Услышать маму в середине дня в будни было неожиданно.
— Что-то случилось? — спросила она сразу же.
— Нет, ты говоришь как твоя бабушка. Мать Кевина всегда начинала разговор с вопроса, не случилось ли чего.
— Я имела в виду, что обычно ты в это время не звонишь.
— Я знаю, знаю. Просто я в Лондоне и хотела спросить, не могу ли заехать и навестить тебя.
— Ты в Лондоне! — закричала Дейдра. Она окинула взглядом комнату: все было завалено бумагами Десмонда — планами, проектами, записками. Этот маленький магазинчик, дела которого он сейчас вел, гораздо сильнее занимал его мысли, чем «Палаццо». Сама она в халате, в доме не убрано. Она с ужасом посмотрела на дверь, словно ее мать вот-вот должна была оказаться на пороге.
— Да, я только что прилетела. У вас такое прекрасное метро. Привезет просто к порогу дома.
— Что ты делаешь в Лондоне? — Дейдра говорила почти шепотом. Если мама приехала за три месяца до юбилея свадьбы, означало ли это беду?
— Да так, просто заехала… Маршрут лежит через Лондон.
— Маршрут? Какой маршрут?
— Я же тебе рассказывала… Я всем рассказывала.
— Ни про какой маршрут ты мне не рассказывала.
— Да нет же. Хотя, возможно, я не тебе это говорила.
— Мы разговариваем всю мою жизнь, мы говорили четыре дня тому назад.
— Дейдра, дорогая, что-то не так? Ты такая странная. Словно хочешь поссориться со мной.
— Я не знаю ни про какой маршрут, куда ты едешь?
— Вначале в Италию, потом на корабле из Анконы…
— Куда ты направляешься?
— Много куда… Корфу, Афины, Родос, Кипр, кое-куда в Турции…
— В круиз? Мама, ты едешь в круиз?
— Думаю, что это слишком громкое название.
— Но звучит очень грандиозно.
— Будем надеяться, что там не слишком жарко, может, сейчас не самое лучшее время, чтобы ехать.
— Так зачем ты едешь?
— Потому что настало время, в любом случае хватит об этом. Мы встретимся?
— Встретимся? Ты приедешь сюда?
Мама рассмеялась:
— Спасибо большое, ты очень гостеприимна. Но вообще-то я не планировала ехать аж до Пиннера. Я рассчитывала, что ты приедешь сюда и мы сможем сходить пообедать или выпить вместе кофе.
Дейдра ненавидела, когда Анна говорила «аж до Пиннера», это звучало оскорбительно, как будто их место было дырой. А тут еще ее мать, которая приехала из Дублина, Боже правый, которая вообще не знала, где что расположено, и она говорила то же самое.
— Где ты остановилась? — спросила она, стараясь не показывать раздражение.
— Я остановилась в отеле в центре, в самом центре, в двух минутах ходьбы от Пикадилли.
— Я знаю, как проехать туда, — сказала Дейдра.
— Тогда здесь в баре в полвторого? Ты успеешь?
Дейдра оставила Десмонду записку на столе. Она никогда не знала, придет он днем или нет. Фрэнк Квигли сказал, что для такого менеджера, как Десмонд, не будет проблем с увольнением и всей этой волокиты с выплатой неустоек и компенсаций. Все должно закончиться к тому моменту, когда наступит день праздника. Дейдра поднялась наверх и надела свой лучший костюм. Волосы были грязными, она планировала вымыть их попозже, а теперь не было времени. Ее хорошая сумка в ремонте, на руке — некрасивая повязка, потому что она обожглась о плиту, а поменять повязку должен только врач.
С самыми худшими чувствами и страхом Дейдра Дойл поехала на встречу с матерью. Она чувствовала себя неухоженной и непривлекательной. Она посмотрела на свое отражение в окне поезда, который вез ее на Бейкер-стрит, и решила, что она такая, какая есть. Она выглядела как домохозяйка средних лет из пригорода, которая замужем за не слишком удачливым мужчиной, у которой нет собственной работы и недостаточно денег, чтобы купить себе нормальную одежду. Которая страдает от чувства пустоты в жизни. Даже больше: одна дочь мечтает, чтобы ее приняли в монастырь, вторая дочь иногда может неделями не приезжать навестить их, и сын, любимый сын, который уехал в другую часть страны.
Она была уверена, что они с мамой поссорятся. Что-то в этом звонке ей не понравилось. Мама вела себя так, словно это она была сложной дочерью, что очень раздражало. Но Дейдра не собиралась выходить из себя. Годами она училась держать себя в руках и сохранять спокойствие, поэтому на Розмери-Драйв всегда было тихо. Дейдра гордилась собой за это.
Мама сидела в углу бара, обитого дубовыми панелями, так, словно она ходила туда каждый день. Она очень хорошо выглядела. На ней был льняной костюм и кремовая блузка, а волосы так хорошо уложены, словно весь тот час, пока ее дочь тряслась в поезде, она сама просидела в кресле у парикмахера. Виду нее был отдохнувший и расслабленный. Мама читала газету, не надевая очки. Она, эта женщина шестидесяти семи лет, выглядела свежее и моложе своей дочери.
Именно в тот момент, когда Дейдра вошла, Эйлин О’Хейген подняла голову и улыбнулась. Дейдра чувствовала, что ее движения становятся все более скованными по мере приближения к матери. Они поцеловались, и мама, которая уже познакомилась с официантом, позвала его снова.
— Вино и минералку, — сказала Дейдра.
— Ничего покрепче, чтобы отметить приезд твоей старушки-матери?
