем вдоль верхнего края крыльев, вытатуированных поперек моей груди — там, где виднелся шрам.
— Ревнивый любовник его оставил? — тихо спросила она.
— Драка в баре.
Она подняла брови.
— Не я ее начал. — Я пожал плечами и чмокнул ее в губы. — А твой? — я скользнул по серебристому шраму. — Старая боевая рана?
— Драка с медведем, — она усмехнулась.
— Врушка, — я рассмеялся.
— Аппендицит удалили, когда мне было десять. — Зои выпрямилась. Она больше не касалась моей кожи, зато теперь я видел ее потрясающую грудь. — Какую татуировку ты сделал первой?
Я заколебался и чуть не выдал ложь, которую цитировали в каждом журнале, а затем вместо тату падающего Икара, поднес ее пальцы к маленьким часам под крылом, прямо над моим сердцем.
— Честно? — Зои встретилась со мной взглядом. — Я думала, что это...
— Если ты думала, что это Икар, то почему спросила? — я прижал ее руку к своей груди. Лишь ей одной я открыл этот кусочек правды.
— Не люблю получать информацию из вторых рук. — Она обвела часы, задержавшись на римских цифрах, секундной и часовой стрелках. — Семь часов и двенадцать минут.
— Да. — У меня сжалось сердце. — Спросишь почему?
Ее зеленые глаза пригвоздили меня к месту.
— Ты ведь не расскажешь?
В вопросе слышалась надежда, и это пронзило мою душу, словно нож, а потом я покачал головой, сокрушая ее надежду.
— Тогда не буду спрашивать, — прошептала Зои, обхватив мое лицо. Ее поцелуй был нежным, но немного печальным. — Ирония в том, что ты находишься в моем теле, хотя не пускаешь меня сюда, — она легонько постучала по моим вискам, — на данный момент для меня это слишком.
С этими словами она соскользнула с меня, подобрала одежду и разбросанные письма, а затем оставила меня наедине с моими собственными дерьмовыми мыслями и тем письмом, которое мне необходимо сжечь.
***
Ноябрь сменился декабрем, а мы все еще оставались в Колорадо, и мне это нравилось. Здесь не было ни папарацци, ни желтой прессы, и лишь одна единственная рождественская вечеринка в городском общественном центре, на которую все пришли в дурацких свитерах. Я отказался надеть такой, и вместо него на мне красовалась толстовка с самодельным принтом — фотографией Джереми.
Увидев ее, мать Зои хохотала до упаду, а Наоми подрисовала на отпечатанном лице своего мужа усы.
Зои закатила глаза и сказала, что не станет со мной целоваться, пока физиономия ее брата утыкается ей в грудь, поэтому пришлось переодеться в свитер с Гринчем. Ничто не стоило того, чтобы упустить поцелуи Зои.
Я старался избегать Питера, который не упускал возможности предложить себя в качестве бэк-гитариста в Hush Note. Очевидно, он не знал, что это место навеки отдано Джонасу.
— Итак, когда вы двое собираетесь вернуться в Сиэтл? — спросила Наоми, потягивая зеленую жидкость, которую налила себе из чаши с пуншем.
Зои вопросительно посмотрела на меня.
— Даже не знаю. Никс, когда мы возвращаемся в Сиэтл?
Мы обсуждали это каждые несколько дней.
— Когда захочется. — Удерживал ли я ее от изучения новых групп? Возможно. Использовал ли любой предлог, чтобы остаться с ней здесь, в нашем маленьком снежном шаре? Безусловно. Я не употреблял алкоголь двадцать три недели и не спешил возвращаться к образу жизни, который ставил это под угрозу. К тому же, у жизни в Колорадо был дополнительный бонус: мы с Зои жили вместе, и когда мы вернемся, эта проблема неизбежно встанет перед нами.
— Какой точный ответ, — подразнила Наоми.
— Это сарказм от той же самой женщины, которая наткнулась на кухонную стойку, когда впервые меня встретила? — я приобнял Зои за плечи.
— Это было до того, как я узнала тебя. Ах, старые добрые времена.
— Вредная у тебя семья, — пожаловался я Зои.
— По крайней мере, ты знаешь мою семью. Мы вместе уже... — она округлила глаза и оборвала себя на полу фразе.
Ах, да, то самое слово «вместе», которое она так избегала произносить, обсуждая тему наших отношений. Сердце защемило от того, какой обеспокоенной она при этом выглядела. Единственными примерами прочных отношений, которые наблюдал лично, были Куинн и Джонас, и я сравнил нас с ними.
Мы с Зои жили вместе. Спали вместе. Спорили как за, так и против друг друга, в зависимости от темы и дня. Вместе ходили за продуктами. Вместе смотрели фильмы. Вместе принимали душ. Я не хотел никого другого и сомневаюсь, что это изменится в ближайшее время... или вообще изменится. Мы вместе здесь, и вместе вернемся в Сиэтл. По крайней мере, лучше бы так оно и было, особенно после той головной боли, что устроили мои адвокаты из-за моего рождественского подарка Зои.
