— Отпад, — только и сказал Валера.
— А весь альбом услышать хочешь? — слегка улыбаясь, спросил я.
***
Валера поверил сразу. Думаю, к этому моменту он пребывал в твердой уверенности, что у меня прямой канал связи с EMI, или «Полидором», не помню уже, где Deep Purple записывалась тогда.
— И... что надо? — задал он ключевой вопрос.
— Сущая ерунда, — я помолчал, пока сворачивал наушники и складывал их в рюкзак. — Надо нанести травму одному молодому человеку.
— В смысле?
— В прямом. За слова отвечать надо. Я тебя за язык не тянул, когда ты клянчил новые альбомы, и обещал, что сделаешь за это что угодно. Говорил?
— Да, — растерянно кивнул Валера.
— Не переживай, убивать и калечить никого не придется. Сильный ушиб, перелом конечности, не более того. Просто чтобы человек недельку-другую отдохнул.
— Но как?..
— Ты парень взрослый, физически крепкий. Придумаешь как. Бери бумажку, пиши. Базилевич Леонид, двадцать два года, Красных Конников, пятнадцать. Записал? Знаешь, где это?
— Да, — прошептал Валера.
— Он ходит на дискотеку в ДК железнодорожников, в пятницу, субботу, и воскресенье. Домой возвращается ближе к полуночи. Понял? Он высокий, метр восемьдесят пять, брюнет. Носит небольшие усы. Запомнил? Валера!
— Да, дядь Саша.
На моего подельника было тяжело смотреть. Он будто сморщился в два раза. Лишь бы плакать не начал.
— Сроку тебе — до понедельника. Понял?
Я наклонился ближе и тихо сказал:
— Валера, без истерик. Всё предельно просто.
— А за что его?
— Кажется, мы договаривались. Спрашивать могу только я. Кроме этого, дам тебе денег на семьсот сорок седьмой «Акай». Ты же сам говорил, что есть на примете.
— Две тыщи, — Валера широко открыл глаза. — Правда, дядь Саша?
Сработал козырь. Akai GX-747 — мечта любого советского меломана. Неубиваемый аппарат с отличными характеристиками. Ценник конский, конечно, но как раз я могу себе покупать такие вещи довольно часто. Правда, только здесь и без возможности экспорта, но это уже, как говорится, нюансы.
— Правда. Я своё слово держу. Записи, дека — всё будет твоим, как только я увижу указанного человека в больничке и в гипсе.
— Сделаю!
Надежда на Валеру у меня твердая: не пройдет и года, как он сядет за хулиганку, в пьяной драке раскроив кому-то лицо «розочкой». Ведь не первый раз в жизни он будет драться?
***
В понедельник, двадцать четвертого сентября, всё прогрессивное человечество отмечало день рождения славного сына советского народа, верного ленинца, Генерального Секретаря ЦК КПСС Константина Устиновича Черненко. В просторечии — Кучера. Сегодня он заслуженно станет трижды Героем Социалистического Труда. Короче, днюха у мужика.
Я за именинника рад, но не до того сейчас. Я иду в студию звукозаписи. Десять утра, как-никак, должна быть открыта уже. Деньги нёс с собой. Купил по объявлению, как раз утром получил. Сотки, полтинники, четвертаки и червонцы. Всего две с половиной тысячи. Мне, как уже говорил, не жалко. Если эти фантики могут спасти брата и тем самым не прекращать мамину жизнь в бесконечный кошмар, я принесу ещё.
Прямо на улице практически столкнулся с тетей Женей — моложавой, в модном бордовом плаще, на голове — умопомрачительная завивка. Почти ноль косметики, разве что губы чуток подкрашены. Именно так должен выглядеть освобожденный парторг крупного советского завода.
Хорошо, что я ее вовремя заметил и обошел по широкой дуге. Как-то не очень хотелось с ней встречаться. Не только Алла способна уловить портретное сходство со Стасом. Так что — нет. Да и что бы я ей сказал?
Странно, но у Валеры было еще закрыто. И лампочка сигнализации горела, значит, с охраны не снимал никто. Замели в кутузку? Или сам огрёб от брательника?
Но нет, опоздал просто. Вон, идет, понурясь. Что, Иванушка, невесел, что головушку повесил? Сейчас узнаю.
Валера отпер замок, вошел внутрь. Через минуту погасла сигнализация — значит, отзвонился на пульт охраны. Мой выход.
Входная дверь здесь слегка поскрипывает. Думаю, Валера специально не смазывает петли, чтобы слышать, если кто пришел. Вместо колокольчика.
— Через десять минут приходите! — крикнул Валера из кладовки, в которой хранились пленки. — Еще не открылись!
— Да мне всё равно.
— Здравствуйте, дядя Саша, — уже не так уверенно сказал парень.
— Ну, не томи! Сделал? Деньги я принёс.
Он покраснел, потом побледнел, на лбу выступили капельки пота.
— Я... Я не смог, — выпалил он. — Что хотите, делайте, я такое...
«Да ты что, Валера...» — попытался я сказать, но голос не вышел. Только рука непроизвольно сжалась в кулак. Что мне с ним делать? А ничего. Это ни на секунду не остановит Лёньку, точно так же, как и тогда, он скажет своё: «Не бзди, Саня, всё будет ништяк!», и уедет, чтобы уже не вернуться.