— Вы не можете быть мамой этой женщины… должно быть, вы сестры, — сказал официант.
— Только вино и минералку, — повторила Дейдра.
— Дай-ка я на тебя посмотрю, — сказала ее мама.
— Не надо, мама, я ужасно выгляжу, если бы ты меня предупредила…
— Если бы я тебя предупредила, ты бы стала суетиться.
— Тогда ты признаешь, что просто не стала мне говорить, просто забыла.
— Я сделала это из любви к тебе. Ты всегда начинаешь волноваться, поэтому я решила тебе не говорить.
Дейдра почувствовала, как на глаза набежали слезы. Она старалась скрыть обиду в голосе.
— Я хочу сказать, что мне жаль, потому что Десмонд с радостью бы хотел повстречаться с тобой, да и девочки тоже расстроятся, что не смогли повидать бабушку.
— Глупости, Анна на работе, Хелен молится, Десмонд занимается своими делами, зачем суетиться?
Ну вот, снова. Как же она ненавидела слово «суетиться». Дейдра щелкнула костяшками и заметила, что мама пристально смотрит на нее. Это очень плохо, она же пообещала себе, что никаких ссор не будет. Она должна сдержать обещание.
— Ладно. Ты прекрасно выглядишь, — сказала Дейдра голосом, который даже ей показался железным.
Мама сразу расцвела.
— Этот костюм был просто божьим даром, я купила его три года назад в магазине Морин. У Морин такой прекрасный вкус. Я иногда удивлялась, почему некоторые вещи у нее в магазине такие дорогие, но ее мама объяснила мне, что ты платишь за качество, а за него переплатить нельзя.
Мама погладила себя по рукаву.
— Для круиза это то, что надо, — сказала Дейдра. Она старалась, чтобы ее голос звучал повеселее.
— Да, я подумала, что нет смысла покупать все эти шелковые вещи с пестрым рисунком… Одежда для отдыха или морских путешествий — вот как они это называют. Лучше взять с собой что-то проверенное и удобное. У меня масса хлопковых платьев, которые подойдут для экскурсий.
— А что заставило тебя решиться на что-либо подобное? — Дейдра понимала, что больше напоминает старую занудную мамашу, чем счастливую дочь, которая должна радоваться тому, что ее мать может веселиться в таком возрасте.
— Как я тебе уже говорила, мне просто захотелось, кроме того, у меня есть друг, который тоже в это время свободен, так что было бы разумно…
— Так ты едешь не одна. — Дейдра была довольна. Две пожилые дамы на палубе корабля смогут вдоволь поболтать, а потом у них будут общие воспоминания. Она попыталась вспомнить, кто из маминых партнеров по бриджу мог бы составить ей компанию в такой поездке.
— И еще я подумала, что вы сможете познакомиться не просто за обедом, но Тони сказал, что сам заскочит… а вот и он! Какая пунктуальность!
И пока у Дейдры опускалось сердце, к их столу приближался краснолицый мужчина в свитере. Мама ехала в круиз с мужчиной.
— Прекрасно, — сказал Тони, сжимая руку мамы и одновременно заказывая официанту джин с тоником.
Официант был в шоке. Мама сказала, что ирландцы большие патриоты и пьют джин только местного разлива.
— Но мы очень демократичны и позволяем разбавлять его английским тоником, — заявил Тони громогласно. — Ну, так, Дейдра, что ты думаешь обо всем этом?
— Я только сейчас обо всем узнала, — еле произнесла она.
— Думаю, это будет весело: куча пенсионеров вместе. Не надо думать, куда поехать и что посмотреть. Все само приедет к тебе. Это идеально для ленивого мужчины. И для ленивой женщины.
Он взял маму за руку.
— Об этом ты мне тоже не стала говорить, чтобы я не суетилась? — спросила она мать.
Тони вмешался прежде, чем мама смогла ответить:
— Вот видишь, Эйлин, она такая же ревнивая, как и другие. Барбара чуть с ума не сошла, когда узнала, что ее мама едет со мной, а не с ней. А Джерард сказал, что его мать должна была взять его, а не такого пупсика, как я.
Он откинул голову и рассмеялся. Мама засмеялась вместе с ним.
Дейдра подумала, что он знает Барбару и Джерарда. Почему никто из них не сказал ей об этом? Как они могли молчать о таком? И неужели он серьезно говорил, что мама берет его, что мама платит за этого шумного вульгарного мужлана? Или это тоже была шутка?
Казалось, мама читала по ее лицу.
— Дейдра, дорогая. Не волнуйся, все так и должно быть. Тони не охотится за деньгами.
— У меня было бы немного шансов получить их, — выпалил он. — Твоя мать будет жить вечно, я умру скорее. Надеюсь, что не во время круиза, хотя похороны на море — это нечто запоминающееся.
«Этот мужчина, — думала Дейдра, — одного возраста с мамой, занимает серьезное место в ее жизни. И до сих пор я не знала об этом».
Она заставила себя улыбнуться и увидела, что мама посмотрела на нее с одобрением. Она с трудом подбирала слова, и во рту стоял неприятный горький привкус.
Но Тони был не тем человеком, который бы позволил, чтобы за столом молчали. Он подлил ей в стакан, а потом заказал оливки и чипсы. Он заверил Дейдру, что позаботится о ее матери во время путешествия, а потом снова сжал ее руку и сказал, что оставит ключ на стойке ресепшен. Ключ. Они даже не пытались скрыть, что живут в одном номере. Дейдра не верила, что все это происходит с ней на самом деле, она даже не заметила, как он поцеловал ее мать в щеку на прощание.