— Месяцы, — тихо продолжил я. — Мы вместе уже несколько месяцев. И поверь, ты ничего не упускаешь, когда дело касается моей матери. А теперь, как насчет того, чтобы я отвез тебя домой, чтобы мы могли снова быть... вместе?
— Тебе повезло, что мой папа в другом конце зала, — улыбнулась Зои.
— Мне повезло по гораздо большей причине, чем это. — Я притянул ее ближе.
— Какая радость, что вы уже уходите, потому что меня от вас двоих тошнит, — прервал нас Джереми, вторгаясь в наш маленький мир с сонным Леви на плече. — И не смей так говорить о моей младшей сестре. — Он вздрогнул. — Я, конечно, понимаю, что ты рокер и все такое, но здесь же ее семья.
— Заткнись. — Зои закатила глаза. — Вы, ребята, идете домой?
— Леви пора спать, — кивнула Наоми.
— А папе нужно побыть с мамой. — Джереми красноречиво поднял брови, глядя на жену.
— Фууу. — Зои съежилась.
— И на этой ноте. — Я перекинул ее через плечо (мысленно похвалив себя, что удержался и не шлепнул ее по заднице), и отнес в гардеробную, успешно избежав встречи с Питером и его женой.
Наоми и Джереми последовали за нами.
— Черт, я забыла сумочку, — сказала Наоми, глядя поверх стопки пластиковых контейнеров, которые несла.
— Она в гардеробной? — спросил Джереми.
Наоми кивнула.
— С левой стороны.
— Давай пока подержу Леви, — предложил я, делая шаг вперед, чтобы забрать из рук Джереми спящего малыша.
— Уверен?
— Не уроню, — пообещал я.
Я донес Леви до их машины, затем усадил в автокресло и быстро пристегнул.
Когда поднял глаза, Зои смотрела на меня со смесью удивления и растерянности. Быстро поцеловав, я усадил в нашу машину.
— У тебя получилось, — сказала Зои несколько минут спустя, пока я аккуратно вел автомобиль по заснеженной дороге. — Твоя первая трезвая рождественская вечеринка. Я впечатлена.
Я покачал головой и улыбнулся, не отрывал глаз от дороги.
— Я купил тебе подарок на Рождество.
— Да? Я и тебе кое-что приготовила.
— Бьюсь об заклад, мой лучше, — я ухмыльнулся.
— Если ты просто обмотаешься красной лентой и завяжешь бантик, меня это не впечатлит.
Я рассмеялся.
— Лгунья.
— Возможно. — Она напряглась, когда мы свернули на дорогу к ранчо. — Когда вернемся в Сиэтл, мы по-прежнему будем... вместе? Или это только пока мы здесь?
Я остановил машину, когда показался дом.
— Как ты хочешь?
— Сначала ты. — Зои вздернула подбородок, несмотря на страх в глазах.
Сердце снова дернулось от боли.
Черт, эта девушка великолепна... и моя.
— Мы всегда будем вместе, куда бы ни поехали. — Я взял ее за руку. — Я обязательно облажаюсь, и уже делаю это иногда. Но я хочу, чтобы ты была в моей постели, и не только в Колорадо, но в в отелях, в моей квартире в Сиэтле… или в твоей, — поспешил добавить я.
Она покачала головой.
— Ты не захочешь видеть мою квартиру.
— Наоборот. Я хочу быть там же, где и ты. — Это была самая что ни есть правда.
Зои улыбнулась.
— Хорошо. Потому что я чувствую то же самое.
— Спасибо, черт возьми. — Я наконец-то смог расслабиться.
— Да ладно, как будто когда-либо тебе говорили «нет». — Она поцеловала тыльную сторону ладони.
— Я не ставил себя в ситуации, когда мне могли бы сказать «нет». — Знала ли Зои обо мне все? Нет. Но она знала больше, чем кто-либо другой. На данный момент этого было достаточно.
— Мы не можем оставаться здесь вечно, ты же знаешь. Я не могу постоянно гастролировать с тобой. Я не буду находиться возле твоей гримерки, отгоняя женщин, которые выстраиваются в очередь, чтобы занять мое место. — Она крепче обхватила мою ладонь.
Я перегнулся через консоль и целовал ее, пока мы оба не начали задыхаться.
— Никто, кроме тебя, — повторил я обещание, данное несколько месяцев назад.
— Вот так просто? — прошептала она мне в губы.
— Да, так просто. — Я отодвинулся, чтобы видеть ее в свете приборной панели. — И мы можем приезжать сюда, когда захочешь. Я бы вообще не уезжал, просто летал в Сиэтл на встречи, в турне, а потом возвращался сюда.