Что-то мне совсем тяжко стало. Пошел и сел на лавочку, по-стариковски, с подкошенными ногами. На кой ляд я водил хороводы вокруг этого Валеры? Хвост распушал, эрудицией козырял. Надо было познакомиться с каким-нибудь санитаром в больнице, напоить его пару-тройку раз, и всё...
Да ничего бы не получилось... Как говорил Фёдор — гомеопатическая вселенная не даст. Или гомеостатическая? Какая, к чёрту, разница? Ни хрена у меня не вышло!
— Ой, мужчине плохо, — защебетал возле меня девичий голос. — Ира, давай посмотрим, видишь, не в себе человек! Может, ему в больницу надо!
Я поднял голову. Точно, девчонки из медучилища, наверное, на занятия идут, белые халаты в руках держат свёрнутыми.
— Спасибо, девчата, — как можно спокойнее сказал я. — Всё нормально. Так, задумался просто.
И чтобы доказать свою состоятельность, встал и пошёл в сторону больницы. Пойду домой, а там мне никто не помешает.
И уже возле ворот, поравнявшись с будкой телефона-автомата, я увидел того странного милиционера, который хотел меня отвести в участок для выяснения личности. Как его? Алла ведь называла фамилию. Вот память дырявая! Вспомнил!
— Лощилов, слышь...
— К представителю...
— Да замолчи, Лощилов! Хочешь поймать преступников?
Глава 14
Вот ведь наивных граждан в милицанеры при советской власти записывали! Вот уж не знаю, в каком учебном заведении товарищ Лощилов постигал науку охраны общественного порядка, но учился он там явно спустя рукава. Он даже не поинтересовался моими паспортными данными! А историю, достойную сценаристов телеканала НТВ, съел и не поморщился. Я же сообщил, что слышал, как трое молодых людей планировали гоп-стоп, причем именно в отношении конкретного гражданина и в определенное время. Даже на вот этом самом месте.
Спрашивается, а почему я порушил довольно недвузначно высказанное желание подчиниться судьбе? Хочу проверить, это мне просто не повезло, или всё же вселенная сопротивляется. Может, не стоит складывать лапки? Пойти, допустим, к тёте Жене, и припрячь её? Да, придется открывать своё инкогнито, рассказывать про портал, и даже доказывать его существование, но пусть так и будет. Зато она с изяществом асфальтового катка возьмет дело в свои руки. Даже не спрашивая, отвесит Лёньке подзатыльник, и запрёт в кладовке. Хочешь — не хочешь, а неделю он никуда не поедет. Она способна...
Сам я спасать Фёдора не пойду. Во-первых, я ни разу не боец. Последняя драка с моим участием произошла классе в восьмом, наверное. Никаким спортом я не занимался. То есть, если дело дойдет до мордобоя, то я могу запросто лечь рядом с жертвой преступления. Ведь они избили до смерти крепкого и ни разу не старого мужика только потому, что тот сопротивлялся. А какие-нибудь подручные средства типа палки, велосипедной цепи, или арматуры тоже требуют тренировок и опыта. Поэтому привлечение представителя власти мне кажется вполне оправданным. Надо будет — впишусь. Но очень надеюсь, до этого не дойдет. Скорее всего, увидев Лощилова, они крикнут «Атас, мент!», или что там вопят об опасности на этом временном промежутке, и разбегутся.
Я занял наблюдательный пост в укромном месте, когда на часах было без четверти шесть. Фёдор ещё не ушёл — где-то он лениво переругивался с невидимым собеседником. Голос, которому позавидовал бы Том Уэйтс, трудно спутать с чьим-то еще.
Где спрятался Лощилов — не знаю. Может, и вовсе не пришел, оценив информацию как попытку розыгрыша. На такой случай я прихватил в подвале кусок трубы, но опять же — это больше для самоуспокоения.
Вот вроде и светло, и не поздно, и географически практически центр города — а возле больничных ворот никого. Пять минут назад процокала каблучками женщина лет сорока с авоськой, в которой несла что-то округлое, завернутое в газету. Еще перед этим прошли какие-то пионеры, наверняка собравшиеся на спортивную секцию — один из них нес подмышкой кеды. И всё. Тишина, будто не седьмой час вечера, а третий ночи.
А вот и Фёдор. Остановился, вытащил из кармана брюк пачку «Примы». Выудил сигарету, сунул в рот, достал спички. Первая не загорелась — только вспыхнула, чтобы сразу погаснуть. Он затолкал её обратно в коробок, и от второй уже прикурил.
Пока я разглядывал крайне увлекательную процедуру с участием легендарной «Примы» и не менее знаменитых советских спичек, на сцене появились новые персонажи. Эти? Идут вдвоем, о чем-то спорят жестикулируя. Поравнялись с Фёдором... и прошли мимо.
Он пошёл в сторону нашего дома. А куда ему ещё идти? Может, тётя Женя ошиблась, и нападение случилось не в этот день? Столько лет прошло, могла и ошибиться. А я не проверял. Идёт, никого вроде. Вот до моей засады осталось метров двадцать, не больше...
— Мужик, дай закурить, — услышал я.
***
Откуда они взялись? Как чёртик из табакерки... Угадал — трое. Фигуры подростковые. Не очень рослые, кстати, Фёдор выше любого из них. В детстве не хватало животного белка в пище?
Фёдор выдохнул дым, бросил взгляд в сторону подошедших и, не вынимая сигарету с губ, сказал:
— Свои иметь надо.